Император Владимир
Часть 17 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Слушаюсь, ваше величество.
Поклонившись, секретарь попятился, вышел из кабинета и бесшумно закрыл за собой двери.
Император даже не повёл бровью, целиком погрузившись в чтение отчёта князя Святополк-Мирского о беспорядках в Кишинёве и последовавших за этим волнениях в Бессарабии. Указанные беспорядки и волнения произошли после жёсткой реакции властей на попытку всяких козлов устроить в Кишинёве традиционный еврейский погром.
В роли организаторов кровавой вакханалии выступили революционеры-террористы (!) и крайне правые монархисты (!), нежданно-негаданно друг для друга оказавшиеся фактически в одной лодке – и первые и вторые выступали против внутренней политики императора. Этот совершенно нелогичный союз двух заклятых врагов привёл к тому, что подавлявшие бунт армейские подразделения разгромили артиллерийским огнём добрую половину Кишинёва: власти империи действовали жёстко и беспощадно. Досталось всем, в том числе и формально потерпевшей стороне – евреям.
В принципе, эсеров-революционеров-террористов и крайне правых монархистов можно было понять – их чёрно-белые картины библейско-христианского мировоззрения рушились буквально на глазах.
Виной тому являлось введение в стране в ноябре 1901 года нового основного имперского закона – конституции, объявлявшей равенство всех религий, возникших не менее тысячи лет назад, при условии, что они не представляют угрозы для государства и его граждан. Под данное определение автоматически попадали основные религии мира – буддизм, ислам, иудаизм, христианство, – а терминология «угроза государству и его гражданам» могла трактоваться сколь угодно широко, в зависимости от уровня интеллекта и кругозора государя императора. К примеру, околохристианские секты всех мастей, ваххабизм и исмаилизм сразу же угодили в чёрный список, а суфиты и староверы – нет.
Население необъятной империи крайне неоднозначно восприняло долгожданную конституцию. Основной закон, с одной стороны, безгранично укреплял самодержавную власть царя – Всероссийский император провозглашался Ближайшим Соратником Всевышнего (Бога) на Земле. С другой стороны, конституция наделяла россиян определёнными гражданскими правами и свободами.
Наиболее благосклонно к конституции отнеслись купцы и промышленники всех калибров, особенно староверы, почуявшие возможность работать и зарабатывать во благо себе и обществу, а также наиболее прогрессивная часть государственных служащих всех рангов.
А вот официальная Православная церковь приняла конституцию с крайним негативизмом. Митрополит Антоний, до этого момента благоразумно державший нейтралитет между крайне правыми консерваторами во главе с обер-прокурором синода Победоносцевым и семьёй императора, выступил с критической проповедью.
Почин митрополита Антония был подхвачен частью духовенства, а самое главное – сторонниками Победоносцева. Сам Константин Петрович, явно не отдавая себе отчёта в собственном поведении, имел глупость во время личной аудиенции попытаться надавить на монарха психологически.
Победоносцев нарвался, в прямом и переносном смысле этого слова. До предела разгневанный царь, у которого в те дни голова шла кругом от массы навалившихся проблем глобального масштаба, не сдержался и парой сильных ударов под дых вышиб из обер-прокурора дух. Затем, применив весь арсенал техники гипноза, вложил в сломленный и затуманившийся разум Константина Петровича программу самоуничтожения. На следующий день Победоносцев повесился.
Развивая успех, Владимир Александрович отправил митрополиту Антонию приказ явиться в Кремль вместе со всеми членами Священного Синода. Будучи хорошо знакомыми с крутым характером императора, высшие иерархи Русской православной церкви не посмели ослушаться и в точно назначенное время предстали перед государем всея Руси.
Познакомившись, благодаря багажу знаний Муромцева, с более древними моделями мироздания, монарх согласился с мыслью о том, что религии играют роль нейролингвистических операционных систем, созданных для управления народными массами. Соответственно, как и в любой другой операционке, в религиозных доктринах со временем накапливаются разнообразные ошибки, превращающие некогда животворящую систему в закостеневший догматический талмудизм. На радость тем хитрозадым индивидуумам, которым удаётся, образно говоря, стать сисадмином и получить коды допуска к физическим носителям информации – к древним текстам и артефактам.
Если ещё вспомнить о том, что приверженцы той или иной религии с превеликим удовольствием используют стоящий на вооружении религиозный механизм в целях личного обогащения и подавления инакомыслия, то здравомыслящему человеку становится ясно, что обновляется подобная операционная система лишь искусственным образом и ценой большой крови. Либо деградирует под воздействием порождённого ею же самой еретического талмудизма, становясь информационным донором для более примитивной религиозной доктрины следующего поколения. Прекрасный тому пример – ислам, впитавший в себя осколки знаний постепенно вырождавшегося зороастризма сасанидских времён.
У императора, занятого реструктуризацией долгов России перед Францией и Ротшильдами, не имелось никакого желания тратить своё драгоценное время как на религиозное реформаторство вообще, так и православия в частности. Имея в голове багаж знаний вселенца, монарх с прискорбием признал, что в христианстве существуют логические нестыковки, делающие данную операционную систему критически уязвимой к вторжению бесовщины.
Исходя из зерванитской аксиомы, гласящей, что Всевышний (Бог) – есть добро и Он творит лишь добро, следовал однозначный вывод, что Творец не имеет никакого отношения к появлению во Вселенной дьявола и зла. Если же религиозная доктрина не может дать чёткий ответ о происхождении зла, ссылаясь на волю Бога, якобы породившего «врага рода человеческого», то возникает вполне закономерный вопрос о реальности соот-вествия образа иудейского бога Яхве с образом Всевышнего – Творца добра и Вселенной.
Всевышнему – Творцу Вселенной, Владыке Времени даром не нужно создавать паразитическое существо, сеящее вокруг себя ложь и разрушения. Точно так же Всевышнему не нужны рабы – рабы нужны лишь тому, кто ущербен по своей натуре и не способен сотворить собственное мироздание; либо тем, кто вынужден приспосабливаться к жизни на планете, сильно отличающейся от их родного мира.
Другой, прямо-таки вопиющий глюк христианства касался последнего Спасителя, Иисуса Христа, воплотившегося на Земле в человеческом теле. После долгих веков словесного переливания из пустого в порожнее церковные иерархи договорились величать Спасителя Господом нашим Иисусом Христом, приравнивая его к самому Всевышнему Тот факт, что Спасителя осудили потомки рабов инопланетных геологов и даже посмели убить, никак не насторожил отцов-основателей новой религии.
Первые адепты христианства явно не подумали, что ежегодное празднование убийства и воскрешения Бога есть скрытый призыв к покушению на самого Всевышнего и его творения, дурной пример, который, как известно, весьма и весьма заразителен. Первым, кто задумал покуситься на Всевышнего и его творения, был дьявол, и, возвеличив Спасителя до уровня Всевышнего, церковники заложили в основу христианства логическую информационную мину замедленного действия.
