Империя наших надежд

– Вау, надо же, какие подробности о жизни моего члена я слышу, но вот не припомню такого, да и он возмущается, – за спиной раздаётся насмешливый голос Рафаэля. Он выходит с подносом, заполненным кружками с шоколадом.

– Угощайтесь, девушки, ведь перед нами разыгрывается настоящая драма, – он предлагает всем по кружке. Девушки с радостью и смешками берут их. Поднос оказывается в руках бледной и взволнованной Сиен, понимающей, чем может грозить и Рафаэлю, и мне подобная открытая атака.

– Но вернёмся к животрепещущему признанию в том, что мой член был этой ночью в тебе, Саммер. Не знаю, конечно, что ты принимаешь, но советую обратиться к врачу. Наркотики делают твою фантазию просто сверх сказочной. Да и тот факт, что меня даже не было всю ночь в доме, доказывает, что у тебя серьёзные проблемы. Шизофрения или раздвоение личности, пока не могу выбрать что-то одно.

Саммер готова взорваться от ярости и унижения, слыша вокруг себя смешки.

– А что до видео, которое ты смонтировала, чтобы шантажировать Миру, то не переживай, можешь орать о нём, сколько угодно. Только вот кто поверит тебе, когда ты постоянно врёшь, подставляя своих сестёр, и даже родную сестру предала? Вы поверите ей, зная о её умении манипулировать? Я вот нет, потому что достаточно близко знаком с ней и её выходками, как и с маниакальным желанием обладать счетами сестринства, ведь своих денег у неё нет. К слову, мне до сих пор противно, и я отмываюсь от этих воспоминаний. Не повторяйте мой опыт, он воняет, – Рафаэль кривится, отчего парни хрюкают от смеха, выкрикивая шутливые предложения, как можно избавиться от душка Саммер.

– О-о-о, нет. Вы спелись… вы… ладно, раз так, то я сейчас же сниму с вас обоих корону, и вы оба падёте. Вы, наглые твари, и у меня есть оружие, чтобы обоих вас уничтожить, – изо рта Саммер вырывается смех, но он нервный, дрожащий, истеричный.

Бросаю взгляд на Рафаэля, и он кивает мне, сообщая, что не изменил своего решения.

– И я знаю, что это за оружие. Я предпочту сама об этом сказать. Сама, ведь именно я стала удачным стечением обстоятельств.

– Нет, ты не смеешь забирать…

– А дело в том, дорогие мои, что Саммер решила прибегнуть к последней тайне, которая могла бы удержать её здесь, в моём доме. Рафаэль Лоф не тот, за кого он выдавал себя. Он не сын богатого человека, друга моего отца, который запер его здесь так же, как и нас с вами. Рафаэль Лоф приехал к нам с улиц. Он участвует в программе помощи бедному одарённому населению и оказался здесь благодаря моему отцу и его прихоти поучаствовать в благотворительности, – замолкаю.

Повсюду разносится шёпот, удивлённые восклицания и охи.

– Что? – Недоверчиво спрашивает один из ребят «Альфы».

– Да, я рождён в нищей семье, которая едва сводила концы с концами. Я рос среди вони и смрада преступлений, дерьма и помоев. Я иногда не имел возможности даже помыться, но всегда имел мечту получить высшее образование, чтобы стать достойным человеком. Раньше я думал, что человеком может называться лишь умный и образованный индивид, но оказалось, что я ошибался, – кивает Рафаэль.

– Вот, слышали? Он нищий ублюдок! Он притворялся богатым, а эта сука его прикрывала! Она защищала его! Вы можете в это поверить? Эмира Райз защищала бедняка, а свою родную сестру приказала изнасиловать…

– Вообще-то, это была сама Флор, – вставляет Сиен. – И в этом вины Миры нет, а то, что Рафаэль не имеет счетов, как у нас, то разве это важно? Нет, серьёзно. Вы подумайте, никто из вас ни разу не усомнился в его состоянии, и вы принимали его лишь потому, что думали, он богат. Выходит, вы просто идиоты, которые вначале смотрят на деньги, а потом уже на то, что это человек, и довольно умный человек, раз он дошёл до поста главы братства «Альфа».

