Играя с огнем
Часть 49 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Подруга принялась болтать, а я бросила украдкой еще один взгляд на Уэста. Он не смотрел на меня. Он разговаривал с Тесс, которая присела на его стол и болтала, теребя свои черные волосы.
Он не твой парень, – напомнил мне мозг.
Однако мое сердце не слушало.
У нас с Уэстом быстро установился порядок.
В колледже мы вели себя так, словно знать друг друга не знали. И так успешно, что люди перестали гадать, нахожусь ли я под его защитой. После того вечера, когда я заявилась в бойцовский клуб, и мы устроили заварушку, пошла молва, что между нами вообще кровная вражда. Я стала еще менее популярной – теперь я официально была идиоткой, которая навлекла на себя гнев Уэста, но зато теперь никто не мог обвинить его в том, что он привлекает ко мне внимание.
Я понимала, что именно об этом его и просила, но все же очень сожалела, когда мы проходили мимо друг друга с выученным равнодушным и отреченным выражением лица. Впрочем, и речи быть не могло, чтобы люди знали про нас, давали оценку, шептались и болтали, что я недостойна величия Уэста Сент-Клера. Я не нуждалась в напоминаниях о том, что люди считали меня недостойной его.
В те дни, когда у нас были общие смены, мы работали, хохотали, болтали, а потом шли ко мне домой. Он развлекал бабушку, пока я мылась, заново красилась, стирала и готовила ужин. После мы ужинали втроем, и я укладывала бабушку спать.
Бабушка Савви обожала Уэста. Он был очаровательным, вежливым и умел подстраиваться под любое ее настроение. Если она разговаривала с ним как с дедушкой Фредди, то он подыгрывал. Если узнавала его, друга Грейси-Мэй из фургона, то он вел себя как обычно. Однажды Уэст даже притворился шерифом Джонсом. Однако я не оценила, когда он попытался перенести эту роль в постель и принялся мной командовать.
Поужинав и уложив бабушку спать, мы с Уэстом запирались в моей комнате и изучали друг друга. Иногда наши движения были медленными и неторопливыми. Иногда быстрыми и отчаянными. Но мы всегда долго обнимались, и всякий раз прощаясь, я долго смотрела из окна ему вслед, зная, что он забирает с собой частичку моего сердца.
Уэст даже не пытался скрыть свое мнение относительно бабушки. Он хотел, чтобы я устроила ее в дом престарелых, но понимал, что ему не удастся добиться успеха там, где провалились Карли и Марла.
Однако он не прекращал попытки.
Он оставлял в почтовом ящике и на моем столе листовки и буклеты о домах престарелых в Остине и его окрестностях. Дважды просил у меня ноутбук и оставлял открытыми сайты заведений, которые настоятельно рекомендуются людям с состоянием, похожим на бабушкино. Если я болтала на кухне с Марлой в присутствии Уэста, и она рассказывала, что бабушка не хочет выходить из дома или идти к врачу, он бросал на меня многозначительный взгляд.
Я понимала, что Уэст пытался помочь. Сроки поисков замены Марле подходили к концу.
По пятницам было хуже всего.
Я больше не ходила на его бои. Сомневалась, что Уэст меня пустит после того, когда вышел из себя. К тому же одного раза вполне достаточно. Я не любила смотреть, как он истекает кровью. Ненавидела, но понимала, зачем Уэст это делает.
Пятница – единственный вечер, который мы проводили порознь. Мы наверстывали упущенное каждую субботу после работы. Я обязательно покрывала поцелуями каждый синяк и рубец, а в дополнение зализывала ему раны и преклонялась перед его ноющим телом.
Я начинала влюбляться в этого воина, который сражался за то, чтобы его семья снова встала на ноги. Без преувеличения. Только две вещи портили мне сущий восторг от того, что он со мной.
Первое: я до сих пор не знала, кто мы друг для друга. Какие у нас отношения.
И второе: я стала сомневаться, по какой на самом деле причине он меня игнорирует. Потому что я его попросила или потому что он был смущен? Одно дело ласкать, кусать и посасывать мою порченную кожу наедине, когда мы были в моей комнате, водить пальцами по бугристой плоти, входить в меня, когда капли его пота падали на мою несовершенную плоть, и совсем другое – открыто меня поддерживать как свою девушку.
Я пыталась убедить себя, что Уэст из тех парней, кому наплевать на чужую точку зрения. Еще меньше его волнует собственная популярность и мнение остальных. Но это не всегда так работает.