Далее, если взять календарные циклы, то здесь христианство унесло в дальние дали виртуальной реальности. Ведь что такое календарные циклы, на каких принципах они построены? Все календари, которыми пользовалось и пользуется человечество, ориентированы на циклы небесных тел – светила и окружающих его планет, в том числе спутника Земли.
Календарные циклы можно разделить на две категории: реликтовые (идеальные) и сугубо бытовые, которые могут существенно отличаться от реликтовых. Прекрасным примером сугубо бытовых циклов являются солнечно-лунные календари, которыми пользовались и пользуются многие народы, стоящие на примитивном уровне развития. Сугубо бытовой солнечно-лунный календарь, необходимый для вычисления фаз луны, можно охарактеризовать принципом «что вижу, то и пою». Информационная и смысловая нагрузка подобного календаря минимальна.
Реликтовые календарные циклы основаны на базовых (идеальных) циклах светила и планет, существовавших до вторжения в этот мир духа зла. Именно поэтому они и называются реликтовыми, проецирующими образы и информационно-событийные матрицы идеального, неосквернённого мира на оккупированный злом мир. Данные календари имеют приоритет над бытовыми календарями (бытовой, по сути, один календарь – лунно-солнечный), основанными на изменённых в результате вторжения духа зла циклах светил и планет.
В качестве основополагающих стоит упомянуть три реликтовых календарных цикла: тридцатидвухлетний солнечно-сатурнианский календарь, основанный на реликтовых циклах Солнца и Сатурна, двенадцатилетний лунно-юпитерианский, основанный на реликтовых циклах Луны и Юпитера, и трёхсотшестидесятидневный солнечно-лунный, основанный на реликтовых циклах Солнца и Луны.
Проще говоря, до вторжения в этот мир духа зла Луна (Месяц у славян) имела цикл обращения тридцать дней, что давало двенадцать циклов (месяцев) за год; Юпитер и Сатурн обращались вокруг светила соответственно за двенадцать и тридцать два года; небольшие погрешности в циклах, конечно же, присутствовали.
Все вышеупомянутые реликтовые календарные циклы несли и несут информационно-событийную матрицу, беспристрастно изобличающую и разоблачающую искажения, внесённые в этот мир дьяволом и его слугами. Следовательно, реликтовые календарные циклы смертельно опасны для любой системы либо сообщества, приписывающих себе право властвовать от имени Всевышнего. Реликтовые календарные циклы попросту неподвластны ни Яхве, ни его рабам, и единственный способ борьбы с ними – умалчивать и замалчивать сам факт существования данных циклов, параллельно придумывая суррогаты в виде церковных, религиозных и прочих календарей. Принцип, как при обмене золота на стеклянные бусы.
Всё бы ничего, но нюанс в том, что основной христианский праздник – Пасха – заимствованье у иудеев, вычисляется по лунно-солнечному календарю, и сей календарь бытовой по сути, ни разу не сакральный и уж никак не реликтовый. То, что у евреев данный праздник имеет совершенно иной смысл и празднуют они конкретное историческое событие – это уже другой вопрос.
Исчисляя Пасху, хочешь не хочешь приходится использовать естественные космические циклы солнца и луны, «забывая» о том, что сие есть тела небесные, влияние которых на земную жизнь христианство отрицает и осуждает. Сие, если говорить прямо, манихейство, двойной стандарт, заложенный в основы основ религиозной системы. Неудивительно, что за время своего существования христианство постоянно сотрясали ереси, зарождавшиеся в недрах указанной религии, а все попытки реформации системы приводили к ещё более страшным последствиям. Страшным для этносов, народов и стран, юзающих данную операционную систему.
Поразмышляв, как ему поступить, Владимир Александрович организовал театрализованное представление в стиле «а-ля грозный царь едва сдерживает на цепи своих звероподобных опричников».
Павел Александрович по просьбе старшего брата подобрал ради такого дела колоритно смотревшихся выходцев с Кавказа – преданных и храбрых офицеров, готовых выполнить любой приказ государя. Господа офицеры моментально сообразили, что от них требуется, посовещались между собой, вдохновенно отрепетировали разок-другой и в нужное время сыграли так, что им позавидовал бы сам Станиславский.
Войдя в роль, император с ходу произнёс гневную и обличительную речь, благо спецслужбы набрали на церковников компромата выше крыши. Затем в ультимативной форме потребовал от членов Священного Синода заняться чисто религиозными делами и не вмешиваться в государственные реформы. Иначе с высшими иерархами прямо сейчас и здесь произойдёт нечто страшное, а на Церковь обрушатся гонения.
– Мне, помазаннику Божьему, во сне явился сам архангел Гавриил, явив мне волю Божью: Отец наш Небесный сильно разгневан на слуг его нерадивых, думающих лишь о благе своём земном, – громкоголосо заявил царь. – Поведал мне Гавриил, что семнадцатого июня тысяча девятьсот восьмого года от Рождества Христова Господь Бог явит чудо Божье, произнесёт Слово, которое услышат по всей России и которое увидят по всему миру. И будет это Слово обличающим.
Ошарашенные таким поворотом событий члены Синода порядком струхнули, и до мордобития, к счастью, дело не дошло. Пообещав религиозным деятелям, в случае непослушания, показать, где раки зимуют, государь величественно удалился, сопровождаемый едва сдерживающими смех офицерами.
«Государство и Церковь с некоторых пор соседствуют, словно кошка с собакой, и этим разладом рано или поздно воспользуется папский престол», – написал широко известный московский журналист Гиляровский, комментируя распространившиеся слухи о небывалом разладе между властью светской и властью духовной.
Статья понравилась Владимиру Александровичу, и спустя некоторое время он пригласил Гиляровского в Кремль. Беседа состоялась месяц спустя и продолжалась пять часов кряду; царь и журналист откровенно обсуждали злободневные темы, волновавшие все слои российского общества.
Под конец встречи, ознакомившись с мнением Владимира Алексеевича по наиболее скользким вопросам, император неожиданно понял, что лучшей кандидатуры в министры информации ему не найти. Не откладывая дела в долгий ящик, государь изложил Гиляровскому свои мысли и предложения.
– Я хочу, чтобы журналисты писали всё, как оно есть на самом деле, без приукрас, только факты и ничего лишнего и личного. Объективно пишущие получат определённую юридическую неприкосновенность, – высказал пожелания монарх и, помедлив, продолжил: – Буду честен с вами, Владимир Алексеевич. Государственный механизм заржавел, империя загнивает уже много лет, и если ничего не предпринимать, то нашу страну ждут страшные потрясения. Царь физически не имеет возможности заглянуть во все уголки, даже если он этого и захочет.
Чувствуя, что произошли реальные перемены, разнокалиберные болтуны и теоретики всех мастей разразились потоком критики существующих порядков и законов вообще, благо конституция благосклонно разрешала высказывать своё собственное мнение. В разумных пределах, разумеется, ибо призывы к любому виду насилия и содействие оному автоматически ставили нарушителей вне закона. Со всеми вытекающими из Уголовного кодекса последствиями. Между прочим, нового Уголовного кодекса, крайне жёсткого в отношении подстрекателей.