– Ни в одном уставе наших сообществ не указано, сколько денег должно быть на счету главы, как и нет ни одного правила, обязующего главу братства или сестринства быть богатым. Там прописаны иные качества, и каждым из них обладает Рафаэль. Если вам претит тот факт, что он спал на улице, ел из помойки и едва не погиб, постоянно отдавая деньги на своё обучение, своей семье и своей мечте, то вы хуже, чем Саммер. Она дура, изначально калека, а вот вы, все вы, поддерживали его, когда он говорил о том, что ценности наши пали. Вы кричали и устраивали митинги в защиту Флор, потому что именно Рафаэль направил ваши умы на возмущение политикой сестринства и братств. Вы ненавидите меня, богатую, чертовски богатую стерву, а вот бедного и вонючего отброса полюбили. Так что вам ближе: деньги или человечность? По моим наблюдениям, второе. И в дополнение ко всему сказанному, Рафаэль так же богат, как и я, потому что находится на попечении моего отца. Мой папочка его опекун, вот и вся страшная правда о Рафаэле Лофе.

Я замолкаю, а вокруг всё погружается в напряжённую и гнетущую тишину. Я оглядываю сестёр, слишком шокированных признанием, парней, не понимающих, как им поступить и нужно ли свергнуть ли Рафаэля с поста, обычных студентов, стоящих, раскрыв рты смотрящих на Рафаэля, на Саммер довольно усмехающуюся и ожидающую падения Рафаэля. Ну хоть кто-то…

– Да, за тот факт, что Рафаэль имеет не такую красивую родословную, как у всех нас, мы должны возненавидеть его и лишить права быть главой братства «Альфа», – моё сердце благодарно трепещет, когда я слышу громкий голос Белча, выходящего из толпы ребят.

– Да, мы не знали о том, что среди нас находится отличный от понимания наших ценностей человек. Но если вспомнить, то именно он не струсил и поднял восстание против Миры, считая, что это она наказала Флоренс. Вероятно, в нём намного больше честности, чем во всех нас, ведь он боролся за правду. Наше братство при правлении Оливера, да и других, представляло собой бордель, в котором нас обязывали пить, издеваться друг над другом, ненавидеть и уничтожать друг друга, лишь из-за желания выслужиться перед главой. Это разве правильно? Мы должны быть братьями, лицом нашего университета, как и девушки из сестринства. А в кого мы превратились? Нами больше не восхищаются остальные, нас боятся, и чтобы мы не убивали новичков, нам платят за это. Да, вы не знали? Оливер получал неплохие деньги за то, чтобы ребят не трогали или же уменьшили им силу испытаний. Я против такой политики. Я хочу жить и быть человеком, которого не мучает совесть каждую ночь, и он пьёт, потому что так делает его глава, значит, так и должно быть. Но не должно. Рафаэль меньше суток, как глава братства, и вы посмотрите, все мы пришли по его просьбе сюда, никто не возмутился, никто не остался в постели, никто не задумался противиться его приказу. Все мы на днях дружно отмывали дом и слушали его, потому что его политика разумна, как и его доводы быть человеком. Я не жалею о том, что проголосовал за него. Я хочу, чтобы система была сломана, и мы начали жить нормально. Я хочу слышать на этой улице смех, а не звук сирены скорой помощи, наблюдать веселье, а не драки и разборки. Я хочу жить в новом мире, и я рад тому, что среди нас появился человек, знающий, что такое плохо и как этого избежать. Я хочу научиться у главы братства быть достойным человеком. А вы? – Белч поворачивается к парням, переглядывающимся друг с другом.