И хотя я сходила с ума, не зная, что между нами происходит, я не собиралась его спрашивать. Не хотела становиться одной из этих девчонок. Безропотной приставучкой, которые собирались вокруг него толпами. Уэста влекло ко мне как раз потому, что я не кидалась ему на шею, как остальные девушки в университетском городке.
А то, что он не замечал меня в колледже? Я не хотела это менять, как бы мне ни претило. Я по-прежнему не хотела, чтобы люди про нас болтали. А еще боялась ажиотажа, который за этим возникнет.
Первые намеки, что мы не просто друзья с привилегиями, появились во вторник вечером. Я разговаривала по телефону с нашей электроэнергетической компанией по поводу неоплаченного счета, за который точно внесла деньги. Я закрылась на кухне и вела разборки с представителем службы сервиса. Бабушка продолжала похлопывать меня по плечу, выражая желание, чтобы я помогла ей помыться.
– Ну что ты за дочь такая, Корт! Мама просит у тебя помощи.
– Секундочку… эм, мама. – Я рассеянно похлопала ее по руке.
Уэст прислонился к холодильнику и невозмутимо наблюдал за нами, скрестив на груди руки. Его бесило, когда я притворялась своей матерью, хотя он сам постоянно прикидывался тем, за кого принимала его бабушка. Он объяснял, что с ним все по-другому. Что он не рос с ней и ему плевать, вспомнит она его или нет.
– Что? Нет, я не… это не правда. У меня есть идентификационный номер платежа. Разумеется, я заплатила.
– Да господи, Кортни! От меня воняет! – повысила голос бабушка, заглушив голос оператора. – Помоги мне.
Я вспыхнула от раздражения. Мне не по карману платить по счету дважды. Бабушка продолжала слоняться вокруг меня, заглядывая в лицо. Я прижалась лбом к кухонной стойке, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
– Подожди немного… мама, – прошептала я, скорее, себе, чем бабушке. – Пожалуйста.
– Саванна, давайте, я вам помогу, – пришел на помощь Уэст, и я обернулась, прижав телефон плечом к уху и испепеляя его взглядом, будто говоря «ты из ума выжил?».
А вот бабушка, похоже, была довольна таким предложением и взяла Уэста под руку.
– Ты не против помочь старой бабушке, да, Уэст?
Сегодня она вспомнила его, а не меня? Забавно.
– Мэм, я с радостью.
– Только не подглядывать!
– Даже не думал, миссис Шоу.
Не успела я возразить, как они уже вышли из кухни. Бабушка могла принимать душ почти каждый день: я ставила деревянный стул под струю воды, а бабуле оставалось дотянуться до шампуня и мыла. Но самое главное, чтобы в ванной с ней кто-то находился, если она вдруг упадет.
Уэсту придется увидеть ее голой. Помогать залезть и вылезти из ванны. Господи.
Через десять минут я разобралась с энергетической компанией и взбежала на второй этаж, перепрыгивая через ступеньку. Я заглянула в ванную через приоткрытую дверь, не выдавая себя.
Уэст стоял спиной к душу, прислонившись к раковине, и рассказывал бабушке, как в четыре года помыл слепого кота своей матери. Бабушка, затаив дыхание, сидела на деревянном стуле и хихикала, с удовольствием водя мочалкой по руке под тонкой струйкой воды.
– Боже мой! Ужас! Господи, я бы на месте твоей мамы хорошенько тебя отшлепала.
– Она так и хотела сделать, миссис Шоу. Уж поверьте. Единственное, что ей помешало, – это моя скорость.
Бабушка чуть не покатилась со смеху. Я улыбнулась, и сердце в груди сжалось. По венам побежало какое-то теплое ощущение.
Словно почувствовав меня, Уэст поднял глаза и встретился со мной взглядом.
Он улыбнулся, но не стал высказываться по поводу того, что я их подслушиваю.
– Все, я готова. Передайте мне полотенце, молодой человек! – Бабушка повернулась на стуле и выключила воду.
Уэст сдернул с крючка полотенце и протянул ей, не сводя с меня глаз.
Она вытерлась досуха и завернулась в банное полотенце, и Уэст довел ее до комнаты, а я шмыгнула в свою, решив им не мешать.
Через полчаса я уложила бабушку спать и вернулась к себе в спальню.
И увидела, что Уэст развалился на моей кровати и подбрасывал один из старых помпонов в воздух как мячик, каждый раз успевая его поймать. Я села за рабочий стол, включила ноутбук и зашла на сайт университета, чтобы проверить, ответила ли на мое последнее электронное письмо профессор Макгроу. Полагаю, что нет. Она оставляла без внимания мои слезные просьбы с тех пор, как решила не переводить меня на следующий курс без участия в спектакле. Но я так и не рискнула отправить то сообщение Крузу Финли. Мой феникс еще не готов выходить на сцену. Пока рано.