Основное население страны – многомиллионное крестьянство и жиденькая прослойка промышленных рабочих – в массе своей не определилось с отношением к новому имперскому закону. По вполне тривиальным причинам – конституция не стала, да и не могла стать панацеей ото всех проблем и бед крестьянства и рабочего класса. Фабрики и заводы так и оставались в руках их законных владельцев, земля так и не перешла в собственность крестьян, а молочные реки с кисельными берегами по-прежнему остались сказками.
А вот в Ватикане, как и в определённых кругах на Западе, мгновенно сообразили, что Россия подложила громаднейшую свинью под устои христианско-капиталистического миропорядка. Свинью, способную подорвать корни денежной цивилизации, вот уже несколько сотен лет тщательно выстраиваемой жаждущими абсолютной власти банкирами и ростовщиками – духовными потомками фарисеев и прочих служителей Яхве.
Провозгласив себя ближайшим соратником самого Всевышнего (Бога), государь теоретически становился на порядок выше так называемого наместника Бога на земле – папы римского. Ведь кто такой этот «наместник»? Временщик, ВРИО, избранный такими же, как и он сам, кардиналами католической церкви на определённый отрезок времени. Зачастую пожизненно.
Соратник же самого Всевышнего (Бога), если следовать неумолимой логике и терминологии, куда ближе к Создателю, чем некий «наместник». Представим себе слегка лубочную картинку: соратник и Всевышний стоят плечом к плечу в едином строю небесного воинства, в окружении ангелов и архангелов, в едином строю ведут битву со злом. Этакая битва на Куликовом поле, к примеру.
Какова роль «наместника Бога на земле» в подобной битве? «Наместник» нервно курит в сторонке… пардон, топает где-то в последних рядах, среди таких же, как и он сам, «солдат удачи» из разных миров, желающих набить карманы трофеями. Любыми, вплоть до грязных, заражённых чёрт-те чем подштанников, содранных с поверженных бесов.
Минут через десять Владимир Александрович швырнул бумаги на стол и прикрыл глаза. «Безмозглые идиоты, чёрт бы их всех побрал. Господи, как мне вразумить кучу тупорылых долбодятлов, возомнивших себя спасителями Отечества?! Хоть самому революцию устраивай!»
«Поправка – кучу рабов мистера Яхве, а не долбодятлов. Не надо обижать долбодятлов столь обидными сравнениями, – тотчас отреагировал вселенец. – Варианты вразумления рабов Яхве на выбор: организовать АНБ, ГПУ, ГТП или папскую инквизицию… Но сначала потребуется избрать папу… Мухосранского, например, или Крыжопольского…
Царь давно перестал реагировать на ёрничество и сарказм незваного гостя. «Ты, к сожалению, был прав со своими странноватыми аналогиями. Религиозные системы и примыкающие к ним доктрины являются “операционками” для управления массовым сознанием биологических компьютеров. Самое поганое в этом всём то, что нельзя, невозможно переустановить “операционку” каждому индивидууму… Господи, тёзка, как же мне осточертело думать твоими нерусскими терминами!»
«Хи-хи, не каждый идеолог революционной “пехоты” удостоится чести быть приглашённым погостить в резиденции императора, – мысленно хихикнул Муромцев, намекая о прошлогодних встречах императора с двумя интересными иудейскими деятелями, Мойше Лилиенблюмом и Ушером Гинцбергом. – Ушер с Мойше вышли из дворца с такими рожами, словно базарили не с правителем гоев, а с посланником мистера Яхве…»
Владимир Александрович усмехнулся, вспомнив потрясённо-задумчивые лица господ Лилиенблюма и Гинцберга. Указанные господа действительно были приглашены в Москву, в Кремль, и в течение недели удостоились трёх личных аудиенций российского императора. Встречи прошли, как говорится, в тёплой и дружественной атмосфере, несмотря на роптание и неодобрение со стороны Синода и, соответственно, Православной церкви в целом.
Неизвестно, чего ожидали от этих встреч господа Мойше и Ушер, так как Владимир Александрович безапелляционно навязал гостям свои темы для беседы. Начал с того, что вкратце пересказал Гинцбергу и Лилиенблюму космогонию догонов, от которой у иудейских старцев глаза полезли на лоб. Потом поделился мыслями о космических геологах-богах – беглецах из других звёздных систем, перешёл к высокотехнологичным девайсам этих богов, которые у потомков древних иудеев стали отождествляться с чисто религиозной утварью. В какой-то момент обратил внимание, что Ушер с Мойше, говоря компьютерной терминологией, «зависли», и перенёс «продолжение банкета» на послезавтра.
Вторая и третья встречи прошли по тому же самому сценарию: Лилиенблюм и Гинцберг узнали много чего интересного о Великих пирамидах на плато Гиза, о шумерах, о разрушенных городах богов в Южной Америке и так и не смогли заинтересовать царя своими собственными темами для обсуждений. Лишь под конец император, как бы между прочим, сообщил гостям о предстоящей отмене так называемого ценза оседлости и уравнивании в правах людей, исповедующих основные религии.
Действительно, примерно через полгода ценз оседлости канул в небытие, и еврейские кагалы хлынули во все губернии Российской империи. Как говорится, с разбегу об телегу.
Во-первых, постоянно науськиваемое националистами и антисемитами население данных губерний крайне предвзято относилось к лицам еврейской национальности. У еврейских ортодоксов практически ежедневно возникали недопонимания с представителями различных сословий, что автоматически давало полиции повод и право вмешиваться, сажая в кутузку всех подряд. Местных зачастую вскорости выпускали, а вот пришлых прессовали по полной программе.
Во-вторых, желая поиметь с евреев гешефт, жандармы и полиция с удовольствием «прессовали» лиц семитской национальности, создавая им неудобства и неприятности. Причём делали это совершенно законными методами и средствами, ссылаясь на параграфы законов и императорских указов, и без особых сантиментов тащили в околоток самых уважаемых членов еврейских общин.
А пару месяцев назад у всех этнических преступных группировок России, в том числе и еврейских, объявился новый, безжалостный и беспощадный противник – китайские триады. По слухам, эти экзотические для Европы бандиты заключили контракт с наместником Его Императорского Величества на Дальнем Востоке вице-адмиралом Алексеевым. Согласно данному контракту (по слухам, разумеется), китайцы получили эксклюзивные права на торговлю опиумом и гашишем на территории Российской империи в обмен на выдавливание и уничтожение конкурентов.
По стране прокатилась волна загадочных смертей и исчезновений представителей самых разных сословий и социальных слоёв. Расследования топтались на месте; полиция и жандармы зачастую не могли толком определиться с кругом подозреваемых. Это, по мнению профессиональных революционеров и падких на сенсации журналистов, подтверждало версию о достигнутом консенсусе между триадами и царской властью.
