Имя ветра
Часть 13 из 154 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ничего другого предложить не могу, – невозмутимо сказал трактирщик. – Либо как следует, либо никак.
– Постойте-ка! – Хронист вдруг просветлел лицом. – Как же я сразу-то не сообразил! Надо сделать все наоборот! – сказал он и покачал головой, удивляясь собственной глупости. – Сейчас я съезжу к графу, а потом вернусь сюда. И тогда можете рассказывать сколько вашей душе угодно. Могу даже Скарпи с собой захватить!
Коут посмотрел на Хрониста с глубочайшим презрением.
– А что, собственно, заставляет вас предположить, будто я непременно буду здесь, когда вы вернетесь? – скептически осведомился он. – И, кстати, с чего вы взяли, будто можете спокойно взять и уйти отсюда, зная то, что вам известно?
Хронист так и застыл:
– В-вы… – Он сглотнул и начал снова:
– Вы хотите сказать, что…
– На рассказ уйдет три дня, – перебил Коут. – Начинаем завтра. Больше я ничего сказать не хочу.
Хронист зажмурился и провел рукой по лицу. Граф, конечно же, будет в ярости. И неизвестно, чего потом будет стоить снова добиться его расположения. Но…
– Если это единственный способ, то я согласен.
– Рад слышать. – Трактирщик успокоился и слегка улыбнулся: – Послушайте, а что, три дня – это действительно так необычно?
Хронист вновь сделался серьезен:
– Три дня – это весьма необычно. Но, с другой стороны… – и самомнения у него как-то поубавилось, – с другой стороны, – он махнул рукой, словно показывая, что слова тут бесполезны, – вы все-таки Квоут.
Человек, называвший себя Коутом, выглянул из-за своих бутылок. На губах у него играла широкая, искренняя улыбка. В глазах вспыхнула искорка. Он словно бы сделался выше ростом.
– Ну да, я все-таки Квоут, – сказал Квоут, и его голос зазвенел железом.
Глава 7
О начале и именах вещей
В окна «Путеводного камня» лился солнечный свет. Свет был прохладный и свежий – самое оно для начала дела. Он мимоходом коснулся мельника, пускающего воду на колесо. Озарил кузницу, где кузнец, четыре дня проработав с холодным металлом, разжигал, наконец, горн. Осветил ломовых лошадей, запряженных в фургоны, и наточенные, готовые к работе серпы, сверкающие в начале осеннего дня.
В «Путеводном камне» свет наискосок озарил лицо Хрониста, и это было начало, чистый лист, ожидающий первых слов истории. Свет затопил стойку, рассыпался тысячей крохотных радужных начал, отразясь от разноцветных бутылок, и взобрался на стенку, к мечу, словно разыскивая одно, окончательное, начало.
Однако, когда свет коснулся меча, никакого начала видно не было. На самом деле свет, отразившийся от меча, сделался тусклым, начищенным и древним-предревним. Хронист поглядел на него и сразу вспомнил, что, хотя день только начинается, осень уже заканчивается и с каждым днем подступают холода. Меч сиял знанием о том, что рассвет – это лишь крохотное начало на фоне конца сезона и конца года.
Хронист отвел взгляд от меча – он понял, что Квоут только что что-то сказал, но что именно – он не расслышал.
– А как люди обычно рассказывают свои истории? – спросил Квоут.
Хронист пожал плечами:
– По большей части попросту говорят мне все, что они помнят. А я потом записываю события в правильном порядке, убираю лишнее, проясняю, упрощаю и все такое.
Квоут нахмурился:
– Нет, думаю, так не пойдет.
Хронист осторожно улыбнулся:
– Ну да, с умелыми рассказчиками все иначе. Они предпочитают, чтобы их истории излагали как есть. Однако они кроме того предпочитают, чтобы их внимательно слушали. Так что я обычно сижу и слушаю, а записываю после. У меня почти идеальная память.
– «Почти идеальная» меня не вполне устраивает, – Квоут прижал палец к губам. – А насколько быстро вы можете писать?
Хронист понимающе улыбнулся:
– Быстрее, чем человек может говорить.
Квоут вскинул бровь:
– Хотел бы я на это посмотреть!