– У меня есть вопрос. Глава братства ведь должен быть богат для того, чтобы вести дела и помогать нам. А если Рафаэль беден…

– У меня есть достаточно средств, чтобы поддерживать братство на том же уровне, на каком оно было прежде, – уверенно перебивает Рафаэль.

– Ну, тогда я поддерживаю.

– А ты сможешь договориться с Мирой о том, чтобы я смог встречаться со своей девушкой из сестринства открыто?

Рафаэль поворачивает ко мне голову.

– Думаю, что мы добьёмся разрешения у Миры на предстоящем внутреннем собрании.

Скрываю улыбку, опуская голову. Добьётся он на собрании, а оно будет очень личным.

– А мы сможем встречаться с девушками не из сестринства? Раньше это было запрещено.

– Я не могу вам запретить любить. И меня не волнует то, кого выбрали ваши сердца, даже если это будет парень.

Со стороны парней раздаётся смех и свист, говорящий о том, что они предпочли быть людьми.

– Нет! Подождите! Он же бедный! Вы не можете его поддерживать! Вы должны возмутиться этому! – Взвизгивает Саммер.

– Братья, сегодня нас Эмира Райз пригласила на завтрак, чтобы отпраздновать новый день и новые правила, которые мы вместе с вами составим в будущем. Надеюсь, что ни у кого нет возражений? – Не обращая внимания на Саммер, с улыбкой произносит Рафаэль.

– О, да!

– Еда как раз кстати!

– Сёстры, накройте на стол и разогрейте еду. Всё уже готово, – обращаюсь я к девушкам.

– И остальные, что вы стоите за воротами? Места для всех хватит, не так ли, мисс Райз? – Рафаэль указывает на толпу студентов, до сих пор, находящихся в шоке от произошедшего. Раньше никого из посторонних не допускали в дом сестринства, если ты не состоишь в нём. Но, действительно, пришло время менять не мир, а самих себя.

– Думаю, вы постоите и уступите место даме, мистер Лоф, – киваю я, пропуская гостей.

– Нет! Не смейте прощать её! Она вас уничтожит! Это ложь! – Кричит Саммер, пытаясь ухватить за руку то одного, то другого студента, а они лишь уворачиваются, насмехаясь над ней.

– Ах да, чтобы этого мусора не было здесь через десять минут, иначе мне придётся вызвать охрану. Не портите мне настроение, – говорю я Саммер и ещё четверым бывшим сёстрам.


– Ты не можешь выбросить нас! Месье Леду…

– Он в курсе и дал мне безграничную власть на моей территории. Приказ о вашем отчислении из состава сестринства «Оморфия» уже лежит на его столе.

– Но… но куда мы пойдём? И ты сама нам разрешила отправиться на вечеринку без тебя.

– Да, ты сказала это, и мы не…

– Это была проверка. Я устала от крыс, мёртвых крыс, они воняют. А куда вы пойдёте, мне плевать. Это больше не моя проблема. Да, и учтите, что ваше будущее теперь очень шатко. Вы ведь знаете, как поступают в большом мире с теми, кто не подчинялся приказам главы сестринства и был исключён. А что до тебя, Саммер, я попросила помощников отца, потребовать у твоих родителей всю потраченную на тебя сумму обратно и прекратить спонсорскую помощь. Желаю тебе хорошего дня, как и всем вам. Чмоки-чмоки, милые мои, – посылаю им воздушный поцелуй и взбегаю вверх по лестнице.

Закрывая за собой дверь, облегчённо смеюсь. Громкие разговоры и смех раздаются из столовой. Звон посуды и вопросы Рафаэлю о том, а как это жить там, на дне. Он без прикрас рассказывает им о себе, и я чувствую в груди такую гордость за то, что мы смогли. Вместе смогли.

– Вы сумасшедшие, – поворачиваю голову на ошеломлённый шёпот Сиен.

– Да, точно да, – улыбаясь, киваю ей.

– Но… Мира, Карстен ведь узнает обо всём, и Саммер такого унижения просто так не оставит, – озабоченно напоминает она.