На самом деле фантастическая версия про пришлых китайцев была придумана Владимиром Александровичем для прикрытия деятельности «чёрного эскадрона» – секретного подразделения при службе контрразведки. Данной силовой структурой руководила некая Любовь Константиниди – вчерашняя крестьянская дочка, на вид застенчивая и скромная женщина, в которой сложно было заподозрить опытного агента иностранной разведки первой четверти двадцать первого столетия от Рождества Христова.
Появившись в окружении царя около двух лет назад, двадцатидвухлетняя Константиниди в мгновение ока сделала головокружительную карьеру, которой позавидовал бы любой античный герой. Полагаю, читатели уже догадались, что указанная особа жила обыкновенной жизнью крестьянской девушки, пока в её тело не угодила ещё одна гостья из будущего, полностью перевернув жизнь хроноаборигенки. Впрочем, обо всём по порядку.
Взойдя на престол после гибели незадачливого племянника, Владимир Александрович распорядился отменить дорогостоящие мероприятия по случаю своей собственной коронации. В опубликованном во всех газетах империи рескрипте новый царь всея Руси информировал подданных, что в связи с последними трагедиями в семье он не видит повода для публичных торжеств. В общем, коронация была проведена скромно, без всенародных гуляний и прочих празднеств.
Сразу же после коронации император устроил разгром потенциальной внутрисемейной оппозиции, отодвинув подальше от власти одних, приблизив и реабилитировав других.
В Туркестан помчался особый курьер, вручивший великому князю Николаю Константиновичу – старшему сыну Константина Николаевича – личное послание от Владимира Александровича. Ещё один курьер с письмом аналогичного характера отправился в Англию, где проживал Михаил Михайлович – второй сын престарелого Михаила Николаевича.
Забегая вперёд, скажем, что после некоторых раздумий и переписки с царём Николай Константинович возвратился в Санкт-Петербург, а вот Михаил Михайлович предпочёл остаться в Лондоне, морально поддержав демарш отца и своих родных братьев.
Демарш клана Михайловичей, как это ни странно прозвучит, был воспринят Владимиром Александровичем как подарок судьбы и стал вторым крупным успехом после операции по восшествию на престол. В реальности Муромцева генерал-фельдцейхмейстер и его сыновья навредили России намного больше, чем все подданные микадо, вместе взятые, поэтому отстранение великих князей Михайловичей от рычагов власти стало для нового русского государя задачей первостепенной важности.
Взвесив все за и против, Владимир Александрович принял решение говорить с каждым из представителей клана Михайловичей по отдельности, как говорится, в приватной обстановке.
Начал с патриарха клана, с четвёртого сына покойного императора Николая I. Результатом беседы с Михаилом Николаевичем стала почётная отставка последнего со всех постов с сохранением пожизненного содержания за счёт казны плюс дополнительными финансовыми бонусами и выплатами. Должность генерал-фельдцейхмейстера упразднялась за ненадобностью.
Сергей Михайлович, приставленный покойным Николаем II присматривать за балериной Кшесинской, столкнулся с жёсткими условиями нового царя и был вынужден их принять. Отныне развитием русской артиллерии занимался лично сам царь, а покровитель Матильды исполнял роль свадебного генерала. Концерн Шнейдера, в свою очередь, лишился в России привилегированного положения.
Разумеется, великому князю крайне не нравилась данная ситуация и спустя семь месяцев он попытался надавить на генералов из ГАУ, чтобы организовать своим французским друзьям выгодные условия конкурса.
Реакция императора была сокрушительной: Тайный департамент при министерстве финансов приостановил работу банковского дома «Мидас», наложив арест на все его счета, имущество и активы. Воспользовавшись ситуацией, финансовые спекулянты Гинцбург и Поляков сначала обанкротили, а затем попросту перекупили «Общество Путиловских заводов». Предприятие перешло под управление назначенной Второвым администрации, а разобиженный Сергей Михайлович собрал чемоданы и укатил в Париж. Что примечательно, один, без Матильды.
Нелюбимый генерал-адмиралом Александр Михайлович пал жертвой конфликта Владимира Александровича с бабским триумвиратом – вдовствующими императрицами Марией Фёдоровной и Александрой Фёдоровной и Ксенией Александровной, родной сестрой Николая II.
Самым слабым звеном данного триумвирата являлась Аликс, которая никак не могла примириться с мыслью о фактическом крахе её влияния и амбиций. После похорон мужа «гессенская муха» впала в депрессию, а спустя какое-то время крупно разругалась с Дагмарой. Собственно, сей конфликт был заранее просчитан и разожжён по рекомендации Муромцева, неплохо разбиравшегося в заскоках женской психологии. Комбинация с подставой получилась на славу.
Сначала доверенные (и проплаченные кем нужно) люди донесли до Марии Фёдоровны и Александры Фёдоровны информацию о том, что новый царь рассматривает варианты суда над Михаилом. Обе вдовствующие императрицы помчались к императору: одна – просить казнить убийцу любимого супруга, другая – с просьбой о помиловании своего сына.
В разговоре с Дагмарой Владимиру Александровичу стоило огромных трудов сыграть роль, представив дело так, что он-де не хотел бы судить родного племянника, но народ вряд ли поймёт такую мягкость в отношении преступника. Даже в отношении столь высокородного, каким является бывший цесаревич. Как бы между прочим император обмолвился, что Аликс также надеется на правосудие.
Бывшую датскую принцессу накрыло эмоциями, и буквально на следующий день она едва не порвала «гессенскую муху» на кусочки. Вдова Николая II сначала ударилась в истерику, а затем слегла с жуткой депрессией. Узнав о конфликте между вдовствующими императрицами, Владимир Александрович посетил Александру Фёдоровну и в личной беседе с Аликс пообещал разобраться с её обидчицей.
Остальное, как говорится, было делом техники (гипноза). Во время следующей встречи с Марией Фёдоровной император спровоцировал датчанку на откровение, и та наговорила много чего такого, чего не стоило озвучивать ни при каких обстоятельствах. А когда спохватилась, было уже поздно – Владимир Александрович смотрел на неё, словно дедушка Ленин на ненавистную буржуазию.
Спустя месяц после размолвки с царём Мария София Фредерика Дагмара навсегда покинула Россию, увезя с собой младшую дочь Ольгу. Забегая вперёд, скажем, что через пару лет «гессенская муха» также укатила к себе на родину, не выдержав морального давления в виде постоянных встреч с живым и здоровым Михаилом Александровичем, которого никто и не собирался отдавать под суд.
Великая княгиня Ксения Александровна пыталась было найти пути для примирения сторон, но сделала только хуже – император мастерски разыграл сильный гнев и заявил, что не желает видеть никого из детей своего старшего брата. Супруга Александра Михайловича обиделась и в сердцах пообещала присоединиться к матери. Таким образом, Сандро оказался в весьма затруднительном положении, которое ещё больше ухудшилось после отставки Сергея Михайловича и трений Николая Михайловича с Николаем Николаевичем Младшим.
В июле 1902 года семья Александра Михайловича переселилась жить во Францию. Остававшиеся в России Георгий и Николай Михайловичи пока не собирались покидать страну, несмотря на интриги Лукавого, стремившегося любой ценой заполучить в свои руки полный контроль над армией.