Хронист открыл портфель. Достал стопку хорошей белой бумаги и пузырек чернил. Аккуратно разложил все на столе, обмакнул перо в чернила и выжидательно посмотрел на Квоута.
Квоут подался вперед и быстро произнес:
– Аз есмь. Они суть. Она есть. Он был. Они будут.
Перо Хрониста забегало по бумаге. Квоут внимательно следил за ним.
– Я, Хронист, сим удостоверяю, что не умею ни читать, ни писать. Герундий. Отсутствующий. Галка. Кварцит. Интерференция. Трагокуздрение. Лхин та лу сорен хеа. «Молодая вдова из Суральо всюду славилась строгой моралью, часто в церковь ходила, но, увы, угодила…» – Квоут еще сильнее подался вперед, глядя, как Хронист пишет. – Интересно… Ладно, хватит пока.
Хронист снова улыбнулся и протер перо тряпицей. На лежащем перед ним листе красовалась одна-единственная строка непонятных символов.
– Шифр какой-то? – вслух спросил Квоут. – Да еще как аккуратно написано… Могу поручиться, вы нечасто портите бумагу! – Он развернул лист к себе, чтобы получше рассмотреть написанное.
– Я ее никогда не порчу! – надменно ответил Хронист.
Квоут кивнул, не поднимая головы.
– А что значит «трагокуздрение»? – спросил Хронист.
– М-м? А-а! Да ничего. Только что придумал. Просто хотел посмотреть, запнетесь ли вы на незнакомом слове.
Он потянулся, подвинул свой стул поближе к Хронисту.
– Ну ладно, объясните мне, как это читается, и можем начинать.
Хронист замялся:
– Но это же очень сложно… – Он увидел, как нахмурился Квоут, и вздохнул: – Ну, я попробую.
Хронист набрал в грудь побольше воздуха и принялся записывать строчку символов, одновременно объясняя:
– В речи мы используем всего примерно пятьдесят звуков. Каждый из звуков я обозначил символом, состоящим из одного или двух штрихов. Это все звуки. Я, в принципе, мог бы записать текст на языке, которого я вообще не понимаю. – Он указал на страницу. – Вот это – различные гласные.
– Все вертикальные штрихи, – сказал Квоут, пристально вглядываясь в строку.
Хронист запнулся, сбившись с мысли.
– Н-ну… да.
– А согласные, значит, горизонтальные, да? А сочетаются они, видимо, вот так?
Квоут взял перо и написал несколько собственных знаков.
– Хитро! То есть на каждое слово требуется не больше двух-трех…
Хронист молча смотрел на Квоута.
Квоут этого даже не заметил: он был полностью поглощен надписью.
– Если вот это – «аз», значит, вот это – звук «а», – он перешел к тому, что написал Хронист. – Ага, это «э», «о», «и», «у», а это, стало быть, «ы». – Квоут кивнул сам себе и вернул перо Хронисту: – Согласные покажите, пожалуйста.
Хронист послушно принялся писать согласные, называя соответствующие звуки. Через некоторое время Квоут отобрал перо и закончил ряд сам, попросив ошарашенного Хрониста поправить его там, где он ошибется.
Хронист молча смотрел и слушал, пока Квоут дописывал ряд. От начала до конца весь процесс занял минут пятнадцать. Квоут нигде не ошибся.
– Великолепная система, чрезвычайно емкая! – одобрил Квоут. – Очень логичная. Сами придумали?
Хронист долго молчал, не отрывая глаз от рядов символов, написанных на лежащем перед Квоутом листе. Потом, наконец, спросил, как будто не слышал вопроса Квоута:
– Это правда, что вы выучили темью всего за день?
Квоут слегка улыбнулся и отвел глаза:
– О, это старая история, я ее почти и забыл! Вообще-то за полтора. Полтора дня, и бессонную ночь. А почему вы спрашиваете?
– Я про это слышал в университете. Не поверил, конечно… – Он посмотрел на страницу со своим шифром, записанным аккуратным почерком Квоута. – Всю?
Квоут, похоже, был озадачен.
– Что-что?
– Вы выучили весь язык целиком?
– Ой ну что вы! Нет, конечно, – с раздражением ответил Квоут. – Только часть. Значительную часть, это да, но все равно, как можно что-то выучить целиком, тем более язык? – Квоут потер руки. – Ну что, готовы?