– Саммер вряд ли будет учиться здесь дальше. У её родителей нет денег, и они заберут её. Она обратится к Карстену, но именно он хотел убрать Саммер отсюда, и я это сделала. Карстен откажет ей в просьбе, подкреплённой шантажом, чтобы он заплатил за неё. И здесь ничто не увенчается успехом. Карстен жаден, как и любой из нас. Поэтому Саммер скоро навсегда исчезнет отсюда, а остальные девушки слишком трусливы, чтобы идти против меня. Так что по задумке Карстена, все участники той ночи уже исчезли. Все, кроме меня.

– То есть… он будет нападать на тебя?

– Он уже напал. Он получил моё имя, как жертву Кровавого Валентина, а до этого дня достаточно времени, чтобы понять, как действовать дальше.

– И как? Нельзя же сидеть сложа руки, Мира. Надо искать.

– Ошибаешься, именно сейчас нужно остановиться, оглянуться и начать жить. Мы слишком долго боялись последствий, что они стали нашей причиной, чтобы просыпаться от страха. Я так больше не хочу. Я буду открывать глаза, потому что у меня есть интерес это сделать, а не вынужденный страх. А кукловод сделает ошибку, и вот тогда мы вновь вступим в бой, а пока я собираюсь наслаждаться каждой минутой, в которой буду счастлива. Советую тебе сделать то же самое, – подмигивая ей, направляюсь в столовую.





Глава 13

Мира




Новость о том, что главой братства «Альфа» стал выходец из нищих, не имеющий ни роскошных колыбелек, ни нянь, ни сотен репетиторов, ни золотых ложечек и блюдец, разнеслась с молниеносной скоростью. За прошедшую неделю атмосфера в университете стала отличной от той, что я знала. Я больше не вижу злобы, агрессии, не слышу за спиной шёпота и негативных оскорблений. Это удивительно. Один бедняк, отличающийся от всех нас, лишь этим смог показать им, что любой человек заслуживает восхищения. И они его любят, действительно, любят Рафаэля, а вот меня… как сказать. Хоть и не нападают и не категорично настроены ко мне, но и не принимают так, как Рафаэля. Обижает ли меня это? Нет. Я привыкла к тому, что в этом мире меня не будут любить. Обычно, когда человек счастлив, его ненавидят. А я в данный момент безумно счастлива. Парадокс всех неудачников и нытиков – желание ненавидеть других за то, что лень сделать самим. И эти эмоции направлены не на меня, а на самих себя, ведь они настолько слабы и глупы, что не могут понять одну верную истину – всё в твоих руках. И не важно, сколько у тебя денег на счёте, их можно заработать, но для этого необходимо напрячься. А вот с последним у большинства огромные проблемы, отчего и происходит разграничение даже среди обеспеченных людей. Они ищут причины, послабления и какие-то чудеса там, где я ощущаю себя достаточно комфортно. Но они забыли, что все причины кроются в них самих, и вряд ли это поймут. Они будут плодить детей и навязывать им свои ничтожные мысли. Будут убеждать всех вокруг, что кому-то просто повезло, а он для этого ничего не делал. Ложь. За всеми улыбками, дорогой одеждой и роскошными особняками скрывается своя история боли и преступлений, история горя и скорби, история о том, сколько нужно отдать, чтобы расплатиться за несколько мгновений счастья.

Улыбаюсь, слушая шутку Белча о том, как он сегодня спросонок, опаздывая на занятия, порвал брюки и заметил это только в университете. За столиком в студенческом кафетерии после занятий собрались только несколько ребят из «Альфы» со своими девушками, включая Белча с Сиен и меня, чтобы поужинать здесь пораньше. Рафаэль в данный момент обсуждает с главой «Омеги» предстоящую организацию по уборке мусора на нашей территории, представляя это испытанием, как и предупреждением для тех, кто в дальнейшем ослушается или нарушит правила сообществ, будут работать на благо не только нашего университета, но и города в костюмах клоунов или же в других. Хотя Женева является одним из самых дорогих городов, но и там достаточно детских домов и людей, нуждающихся в помощи. Эту идею Рафаэль сообщил мне три дня назад, и я подписала своё согласие на эти правила. Чтобы придать этой кампании официальный статус, необходимо собрать подписи всех глав и получить их согласие. Думаю, Рафаэль справится с этим без труда.