Поклонившись, секретарь попятился, вышел из кабинета и бесшумно закрыл за собой двери.
Император даже не повёл бровью, целиком погрузившись в чтение отчёта князя Святополк-Мирского о беспорядках в Кишинёве и последовавших за этим волнениях в Бессарабии. Указанные беспорядки и волнения произошли после жёсткой реакции властей на попытку всяких козлов устроить в Кишинёве традиционный еврейский погром.
В роли организаторов кровавой вакханалии выступили революционеры-террористы (!) и крайне правые монархисты (!), нежданно-негаданно друг для друга оказавшиеся фактически в одной лодке – и первые и вторые выступали против внутренней политики императора. Этот совершенно нелогичный союз двух заклятых врагов привёл к тому, что подавлявшие бунт армейские подразделения разгромили артиллерийским огнём добрую половину Кишинёва: власти империи действовали жёстко и беспощадно. Досталось всем, в том числе и формально потерпевшей стороне – евреям.
В принципе, эсеров-революционеров-террористов и крайне правых монархистов можно было понять – их чёрно-белые картины библейско-христианского мировоззрения рушились буквально на глазах.
Виной тому являлось введение в стране в ноябре 1901 года нового основного имперского закона – конституции, объявлявшей равенство всех религий, возникших не менее тысячи лет назад, при условии, что они не представляют угрозы для государства и его граждан. Под данное определение автоматически попадали основные религии мира – буддизм, ислам, иудаизм, христианство, – а терминология «угроза государству и его гражданам» могла трактоваться сколь угодно широко, в зависимости от уровня интеллекта и кругозора государя императора. К примеру, околохристианские секты всех мастей, ваххабизм и исмаилизм сразу же угодили в чёрный список, а суфиты и староверы – нет.
Население необъятной империи крайне неоднозначно восприняло долгожданную конституцию. Основной закон, с одной стороны, безгранично укреплял самодержавную власть царя – Всероссийский император провозглашался Ближайшим Соратником Всевышнего (Бога) на Земле. С другой стороны, конституция наделяла россиян определёнными гражданскими правами и свободами.
Наиболее благосклонно к конституции отнеслись купцы и промышленники всех калибров, особенно староверы, почуявшие возможность работать и зарабатывать во благо себе и обществу, а также наиболее прогрессивная часть государственных служащих всех рангов.
А вот официальная Православная церковь приняла конституцию с крайним негативизмом. Митрополит Антоний, до этого момента благоразумно державший нейтралитет между крайне правыми консерваторами во главе с обер-прокурором синода Победоносцевым и семьёй императора, выступил с критической проповедью.
Почин митрополита Антония был подхвачен частью духовенства, а самое главное – сторонниками Победоносцева. Сам Константин Петрович, явно не отдавая себе отчёта в собственном поведении, имел глупость во время личной аудиенции попытаться надавить на монарха психологически.
Победоносцев нарвался, в прямом и переносном смысле этого слова. До предела разгневанный царь, у которого в те дни голова шла кругом от массы навалившихся проблем глобального масштаба, не сдержался и парой сильных ударов под дых вышиб из обер-прокурора дух. Затем, применив весь арсенал техники гипноза, вложил в сломленный и затуманившийся разум Константина Петровича программу самоуничтожения. На следующий день Победоносцев повесился.
Развивая успех, Владимир Александрович отправил митрополиту Антонию приказ явиться в Кремль вместе со всеми членами Священного Синода. Будучи хорошо знакомыми с крутым характером императора, высшие иерархи Русской православной церкви не посмели ослушаться и в точно назначенное время предстали перед государем всея Руси.
Познакомившись, благодаря багажу знаний Муромцева, с более древними моделями мироздания, монарх согласился с мыслью о том, что религии играют роль нейролингвистических операционных систем, созданных для управления народными массами. Соответственно, как и в любой другой операционке, в религиозных доктринах со временем накапливаются разнообразные ошибки, превращающие некогда животворящую систему в закостеневший догматический талмудизм. На радость тем хитрозадым индивидуумам, которым удаётся, образно говоря, стать сисадмином и получить коды допуска к физическим носителям информации – к древним текстам и артефактам.
Если ещё вспомнить о том, что приверженцы той или иной религии с превеликим удовольствием используют стоящий на вооружении религиозный механизм в целях личного обогащения и подавления инакомыслия, то здравомыслящему человеку становится ясно, что обновляется подобная операционная система лишь искусственным образом и ценой большой крови. Либо деградирует под воздействием порождённого ею же самой еретического талмудизма, становясь информационным донором для более примитивной религиозной доктрины следующего поколения. Прекрасный тому пример – ислам, впитавший в себя осколки знаний постепенно вырождавшегося зороастризма сасанидских времён.
У императора, занятого реструктуризацией долгов России перед Францией и Ротшильдами, не имелось никакого желания тратить своё драгоценное время как на религиозное реформаторство вообще, так и православия в частности. Имея в голове багаж знаний вселенца, монарх с прискорбием признал, что в христианстве существуют логические нестыковки, делающие данную операционную систему критически уязвимой к вторжению бесовщины.
Исходя из зерванитской аксиомы, гласящей, что Всевышний (Бог) – есть добро и Он творит лишь добро, следовал однозначный вывод, что Творец не имеет никакого отношения к появлению во Вселенной дьявола и зла. Если же религиозная доктрина не может дать чёткий ответ о происхождении зла, ссылаясь на волю Бога, якобы породившего «врага рода человеческого», то возникает вполне закономерный вопрос о реальности соот-вествия образа иудейского бога Яхве с образом Всевышнего – Творца добра и Вселенной.
Всевышнему – Творцу Вселенной, Владыке Времени даром не нужно создавать паразитическое существо, сеящее вокруг себя ложь и разрушения. Точно так же Всевышнему не нужны рабы – рабы нужны лишь тому, кто ущербен по своей натуре и не способен сотворить собственное мироздание; либо тем, кто вынужден приспосабливаться к жизни на планете, сильно отличающейся от их родного мира.
Другой, прямо-таки вопиющий глюк христианства касался последнего Спасителя, Иисуса Христа, воплотившегося на Земле в человеческом теле. После долгих веков словесного переливания из пустого в порожнее церковные иерархи договорились величать Спасителя Господом нашим Иисусом Христом, приравнивая его к самому Всевышнему Тот факт, что Спасителя осудили потомки рабов инопланетных геологов и даже посмели убить, никак не насторожил отцов-основателей новой религии.
Первые адепты христианства явно не подумали, что ежегодное празднование убийства и воскрешения Бога есть скрытый призыв к покушению на самого Всевышнего и его творения, дурной пример, который, как известно, весьма и весьма заразителен. Первым, кто задумал покуситься на Всевышнего и его творения, был дьявол, и, возвеличив Спасителя до уровня Всевышнего, церковники заложили в основу христианства логическую информационную мину замедленного действия.