– Техас? – пробурчал сзади Уэст.
Меня утешал свист помпона в воздухе. Этим мог заниматься Такер. Когда я еще была нормальной.
Мы же помним, чем все закончилось, Грейс? Так что не возлагай слишком больших надежд.
– Да?
– Я увижу тебя когда-нибудь без макияжа?
Я уставилась в монитор, усмиряя пульс.
– Почему спрашиваешь?
– Я видел вблизи твое тело и еще здесь. А вот лицо без косметики нет. Тебе не кажется это странным?
– Нет. – Я начала печатать на клавиатуре. – Мне некомфортно показывать свое лицо людям.
– Карли его видела. Марла тоже.
Я ничего не ответила. Он не Карли. И не Марла. Он парень, которого я люблю. Это действительно любовь, а не увлечение. Не хочу, чтобы он видел меня, такую уродливую.
Я не удивилась и не распсиховалась от осознания, что люблю Уэста. В глубине души я уже давно знала, что это правда.
Я влюбилась в Уэста Сент-Клера.
Безумно. Всецело. Даже одержимо.
Он был самым сложным человеком, которого я встречала в жизни: нежным, заботливым, добрым, ответственным. Но вместе с тем жестоким, агрессивным, грубым и беспощадным.
И я не могла им насытиться. Меня трясло от страха при мысли, что когда-то у нас все закончится. Он закончит колледж и уедет, а я застряну здесь и буду оплакивать его потерю.
– Я лишь говорю, что хочу целовать твое лицо без ощущения, будто глодаю стену.
– Кстати об этом… – Я развернулась на стуле, чувствуя, как снова начинают выстраиваться мои стены. – Несправедливо, что ты знаешь о моем прошлом, но никогда не рассказываешь, что произошло с тобой.
Я даже не сомневалась, что Уэст не станет делиться со мной своей самой темной тайной. В этом плане изменений не было. Он по-прежнему не отвечал на частые звонки родителей и увиливал от вопросов о его прежней жизни в Мэне.
– Жизнь вообще несправедлива, – отрезал он.
– Ага. Так я и думала.
– Тебе лучше не знать.
Он не твой парень, – напомнил мне мозг.
Однако мое сердце не слушало.
У нас с Уэстом быстро установился порядок.
В колледже мы вели себя так, словно знать друг друга не знали. И так успешно, что люди перестали гадать, нахожусь ли я под его защитой. После того вечера, когда я заявилась в бойцовский клуб, и мы устроили заварушку, пошла молва, что между нами вообще кровная вражда. Я стала еще менее популярной – теперь я официально была идиоткой, которая навлекла на себя гнев Уэста, но зато теперь никто не мог обвинить его в том, что он привлекает ко мне внимание.
Я понимала, что именно об этом его и просила, но все же очень сожалела, когда мы проходили мимо друг друга с выученным равнодушным и отреченным выражением лица. Впрочем, и речи быть не могло, чтобы люди знали про нас, давали оценку, шептались и болтали, что я недостойна величия Уэста Сент-Клера. Я не нуждалась в напоминаниях о том, что люди считали меня недостойной его.
В те дни, когда у нас были общие смены, мы работали, хохотали, болтали, а потом шли ко мне домой. Он развлекал бабушку, пока я мылась, заново красилась, стирала и готовила ужин. После мы ужинали втроем, и я укладывала бабушку спать.
Бабушка Савви обожала Уэста. Он был очаровательным, вежливым и умел подстраиваться под любое ее настроение. Если она разговаривала с ним как с дедушкой Фредди, то он подыгрывал. Если узнавала его, друга Грейси-Мэй из фургона, то он вел себя как обычно. Однажды Уэст даже притворился шерифом Джонсом. Однако я не оценила, когда он попытался перенести эту роль в постель и принялся мной командовать.
Поужинав и уложив бабушку спать, мы с Уэстом запирались в моей комнате и изучали друг друга. Иногда наши движения были медленными и неторопливыми. Иногда быстрыми и отчаянными. Но мы всегда долго обнимались, и всякий раз прощаясь, я долго смотрела из окна ему вслед, зная, что он забирает с собой частичку моего сердца.
Уэст даже не пытался скрыть свое мнение относительно бабушки. Он хотел, чтобы я устроила ее в дом престарелых, но понимал, что ему не удастся добиться успеха там, где провалились Карли и Марла.