Хронист потряс головой, словно приводя мысли в порядок, взял новый лист бумаги и кивнул.
– Постойте-ка! – Хронист вдруг просветлел лицом. – Как же я сразу-то не сообразил! Надо сделать все наоборот! – сказал он и покачал головой, удивляясь собственной глупости. – Сейчас я съезжу к графу, а потом вернусь сюда. И тогда можете рассказывать сколько вашей душе угодно. Могу даже Скарпи с собой захватить!
Коут посмотрел на Хрониста с глубочайшим презрением.
– А что, собственно, заставляет вас предположить, будто я непременно буду здесь, когда вы вернетесь? – скептически осведомился он. – И, кстати, с чего вы взяли, будто можете спокойно взять и уйти отсюда, зная то, что вам известно?
Хронист так и застыл:
– В-вы… – Он сглотнул и начал снова:
– Вы хотите сказать, что…
– На рассказ уйдет три дня, – перебил Коут. – Начинаем завтра. Больше я ничего сказать не хочу.
Хронист зажмурился и провел рукой по лицу. Граф, конечно же, будет в ярости. И неизвестно, чего потом будет стоить снова добиться его расположения. Но…
– Если это единственный способ, то я согласен.
– Рад слышать. – Трактирщик успокоился и слегка улыбнулся: – Послушайте, а что, три дня – это действительно так необычно?
Хронист вновь сделался серьезен:
– Три дня – это весьма необычно. Но, с другой стороны… – и самомнения у него как-то поубавилось, – с другой стороны, – он махнул рукой, словно показывая, что слова тут бесполезны, – вы все-таки Квоут.
Человек, называвший себя Коутом, выглянул из-за своих бутылок. На губах у него играла широкая, искренняя улыбка. В глазах вспыхнула искорка. Он словно бы сделался выше ростом.
– Ну да, я все-таки Квоут, – сказал Квоут, и его голос зазвенел железом.
Глава 7
О начале и именах вещей
В окна «Путеводного камня» лился солнечный свет. Свет был прохладный и свежий – самое оно для начала дела. Он мимоходом коснулся мельника, пускающего воду на колесо. Озарил кузницу, где кузнец, четыре дня проработав с холодным металлом, разжигал, наконец, горн. Осветил ломовых лошадей, запряженных в фургоны, и наточенные, готовые к работе серпы, сверкающие в начале осеннего дня.
В «Путеводном камне» свет наискосок озарил лицо Хрониста, и это было начало, чистый лист, ожидающий первых слов истории. Свет затопил стойку, рассыпался тысячей крохотных радужных начал, отразясь от разноцветных бутылок, и взобрался на стенку, к мечу, словно разыскивая одно, окончательное, начало.
Однако, когда свет коснулся меча, никакого начала видно не было. На самом деле свет, отразившийся от меча, сделался тусклым, начищенным и древним-предревним. Хронист поглядел на него и сразу вспомнил, что, хотя день только начинается, осень уже заканчивается и с каждым днем подступают холода. Меч сиял знанием о том, что рассвет – это лишь крохотное начало на фоне конца сезона и конца года.
Хронист отвел взгляд от меча – он понял, что Квоут только что что-то сказал, но что именно – он не расслышал.
– А как люди обычно рассказывают свои истории? – спросил Квоут.
Хронист пожал плечами:
– По большей части попросту говорят мне все, что они помнят. А я потом записываю события в правильном порядке, убираю лишнее, проясняю, упрощаю и все такое.
Квоут нахмурился:
– Нет, думаю, так не пойдет.
Хронист осторожно улыбнулся:
– Ну да, с умелыми рассказчиками все иначе. Они предпочитают, чтобы их истории излагали как есть. Однако они кроме того предпочитают, чтобы их внимательно слушали. Так что я обычно сижу и слушаю, а записываю после. У меня почти идеальная память.
– «Почти идеальная» меня не вполне устраивает, – Квоут прижал палец к губам. – А насколько быстро вы можете писать?
Хронист понимающе улыбнулся:
– Быстрее, чем человек может говорить.
Квоут вскинул бровь:
– Хотел бы я на это посмотреть!
Хронист открыл портфель. Достал стопку хорошей белой бумаги и пузырек чернил. Аккуратно разложил все на столе, обмакнул перо в чернила и выжидательно посмотрел на Квоута.