Далее, если взять календарные циклы, то здесь христианство унесло в дальние дали виртуальной реальности. Ведь что такое календарные циклы, на каких принципах они построены? Все календари, которыми пользовалось и пользуется человечество, ориентированы на циклы небесных тел – светила и окружающих его планет, в том числе спутника Земли.
Календарные циклы можно разделить на две категории: реликтовые (идеальные) и сугубо бытовые, которые могут существенно отличаться от реликтовых. Прекрасным примером сугубо бытовых циклов являются солнечно-лунные календари, которыми пользовались и пользуются многие народы, стоящие на примитивном уровне развития. Сугубо бытовой солнечно-лунный календарь, необходимый для вычисления фаз луны, можно охарактеризовать принципом «что вижу, то и пою». Информационная и смысловая нагрузка подобного календаря минимальна.
Реликтовые календарные циклы основаны на базовых (идеальных) циклах светила и планет, существовавших до вторжения в этот мир духа зла. Именно поэтому они и называются реликтовыми, проецирующими образы и информационно-событийные матрицы идеального, неосквернённого мира на оккупированный злом мир. Данные календари имеют приоритет над бытовыми календарями (бытовой, по сути, один календарь – лунно-солнечный), основанными на изменённых в результате вторжения духа зла циклах светил и планет.
В качестве основополагающих стоит упомянуть три реликтовых календарных цикла: тридцатидвухлетний солнечно-сатурнианский календарь, основанный на реликтовых циклах Солнца и Сатурна, двенадцатилетний лунно-юпитерианский, основанный на реликтовых циклах Луны и Юпитера, и трёхсотшестидесятидневный солнечно-лунный, основанный на реликтовых циклах Солнца и Луны.
Проще говоря, до вторжения в этот мир духа зла Луна (Месяц у славян) имела цикл обращения тридцать дней, что давало двенадцать циклов (месяцев) за год; Юпитер и Сатурн обращались вокруг светила соответственно за двенадцать и тридцать два года; небольшие погрешности в циклах, конечно же, присутствовали.
Все вышеупомянутые реликтовые календарные циклы несли и несут информационно-событийную матрицу, беспристрастно изобличающую и разоблачающую искажения, внесённые в этот мир дьяволом и его слугами. Следовательно, реликтовые календарные циклы смертельно опасны для любой системы либо сообщества, приписывающих себе право властвовать от имени Всевышнего. Реликтовые календарные циклы попросту неподвластны ни Яхве, ни его рабам, и единственный способ борьбы с ними – умалчивать и замалчивать сам факт существования данных циклов, параллельно придумывая суррогаты в виде церковных, религиозных и прочих календарей. Принцип, как при обмене золота на стеклянные бусы.
Всё бы ничего, но нюанс в том, что основной христианский праздник – Пасха – заимствованье у иудеев, вычисляется по лунно-солнечному календарю, и сей календарь бытовой по сути, ни разу не сакральный и уж никак не реликтовый. То, что у евреев данный праздник имеет совершенно иной смысл и празднуют они конкретное историческое событие – это уже другой вопрос.
Исчисляя Пасху, хочешь не хочешь приходится использовать естественные космические циклы солнца и луны, «забывая» о том, что сие есть тела небесные, влияние которых на земную жизнь христианство отрицает и осуждает. Сие, если говорить прямо, манихейство, двойной стандарт, заложенный в основы основ религиозной системы. Неудивительно, что за время своего существования христианство постоянно сотрясали ереси, зарождавшиеся в недрах указанной религии, а все попытки реформации системы приводили к ещё более страшным последствиям. Страшным для этносов, народов и стран, юзающих данную операционную систему.
Поразмышляв, как ему поступить, Владимир Александрович организовал театрализованное представление в стиле «а-ля грозный царь едва сдерживает на цепи своих звероподобных опричников».
Павел Александрович по просьбе старшего брата подобрал ради такого дела колоритно смотревшихся выходцев с Кавказа – преданных и храбрых офицеров, готовых выполнить любой приказ государя. Господа офицеры моментально сообразили, что от них требуется, посовещались между собой, вдохновенно отрепетировали разок-другой и в нужное время сыграли так, что им позавидовал бы сам Станиславский.
Войдя в роль, император с ходу произнёс гневную и обличительную речь, благо спецслужбы набрали на церковников компромата выше крыши. Затем в ультимативной форме потребовал от членов Священного Синода заняться чисто религиозными делами и не вмешиваться в государственные реформы. Иначе с высшими иерархами прямо сейчас и здесь произойдёт нечто страшное, а на Церковь обрушатся гонения.
– Мне, помазаннику Божьему, во сне явился сам архангел Гавриил, явив мне волю Божью: Отец наш Небесный сильно разгневан на слуг его нерадивых, думающих лишь о благе своём земном, – громкоголосо заявил царь. – Поведал мне Гавриил, что семнадцатого июня тысяча девятьсот восьмого года от Рождества Христова Господь Бог явит чудо Божье, произнесёт Слово, которое услышат по всей России и которое увидят по всему миру. И будет это Слово обличающим.
Ошарашенные таким поворотом событий члены Синода порядком струхнули, и до мордобития, к счастью, дело не дошло. Пообещав религиозным деятелям, в случае непослушания, показать, где раки зимуют, государь величественно удалился, сопровождаемый едва сдерживающими смех офицерами.
«Государство и Церковь с некоторых пор соседствуют, словно кошка с собакой, и этим разладом рано или поздно воспользуется папский престол», – написал широко известный московский журналист Гиляровский, комментируя распространившиеся слухи о небывалом разладе между властью светской и властью духовной.
Статья понравилась Владимиру Александровичу, и спустя некоторое время он пригласил Гиляровского в Кремль. Беседа состоялась месяц спустя и продолжалась пять часов кряду; царь и журналист откровенно обсуждали злободневные темы, волновавшие все слои российского общества.
Под конец встречи, ознакомившись с мнением Владимира Алексеевича по наиболее скользким вопросам, император неожиданно понял, что лучшей кандидатуры в министры информации ему не найти. Не откладывая дела в долгий ящик, государь изложил Гиляровскому свои мысли и предложения.
– Я хочу, чтобы журналисты писали всё, как оно есть на самом деле, без приукрас, только факты и ничего лишнего и личного. Объективно пишущие получат определённую юридическую неприкосновенность, – высказал пожелания монарх и, помедлив, продолжил: – Буду честен с вами, Владимир Алексеевич. Государственный механизм заржавел, империя загнивает уже много лет, и если ничего не предпринимать, то нашу страну ждут страшные потрясения. Царь физически не имеет возможности заглянуть во все уголки, даже если он этого и захочет.
Чувствуя, что произошли реальные перемены, разнокалиберные болтуны и теоретики всех мастей разразились потоком критики существующих порядков и законов вообще, благо конституция благосклонно разрешала высказывать своё собственное мнение. В разумных пределах, разумеется, ибо призывы к любому виду насилия и содействие оному автоматически ставили нарушителей вне закона. Со всеми вытекающими из Уголовного кодекса последствиями. Между прочим, нового Уголовного кодекса, крайне жёсткого в отношении подстрекателей.