Однако он не прекращал попытки.
Он оставлял в почтовом ящике и на моем столе листовки и буклеты о домах престарелых в Остине и его окрестностях. Дважды просил у меня ноутбук и оставлял открытыми сайты заведений, которые настоятельно рекомендуются людям с состоянием, похожим на бабушкино. Если я болтала на кухне с Марлой в присутствии Уэста, и она рассказывала, что бабушка не хочет выходить из дома или идти к врачу, он бросал на меня многозначительный взгляд.
Я понимала, что Уэст пытался помочь. Сроки поисков замены Марле подходили к концу.
По пятницам было хуже всего.
Я больше не ходила на его бои. Сомневалась, что Уэст меня пустит после того, когда вышел из себя. К тому же одного раза вполне достаточно. Я не любила смотреть, как он истекает кровью. Ненавидела, но понимала, зачем Уэст это делает.
Пятница – единственный вечер, который мы проводили порознь. Мы наверстывали упущенное каждую субботу после работы. Я обязательно покрывала поцелуями каждый синяк и рубец, а в дополнение зализывала ему раны и преклонялась перед его ноющим телом.
Я начинала влюбляться в этого воина, который сражался за то, чтобы его семья снова встала на ноги. Без преувеличения. Только две вещи портили мне сущий восторг от того, что он со мной.
Первое: я до сих пор не знала, кто мы друг для друга. Какие у нас отношения.
И второе: я стала сомневаться, по какой на самом деле причине он меня игнорирует. Потому что я его попросила или потому что он был смущен? Одно дело ласкать, кусать и посасывать мою порченную кожу наедине, когда мы были в моей комнате, водить пальцами по бугристой плоти, входить в меня, когда капли его пота падали на мою несовершенную плоть, и совсем другое – открыто меня поддерживать как свою девушку.
Я пыталась убедить себя, что Уэст из тех парней, кому наплевать на чужую точку зрения. Еще меньше его волнует собственная популярность и мнение остальных. Но это не всегда так работает.
И хотя я сходила с ума, не зная, что между нами происходит, я не собиралась его спрашивать. Не хотела становиться одной из этих девчонок. Безропотной приставучкой, которые собирались вокруг него толпами. Уэста влекло ко мне как раз потому, что я не кидалась ему на шею, как остальные девушки в университетском городке.
А то, что он не замечал меня в колледже? Я не хотела это менять, как бы мне ни претило. Я по-прежнему не хотела, чтобы люди про нас болтали. А еще боялась ажиотажа, который за этим возникнет.
Первые намеки, что мы не просто друзья с привилегиями, появились во вторник вечером. Я разговаривала по телефону с нашей электроэнергетической компанией по поводу неоплаченного счета, за который точно внесла деньги. Я закрылась на кухне и вела разборки с представителем службы сервиса. Бабушка продолжала похлопывать меня по плечу, выражая желание, чтобы я помогла ей помыться.
– Ну что ты за дочь такая, Корт! Мама просит у тебя помощи.
– Секундочку… эм, мама. – Я рассеянно похлопала ее по руке.
Уэст прислонился к холодильнику и невозмутимо наблюдал за нами, скрестив на груди руки. Его бесило, когда я притворялась своей матерью, хотя он сам постоянно прикидывался тем, за кого принимала его бабушка. Он объяснял, что с ним все по-другому. Что он не рос с ней и ему плевать, вспомнит она его или нет.
– Что? Нет, я не… это не правда. У меня есть идентификационный номер платежа. Разумеется, я заплатила.
– Да господи, Кортни! От меня воняет! – повысила голос бабушка, заглушив голос оператора. – Помоги мне.
Я вспыхнула от раздражения. Мне не по карману платить по счету дважды. Бабушка продолжала слоняться вокруг меня, заглядывая в лицо. Я прижалась лбом к кухонной стойке, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
– Подожди немного… мама, – прошептала я, скорее, себе, чем бабушке. – Пожалуйста.
– Саванна, давайте, я вам помогу, – пришел на помощь Уэст, и я обернулась, прижав телефон плечом к уху и испепеляя его взглядом, будто говоря «ты из ума выжил?».
А вот бабушка, похоже, была довольна таким предложением и взяла Уэста под руку.
– Ты не против помочь старой бабушке, да, Уэст?
Сегодня она вспомнила его, а не меня? Забавно.
– Мэм, я с радостью.
– Только не подглядывать!
– Даже не думал, миссис Шоу.