– Мне нужно зайти к месье Леду, – тихо произношу я, собирая свою сумку и складывая на поднос недоеденную пищу.

– Зачем? – Удивляется Сиен.

– Уже прошло достаточно времени для оглашения списка студентов, которые поедут в декабре на благотворительный банкет. Обычно он бывает готов уже через два дня после подачи заявлений.

– Думаешь, он ещё на месте? Уже начало восьмого, – с сомнением вливается в разговор Белч.

– Кто-то должен быть там. Их рабочий день заканчивается в восемь, так что вдруг повезёт, – пожимая плечами, поднимаюсь со стула.

– Тебя ждать на вечерний просмотр фильма?

– Нет, начинайте без меня. Присоединюсь позже, – улыбаясь, прощаюсь со всеми и отношу свой поднос на стойку.

На самом деле я просто скучаю по Рафаэлю, и мне нужно чем-то заняться, пока он решает свои дела, а потом мы договорились встретиться у меня в спальне и провести время вместе.

Выхожу на улицу, кутаясь в пальто и оглядывая проходящих мимо студентов, у которых завершились вечерние дополнительные курсы, и иду к зданию администрации. Я, вообще, не должна сама бегать за этим списком, но мне скучно, да и убедиться в том, что Рафаэль поедет со мной на благотворительный приём тоже хочется. Хотя теперь он глава братства «Альфа», и по идее, стопроцентно будет внесён в список, но от своих привычек я так быстро избавиться не могу.

– Нет, ты представляешь? Я поверить не могу. Это сколько наглости нужно иметь, чтобы так поступать! – Замедляю шаг, услышав возмущённый мужской голос.

Он доносится со стороны одной из переговорных, расположенной недалеко от кабинета месье Леду. Выглядываю, замечая, что Марджори уже ушла, как и сам директор. В конце коридора темно.

– Жалко её, очень жалко. Столько проработать здесь, терпеть издевательства и упрёки от него, а теперь не получить ни повышения, ни прибавки к зарплате, – различаю голос нашего преподавателя по «Финансовому планированию».

Тихо подхожу ближе к приоткрытой двери.

– И не только от него она их терпит! Эти наглые избалованные детки уже совсем охамели! Мало того, что они ни во что не ставят руководство, доводят друг друга до суицида, так ещё и Рафаэль Лоф оказался нищим! Я уверен, что если это дойдёт до ушей родителей, то его отчислят. Это просто уму непостижимо. Сколько Эрнест Райз заплатил за подобное? И сколько он отваливает за свою бесстыдную дочь? А она всегда этого Лофа прикрывала. Всегда, и я рад, что нашёлся человек, который не испугался Леду и открыл нам всем доступ к его чёрным финансовым махинациям. Теперь ему будет несладко, после нашего заявления и условий, чтобы он оставил её здесь и повысил зарплату. Ведь она столько раз просила его вернуть тот учебный курс по этикету, как это было раньше, чтобы девочки не превращались в мерзких и безобразных сук, а стали нормальными женщинами. Но нет, жлоб!

В тишине раздаётся глухой стук, отчего я дёргаюсь и оборачиваюсь, убеждаясь, что никого нет. Не могу распознать голос возмущающегося, он не преподаёт на моём курсе, это точно.

– Да, дисциплина по этикету для девочек не помешала бы. Ведут себя так отвратительно, – а вот этого узнаю, неприятный козёл по бизнесу, который открыто выражает своё недовольство и постоянно пялиться на студенток в юбках.