Основное население страны – многомиллионное крестьянство и жиденькая прослойка промышленных рабочих – в массе своей не определилось с отношением к новому имперскому закону. По вполне тривиальным причинам – конституция не стала, да и не могла стать панацеей ото всех проблем и бед крестьянства и рабочего класса. Фабрики и заводы так и оставались в руках их законных владельцев, земля так и не перешла в собственность крестьян, а молочные реки с кисельными берегами по-прежнему остались сказками.
А вот в Ватикане, как и в определённых кругах на Западе, мгновенно сообразили, что Россия подложила громаднейшую свинью под устои христианско-капиталистического миропорядка. Свинью, способную подорвать корни денежной цивилизации, вот уже несколько сотен лет тщательно выстраиваемой жаждущими абсолютной власти банкирами и ростовщиками – духовными потомками фарисеев и прочих служителей Яхве.
Провозгласив себя ближайшим соратником самого Всевышнего (Бога), государь теоретически становился на порядок выше так называемого наместника Бога на земле – папы римского. Ведь кто такой этот «наместник»? Временщик, ВРИО, избранный такими же, как и он сам, кардиналами католической церкви на определённый отрезок времени. Зачастую пожизненно.
Соратник же самого Всевышнего (Бога), если следовать неумолимой логике и терминологии, куда ближе к Создателю, чем некий «наместник». Представим себе слегка лубочную картинку: соратник и Всевышний стоят плечом к плечу в едином строю небесного воинства, в окружении ангелов и архангелов, в едином строю ведут битву со злом. Этакая битва на Куликовом поле, к примеру.
Какова роль «наместника Бога на земле» в подобной битве? «Наместник» нервно курит в сторонке… пардон, топает где-то в последних рядах, среди таких же, как и он сам, «солдат удачи» из разных миров, желающих набить карманы трофеями. Любыми, вплоть до грязных, заражённых чёрт-те чем подштанников, содранных с поверженных бесов.
Минут через десять Владимир Александрович швырнул бумаги на стол и прикрыл глаза. «Безмозглые идиоты, чёрт бы их всех побрал. Господи, как мне вразумить кучу тупорылых долбодятлов, возомнивших себя спасителями Отечества?! Хоть самому революцию устраивай!»
«Поправка – кучу рабов мистера Яхве, а не долбодятлов. Не надо обижать долбодятлов столь обидными сравнениями, – тотчас отреагировал вселенец. – Варианты вразумления рабов Яхве на выбор: организовать АНБ, ГПУ, ГТП или папскую инквизицию… Но сначала потребуется избрать папу… Мухосранского, например, или Крыжопольского…
Царь давно перестал реагировать на ёрничество и сарказм незваного гостя. «Ты, к сожалению, был прав со своими странноватыми аналогиями. Религиозные системы и примыкающие к ним доктрины являются “операционками” для управления массовым сознанием биологических компьютеров. Самое поганое в этом всём то, что нельзя, невозможно переустановить “операционку” каждому индивидууму… Господи, тёзка, как же мне осточертело думать твоими нерусскими терминами!»
«Хи-хи, не каждый идеолог революционной “пехоты” удостоится чести быть приглашённым погостить в резиденции императора, – мысленно хихикнул Муромцев, намекая о прошлогодних встречах императора с двумя интересными иудейскими деятелями, Мойше Лилиенблюмом и Ушером Гинцбергом. – Ушер с Мойше вышли из дворца с такими рожами, словно базарили не с правителем гоев, а с посланником мистера Яхве…»
Владимир Александрович усмехнулся, вспомнив потрясённо-задумчивые лица господ Лилиенблюма и Гинцберга. Указанные господа действительно были приглашены в Москву, в Кремль, и в течение недели удостоились трёх личных аудиенций российского императора. Встречи прошли, как говорится, в тёплой и дружественной атмосфере, несмотря на роптание и неодобрение со стороны Синода и, соответственно, Православной церкви в целом.
Неизвестно, чего ожидали от этих встреч господа Мойше и Ушер, так как Владимир Александрович безапелляционно навязал гостям свои темы для беседы. Начал с того, что вкратце пересказал Гинцбергу и Лилиенблюму космогонию догонов, от которой у иудейских старцев глаза полезли на лоб. Потом поделился мыслями о космических геологах-богах – беглецах из других звёздных систем, перешёл к высокотехнологичным девайсам этих богов, которые у потомков древних иудеев стали отождествляться с чисто религиозной утварью. В какой-то момент обратил внимание, что Ушер с Мойше, говоря компьютерной терминологией, «зависли», и перенёс «продолжение банкета» на послезавтра.
Вторая и третья встречи прошли по тому же самому сценарию: Лилиенблюм и Гинцберг узнали много чего интересного о Великих пирамидах на плато Гиза, о шумерах, о разрушенных городах богов в Южной Америке и так и не смогли заинтересовать царя своими собственными темами для обсуждений. Лишь под конец император, как бы между прочим, сообщил гостям о предстоящей отмене так называемого ценза оседлости и уравнивании в правах людей, исповедующих основные религии.
Действительно, примерно через полгода ценз оседлости канул в небытие, и еврейские кагалы хлынули во все губернии Российской империи. Как говорится, с разбегу об телегу.
Во-первых, постоянно науськиваемое националистами и антисемитами население данных губерний крайне предвзято относилось к лицам еврейской национальности. У еврейских ортодоксов практически ежедневно возникали недопонимания с представителями различных сословий, что автоматически давало полиции повод и право вмешиваться, сажая в кутузку всех подряд. Местных зачастую вскорости выпускали, а вот пришлых прессовали по полной программе.
Во-вторых, желая поиметь с евреев гешефт, жандармы и полиция с удовольствием «прессовали» лиц семитской национальности, создавая им неудобства и неприятности. Причём делали это совершенно законными методами и средствами, ссылаясь на параграфы законов и императорских указов, и без особых сантиментов тащили в околоток самых уважаемых членов еврейских общин.
А пару месяцев назад у всех этнических преступных группировок России, в том числе и еврейских, объявился новый, безжалостный и беспощадный противник – китайские триады. По слухам, эти экзотические для Европы бандиты заключили контракт с наместником Его Императорского Величества на Дальнем Востоке вице-адмиралом Алексеевым. Согласно данному контракту (по слухам, разумеется), китайцы получили эксклюзивные права на торговлю опиумом и гашишем на территории Российской империи в обмен на выдавливание и уничтожение конкурентов.
По стране прокатилась волна загадочных смертей и исчезновений представителей самых разных сословий и социальных слоёв. Расследования топтались на месте; полиция и жандармы зачастую не могли толком определиться с кругом подозреваемых. Это, по мнению профессиональных революционеров и падких на сенсации журналистов, подтверждало версию о достигнутом консенсусе между триадами и царской властью.
На самом деле фантастическая версия про пришлых китайцев была придумана Владимиром Александровичем для прикрытия деятельности «чёрного эскадрона» – секретного подразделения при службе контрразведки. Данной силовой структурой руководила некая Любовь Константиниди – вчерашняя крестьянская дочка, на вид застенчивая и скромная женщина, в которой сложно было заподозрить опытного агента иностранной разведки первой четверти двадцать первого столетия от Рождества Христова.