Не успела я возразить, как они уже вышли из кухни. Бабушка могла принимать душ почти каждый день: я ставила деревянный стул под струю воды, а бабуле оставалось дотянуться до шампуня и мыла. Но самое главное, чтобы в ванной с ней кто-то находился, если она вдруг упадет.
Уэсту придется увидеть ее голой. Помогать залезть и вылезти из ванны. Господи.
Через десять минут я разобралась с энергетической компанией и взбежала на второй этаж, перепрыгивая через ступеньку. Я заглянула в ванную через приоткрытую дверь, не выдавая себя.
Уэст стоял спиной к душу, прислонившись к раковине, и рассказывал бабушке, как в четыре года помыл слепого кота своей матери. Бабушка, затаив дыхание, сидела на деревянном стуле и хихикала, с удовольствием водя мочалкой по руке под тонкой струйкой воды.
– Боже мой! Ужас! Господи, я бы на месте твоей мамы хорошенько тебя отшлепала.
– Она так и хотела сделать, миссис Шоу. Уж поверьте. Единственное, что ей помешало, – это моя скорость.
Бабушка чуть не покатилась со смеху. Я улыбнулась, и сердце в груди сжалось. По венам побежало какое-то теплое ощущение.
Словно почувствовав меня, Уэст поднял глаза и встретился со мной взглядом.
Он улыбнулся, но не стал высказываться по поводу того, что я их подслушиваю.
– Все, я готова. Передайте мне полотенце, молодой человек! – Бабушка повернулась на стуле и выключила воду.
Уэст сдернул с крючка полотенце и протянул ей, не сводя с меня глаз.
Она вытерлась досуха и завернулась в банное полотенце, и Уэст довел ее до комнаты, а я шмыгнула в свою, решив им не мешать.
Через полчаса я уложила бабушку спать и вернулась к себе в спальню.
И увидела, что Уэст развалился на моей кровати и подбрасывал один из старых помпонов в воздух как мячик, каждый раз успевая его поймать. Я села за рабочий стол, включила ноутбук и зашла на сайт университета, чтобы проверить, ответила ли на мое последнее электронное письмо профессор Макгроу. Полагаю, что нет. Она оставляла без внимания мои слезные просьбы с тех пор, как решила не переводить меня на следующий курс без участия в спектакле. Но я так и не рискнула отправить то сообщение Крузу Финли. Мой феникс еще не готов выходить на сцену. Пока рано.
– Техас? – пробурчал сзади Уэст.
Меня утешал свист помпона в воздухе. Этим мог заниматься Такер. Когда я еще была нормальной.
Мы же помним, чем все закончилось, Грейс? Так что не возлагай слишком больших надежд.
– Да?
– Я увижу тебя когда-нибудь без макияжа?
Я уставилась в монитор, усмиряя пульс.
– Почему спрашиваешь?
– Я видел вблизи твое тело и еще здесь. А вот лицо без косметики нет. Тебе не кажется это странным?
– Нет. – Я начала печатать на клавиатуре. – Мне некомфортно показывать свое лицо людям.
– Карли его видела. Марла тоже.
Я ничего не ответила. Он не Карли. И не Марла. Он парень, которого я люблю. Это действительно любовь, а не увлечение. Не хочу, чтобы он видел меня, такую уродливую.
Я не удивилась и не распсиховалась от осознания, что люблю Уэста. В глубине души я уже давно знала, что это правда.
Я влюбилась в Уэста Сент-Клера.
Безумно. Всецело. Даже одержимо.
Он был самым сложным человеком, которого я встречала в жизни: нежным, заботливым, добрым, ответственным. Но вместе с тем жестоким, агрессивным, грубым и беспощадным.
И я не могла им насытиться. Меня трясло от страха при мысли, что когда-то у нас все закончится. Он закончит колледж и уедет, а я застряну здесь и буду оплакивать его потерю.
– Я лишь говорю, что хочу целовать твое лицо без ощущения, будто глодаю стену.
– Кстати об этом… – Я развернулась на стуле, чувствуя, как снова начинают выстраиваться мои стены. – Несправедливо, что ты знаешь о моем прошлом, но никогда не рассказываешь, что произошло с тобой.
Я даже не сомневалась, что Уэст не станет делиться со мной своей самой темной тайной. В этом плане изменений не было. Он по-прежнему не отвечал на частые звонки родителей и увиливал от вопросов о его прежней жизни в Мэне.
– Жизнь вообще несправедлива, – отрезал он.
– Ага. Так я и думала.
– Тебе лучше не знать.