Император двух Империй

Линкор «Кениг». 27 августа 1917 года

– Откуда это?

Офицер вытянулся:

– Пришло по радио открытым текстом. Это получили на всех кораблях, включая транспорты.

– Scheiße!

Ситуация из критической перерастала в просто катастрофическую.

Идущий головным линкор «Гроссер Курфюрст» уже вышел из немецкого минного поля и вступил в бой с русскими эсминцами, прикрывая собой идущих к выходу из ловушки собратьев. Но слишком мало было немецких эсминцев и слишком много русских, да еще и тяжелые орудия с берега вносили свою лепту, и «Гроссер Курфюрст» уже получил первые повреждения.

Колонна германских линкоров начинала выход из напичканной немецкими минами акватории. Впереди их, видимо, ждали многочисленные русские мины.

Изначальное место перестроения, точка «Вейс», судя по всему, тоже заминирована. Их корабли там поджидают русские эсминцы и наверняка подводные лодки. Да и сколько орудий будет на берегу, никто не знает. Совершенно очевидно, что русские их ждали и всерьез подготовили множество ловушек. Побережье и подходы к нему также могут быть заминированы, а основные подступы прикрыты пушками и пулеметами.

Высаживать десант в таких условиях чистое самоубийство. И солдаты, шумящие на транспортах, это вполне понимают, даже не имея всей полноты картины. Да и обращение русского царя наверняка не везде удастся утаить от экипажей и солдатской массы. Тем более что погиб командующий и весь штаб XXIII резервного корпуса, и вряд ли кто из нижестоящих генералов обладает в войсках таким авторитетом, чтобы заставить солдат повиноваться в подобных безнадежных условиях.

По-хорошему, надо отходить. Отходить, спасая людей и корабли. В конце концов, никто не ставил перед ними задачу вступать в эскадренное сражение с русским флотом, а выполнение поставленной задачи – захватить острова, сведя при этом собственные потери к минимуму, уже решительно не может быть осуществлено ни в первой части, ни во второй.

Что ему скажут в Берлине? Кайзер требует победы. Победы! Судьба Германии поставлена на карту! И тут не свалишь вину за разгром на Шмидта и фон Катена.

Нет, тут выход только один – обратить разгром в блистательную победу, пусть даже ценой замены одной победы на другую.

– Передайте приказ фрегаттен-капитану фон Шлику: транспортам спасаться самостоятельно и уходить в Либаву. Корветтен-капитану Тиллессену приказываю прекратить охранение транспортов и всем составом эсминцев на самом полном ходу выдвигаться вперед, на соединение с головными силами. Контр-адмиралу Хопману прекратить выполнение прежнего приказа и идти к точке входа в минное поле на соединение с выходящими транспортами, взять их на охранение и обеспечить возврат флотилии с десантом в Либаву. Фрегаттен-капитану фон Розенбергу начать ускоренное траление прохода вдоль границы немецкого минного поля на норд. Коммодору Гейнриху обеспечить прикрытие эсминцами выхода и перестроения линейных сил. Капитану цур зее Гетте – приказ держаться. От мужества моряков «Гроссер Курфюрста» зависит судьба Фатерлянда. Выполняйте!

– Герр вице-адмирал! Посты наблюдения засекли приближение воздушных торпедоносцев!

Вскинув бинокль, Бенке пробежал взглядом приближающиеся группы гидропланов.

Неужели уже прошло четверть часа?

Бросив взгляд на хронометр, он отметил, что оставалось еще три минуты. Как раз подлетное время.

– Приказ по эскадре об открытии огня из всего эффективного орудия по гидропланам!

Вот какая польза от идущей в воздухе битвы истребителей, если они никак не влияют на события внизу?

Заухали орудия и загрохотали пулеметы, пытаясь проредить число приближающихся торпедоносцев, но те за счет более свободного построения группами все время маневрировали, снижая эффективность огня с моря.