Квоут подался вперед и быстро произнес:
– Аз есмь. Они суть. Она есть. Он был. Они будут.
Перо Хрониста забегало по бумаге. Квоут внимательно следил за ним.
– Я, Хронист, сим удостоверяю, что не умею ни читать, ни писать. Герундий. Отсутствующий. Галка. Кварцит. Интерференция. Трагокуздрение. Лхин та лу сорен хеа. «Молодая вдова из Суральо всюду славилась строгой моралью, часто в церковь ходила, но, увы, угодила…» – Квоут еще сильнее подался вперед, глядя, как Хронист пишет. – Интересно… Ладно, хватит пока.
Хронист снова улыбнулся и протер перо тряпицей. На лежащем перед ним листе красовалась одна-единственная строка непонятных символов.
– Шифр какой-то? – вслух спросил Квоут. – Да еще как аккуратно написано… Могу поручиться, вы нечасто портите бумагу! – Он развернул лист к себе, чтобы получше рассмотреть написанное.
– Я ее никогда не порчу! – надменно ответил Хронист.
Квоут кивнул, не поднимая головы.
– А что значит «трагокуздрение»? – спросил Хронист.
– М-м? А-а! Да ничего. Только что придумал. Просто хотел посмотреть, запнетесь ли вы на незнакомом слове.
Он потянулся, подвинул свой стул поближе к Хронисту.
– Ну ладно, объясните мне, как это читается, и можем начинать.
Хронист замялся:
– Но это же очень сложно… – Он увидел, как нахмурился Квоут, и вздохнул: – Ну, я попробую.
Хронист набрал в грудь побольше воздуха и принялся записывать строчку символов, одновременно объясняя:
– В речи мы используем всего примерно пятьдесят звуков. Каждый из звуков я обозначил символом, состоящим из одного или двух штрихов. Это все звуки. Я, в принципе, мог бы записать текст на языке, которого я вообще не понимаю. – Он указал на страницу. – Вот это – различные гласные.
– Все вертикальные штрихи, – сказал Квоут, пристально вглядываясь в строку.
Хронист запнулся, сбившись с мысли.
– Н-ну… да.
– А согласные, значит, горизонтальные, да? А сочетаются они, видимо, вот так?
Квоут взял перо и написал несколько собственных знаков.
– Хитро! То есть на каждое слово требуется не больше двух-трех…
Хронист молча смотрел на Квоута.
Квоут этого даже не заметил: он был полностью поглощен надписью.
– Если вот это – «аз», значит, вот это – звук «а», – он перешел к тому, что написал Хронист. – Ага, это «э», «о», «и», «у», а это, стало быть, «ы». – Квоут кивнул сам себе и вернул перо Хронисту: – Согласные покажите, пожалуйста.
Хронист послушно принялся писать согласные, называя соответствующие звуки. Через некоторое время Квоут отобрал перо и закончил ряд сам, попросив ошарашенного Хрониста поправить его там, где он ошибется.
Хронист молча смотрел и слушал, пока Квоут дописывал ряд. От начала до конца весь процесс занял минут пятнадцать. Квоут нигде не ошибся.
– Великолепная система, чрезвычайно емкая! – одобрил Квоут. – Очень логичная. Сами придумали?
Хронист долго молчал, не отрывая глаз от рядов символов, написанных на лежащем перед Квоутом листе. Потом, наконец, спросил, как будто не слышал вопроса Квоута:
– Это правда, что вы выучили темью всего за день?
Квоут слегка улыбнулся и отвел глаза:
– О, это старая история, я ее почти и забыл! Вообще-то за полтора. Полтора дня, и бессонную ночь. А почему вы спрашиваете?
– Я про это слышал в университете. Не поверил, конечно… – Он посмотрел на страницу со своим шифром, записанным аккуратным почерком Квоута. – Всю?
Квоут, похоже, был озадачен.
– Что-что?
– Вы выучили весь язык целиком?
– Ой ну что вы! Нет, конечно, – с раздражением ответил Квоут. – Только часть. Значительную часть, это да, но все равно, как можно что-то выучить целиком, тем более язык? – Квоут потер руки. – Ну что, готовы?
Хронист потряс головой, словно приводя мысли в порядок, взял новый лист бумаги и кивнул.