Появившись в окружении царя около двух лет назад, двадцатидвухлетняя Константиниди в мгновение ока сделала головокружительную карьеру, которой позавидовал бы любой античный герой. Полагаю, читатели уже догадались, что указанная особа жила обыкновенной жизнью крестьянской девушки, пока в её тело не угодила ещё одна гостья из будущего, полностью перевернув жизнь хроноаборигенки. Впрочем, обо всём по порядку.
Взойдя на престол после гибели незадачливого племянника, Владимир Александрович распорядился отменить дорогостоящие мероприятия по случаю своей собственной коронации. В опубликованном во всех газетах империи рескрипте новый царь всея Руси информировал подданных, что в связи с последними трагедиями в семье он не видит повода для публичных торжеств. В общем, коронация была проведена скромно, без всенародных гуляний и прочих празднеств.
Сразу же после коронации император устроил разгром потенциальной внутрисемейной оппозиции, отодвинув подальше от власти одних, приблизив и реабилитировав других.
В Туркестан помчался особый курьер, вручивший великому князю Николаю Константиновичу – старшему сыну Константина Николаевича – личное послание от Владимира Александровича. Ещё один курьер с письмом аналогичного характера отправился в Англию, где проживал Михаил Михайлович – второй сын престарелого Михаила Николаевича.
Забегая вперёд, скажем, что после некоторых раздумий и переписки с царём Николай Константинович возвратился в Санкт-Петербург, а вот Михаил Михайлович предпочёл остаться в Лондоне, морально поддержав демарш отца и своих родных братьев.
Демарш клана Михайловичей, как это ни странно прозвучит, был воспринят Владимиром Александровичем как подарок судьбы и стал вторым крупным успехом после операции по восшествию на престол. В реальности Муромцева генерал-фельдцейхмейстер и его сыновья навредили России намного больше, чем все подданные микадо, вместе взятые, поэтому отстранение великих князей Михайловичей от рычагов власти стало для нового русского государя задачей первостепенной важности.
Взвесив все за и против, Владимир Александрович принял решение говорить с каждым из представителей клана Михайловичей по отдельности, как говорится, в приватной обстановке.
Начал с патриарха клана, с четвёртого сына покойного императора Николая I. Результатом беседы с Михаилом Николаевичем стала почётная отставка последнего со всех постов с сохранением пожизненного содержания за счёт казны плюс дополнительными финансовыми бонусами и выплатами. Должность генерал-фельдцейхмейстера упразднялась за ненадобностью.
Сергей Михайлович, приставленный покойным Николаем II присматривать за балериной Кшесинской, столкнулся с жёсткими условиями нового царя и был вынужден их принять. Отныне развитием русской артиллерии занимался лично сам царь, а покровитель Матильды исполнял роль свадебного генерала. Концерн Шнейдера, в свою очередь, лишился в России привилегированного положения.
Разумеется, великому князю крайне не нравилась данная ситуация и спустя семь месяцев он попытался надавить на генералов из ГАУ, чтобы организовать своим французским друзьям выгодные условия конкурса.
Реакция императора была сокрушительной: Тайный департамент при министерстве финансов приостановил работу банковского дома «Мидас», наложив арест на все его счета, имущество и активы. Воспользовавшись ситуацией, финансовые спекулянты Гинцбург и Поляков сначала обанкротили, а затем попросту перекупили «Общество Путиловских заводов». Предприятие перешло под управление назначенной Второвым администрации, а разобиженный Сергей Михайлович собрал чемоданы и укатил в Париж. Что примечательно, один, без Матильды.
Нелюбимый генерал-адмиралом Александр Михайлович пал жертвой конфликта Владимира Александровича с бабским триумвиратом – вдовствующими императрицами Марией Фёдоровной и Александрой Фёдоровной и Ксенией Александровной, родной сестрой Николая II.
Самым слабым звеном данного триумвирата являлась Аликс, которая никак не могла примириться с мыслью о фактическом крахе её влияния и амбиций. После похорон мужа «гессенская муха» впала в депрессию, а спустя какое-то время крупно разругалась с Дагмарой. Собственно, сей конфликт был заранее просчитан и разожжён по рекомендации Муромцева, неплохо разбиравшегося в заскоках женской психологии. Комбинация с подставой получилась на славу.
Сначала доверенные (и проплаченные кем нужно) люди донесли до Марии Фёдоровны и Александры Фёдоровны информацию о том, что новый царь рассматривает варианты суда над Михаилом. Обе вдовствующие императрицы помчались к императору: одна – просить казнить убийцу любимого супруга, другая – с просьбой о помиловании своего сына.
В разговоре с Дагмарой Владимиру Александровичу стоило огромных трудов сыграть роль, представив дело так, что он-де не хотел бы судить родного племянника, но народ вряд ли поймёт такую мягкость в отношении преступника. Даже в отношении столь высокородного, каким является бывший цесаревич. Как бы между прочим император обмолвился, что Аликс также надеется на правосудие.
Бывшую датскую принцессу накрыло эмоциями, и буквально на следующий день она едва не порвала «гессенскую муху» на кусочки. Вдова Николая II сначала ударилась в истерику, а затем слегла с жуткой депрессией. Узнав о конфликте между вдовствующими императрицами, Владимир Александрович посетил Александру Фёдоровну и в личной беседе с Аликс пообещал разобраться с её обидчицей.
Остальное, как говорится, было делом техники (гипноза). Во время следующей встречи с Марией Фёдоровной император спровоцировал датчанку на откровение, и та наговорила много чего такого, чего не стоило озвучивать ни при каких обстоятельствах. А когда спохватилась, было уже поздно – Владимир Александрович смотрел на неё, словно дедушка Ленин на ненавистную буржуазию.
Спустя месяц после размолвки с царём Мария София Фредерика Дагмара навсегда покинула Россию, увезя с собой младшую дочь Ольгу. Забегая вперёд, скажем, что через пару лет «гессенская муха» также укатила к себе на родину, не выдержав морального давления в виде постоянных встреч с живым и здоровым Михаилом Александровичем, которого никто и не собирался отдавать под суд.
Великая княгиня Ксения Александровна пыталась было найти пути для примирения сторон, но сделала только хуже – император мастерски разыграл сильный гнев и заявил, что не желает видеть никого из детей своего старшего брата. Супруга Александра Михайловича обиделась и в сердцах пообещала присоединиться к матери. Таким образом, Сандро оказался в весьма затруднительном положении, которое ещё больше ухудшилось после отставки Сергея Михайловича и трений Николая Михайловича с Николаем Николаевичем Младшим.
В июле 1902 года семья Александра Михайловича переселилась жить во Францию. Остававшиеся в России Георгий и Николай Михайловичи пока не собирались покидать страну, несмотря на интриги Лукавого, стремившегося любой ценой заполучить в свои руки полный контроль над армией.