Судя по их построению и растянутости строя, они собирались атаковать не так, как в первый раз, когда сосредоточились на первых двух линкорах. Сейчас они явно равномерно распределили цели, очевидно стараясь нанести ущерб всем большим кораблям.

– Герр вице-адмирал! На «Байерне» подняли гюйс и передали сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь!» Сигнал подхватило несколько крейсеров и эсминцев!



Крым. Дворец Меллас.

Императорский командный пункт.

14 (27) августа 1917 года

– Ваше императорское величество, вы повелели сообщать обо всех важных событиях и происшествиях. Из Пскова сообщают о начавшемся пожаре на артиллерийских складах Северного фронта.

Генерал Артемьев протянул императрице бумагу. Маша пробежала глазами текст сообщения и похолодела, вспомнив о разговоре в поезде по дороге в Крым, когда Миша объяснял ей суть и специфику особых протоколов императорской главной квартиры на случай различных чрезвычайных обстоятельств и происшествий. И объяснял на примере протокола «Казань», улыбаясь тому, что даже его сны могут быть поводом для создания стандартного протокола действий служб и ведомств. А приснился ему взрыв на Казанском пороховом заводе. Тогда на этом объекте и отрабатывали всю схему действий и координации.

– Особый протокол «Казань».

– Слушаюсь, государыня.

Генерал быстро вышел из «Аквариума» и начал отдавать распоряжения, вводя в действие протокол.

Маша, слегка ошалев, следила за его действиями. Вообще-то она хотела, чтобы ей подали папку с протоколом, но, видимо, генерал ни на мгновение не усомнился в ее праве вводить в действие «Особые протоколы». Впрочем, он бы наверняка и сам бы его ввел, но ощутимо позже, когда в Пскове уже бы началось что-то серьезное.

В принципе, вводить протокол было рано. Из сообщения нельзя было понять, насколько серьезным является пожар и насколько велика угроза взрыва боеприпасов. Возможно, там ничего серьезного и не случится. А если случится?

Что ж, как говорят в России, назвался груздем – полезай в кузов. Ввела, пусть и невольно, в действие «Особый протокол» – вот и давай дальше веди это дело. Как говорит муж – хуже нет, когда начальник показывает подчиненным свою растерянность. Хотела, чтобы тебя воспринимали всерьез? Вот и получи!

И когда Артемьев вновь появился в «Аквариуме», Маша уже не колебалась, начав четко отдавать повеления:

– Образовать чрезвычайный штаб по ликвидации последствий пожара «Псков-А». Согласно протоколу «Казань» в штаб входят представители Минобороны и штаба Северного фронта, Минспаса, Минтранса, МВД, ИСБ, Минвооружений, Минрезервов, Мининформа, Минсвязи и Корпуса служения. Руководство штабом принимаю на себя. Объявляю в Пскове чрезвычайное положение. Незамедлительно начать эвакуацию населения в радиусе пяти верст от складов. Особо запретить прятаться по подвалам. Обывателям сообщить о диверсии германского Генштаба на артиллерийских складах, которая привела к пожару, и есть угроза взрыва. С узловой станции Псков начать незамедлительный вывод эшелонов с войсками и боеприпасами. Минспасу начать создание временных палаточных лагерей для эвакуированного населения, совместно с Минрезервов обеспечить их всем необходимым. Военным госпиталям и земским больницам окрестных населенных пунктов быть готовыми к приему раненых. Все сообщения, касающиеся «Пскова-А», докладывать незамедлительно. Все. Выполняйте!


Генерал, записав все, кивнул и вышел.

Вот будет смешно, если там просто горит сарай с тряпками.



Балтийское море. Где-то западнее острова

Эзель. Линкор «Кениг».

27 августа 1917 года

Гюйс «Байерна» оказался пророческим. Получив еще две торпеды в борт, новейший германский линкор опрокинулся на правый борт и быстро тонул. Тонули многострадальный «Мольтке», авиаматка «Санта Елена», три эсминца, тендер «Блиц» и транспорт «Эквити». «Гроссер Курфюрст» сумел уклониться от торпед гидропланов, но налетел на русскую мину и вдобавок получил торпеду от вражеского эсминца. Получили по торпеде и «Маркграф» с «Кайзером», а «Принц-регент Луитпольд» ухитрился получить целых три и лишился хода. Да и сам «Кениг» не остался неповрежденным.

Пылали пожары. Кричали раненые и обожженные. Из воды пытались выловить тех, кто прыгал за борт с тонущих кораблей. Катастрофа приобретала ужасающие размеры.

Потеряны два линкора и линейный крейсер. И это не считая всего остального.

Но немцы не были бы немцами, если бы и в такой ситуации, изменили своему знаменитому Ordnung muss sein. Полученный приказ выполнялся, невзирая ни на что.

Транспорты, воспользовавшись отсутствием налетов, спешили покинуть минное поле. Эсминцы спешили в голову колонны. Тральщики расчищали проход, делая все, чтобы эскадра боевых кораблей все-таки добралась до русского флота.

Сражение переходило в решающую фазу.



Рига. Рижский укрепрайон.

Штаб операции «Квартет».

14 (27) августа 1917 года

– Государь, наблюдатели «Сибири» передают о видимых результатах атаки торпедоносцев. По предварительной оценке, тонут еще два линкора или, возможно, линкор и линейный крейсер, а также два эсминца и два парохода. Наблюдение затруднено ввиду сильного задымления. Наши потери флота – три эсминца затонули и пять вышли из боя с серьезными повреждениями. Отмечено попадание шального снаряда главного калибра в броненосец «Слава». На борту вспыхнул пожар. Имеются погибшие и раненые. Повреждены машины. Броненосец потерял ход.

– Опять «Славе» не повезло.

Поймав озадаченный взгляд Канина, поясняю:

– Не повезло не принять участие в Цусимском сражении, похоже, не удастся и здесь.

Зато, возможно, удастся уцелеть, а не потонуть, как это случилось в моей истории в Моонзундском сражении.

Адмирал продолжил доклад:

– Также наблюдатели передают об эволюциях в построении германской колонны. Подтягиваются эсминцы, бывшие в охранении транспортов, а головные линкоры начинают перестроение. Судя по действиям тральщиков, германцы собираются идти на сближение с эскадрой Балтфлота.

Киваю Канину.

– Решились на генеральное сражение? Вот так, напрямую, через мины?

Адмирал кивнул.

– Похоже на то, ваше величество. Решили не ждать новых налетов и не дожидаться торпед от наших эсминцев.

Я задумчиво глядел на планшет. Первоначальный план операции предусматривал максимальную трепку германской эскадры до начала сражения, и при этом Балтфлот должен был не только сохранять дистанцию, не позволяющую немцам стрелять по нашим кораблям, но и в случае, при котором немцы все же пройдут минное поле и торпеды эсминцев, пользуясь преимуществом в скорости, отходить мористее, давая нашим подлодкам возможность вдоволь порезвиться. Но эти планы исходили из того, что германцы все же пойдут к точке «Вейс», но явно они не собирались это делать.

– Вот что, Василий Александрович, шифрограмму Эбергарду. Дивизии подводных лодок выдвинуться к кромке минного поля и встречать выходящие корабли противника. Эскадре Балтфлота на всех парах идти на сближение с германской эскадрой и дать бой.

– Прошу простить, государь, но девять первоклассных германских линкоров против наших четырех линкоров и, с учетом обездвиженной «Славы», трех броненосцев?

– Василий Александрович! Если эти девять линкоров вырвутся из ловушки на чистую воду, то нашему флоту останется только позорно удирать на всех парах! Вы понимаете, что это будет означать?

– Понимаю, ваше величество! Но бой с германской эскадрой при таком соотношении сил – это вторая Цусима!

Я рявкнул:

– Так сделайте это соотношение лучше! Передавайте приказ Эбергарду!



Балтийское море. Где-то западнее острова Эзель.

Линкор «Кениг».

27 августа 1917 года