Идеальная смерть Мияко Сумиды

На этот раз я смог засмеяться, стараясь не зацикливаться на беглом упоминании того, мы можем быть парой.

— Даже ты понимаешь, что она меня ненавидит, — продолжала Мияко. — Значит, должен понимать и то, что с тобой я переспала из–за нее.

Чувствовалось, что Мияко лжет. Частым перебранкам вопреки Фуми–нэ она нравилась. Не раз и не два моя сестра говорила, что обожает ее прямоту. Мияко просто подбадривала меня, за что я был очень ей благодарен. Но даже благодарность не отменяла разочарования, ведь случившееся не значило для нее ровным счетом ничего.

Ничего личного. Только секс.

Мияко встала и схватила меня за руку:

— Пошли, я есть хочу!

— Дождь еще моросит, — сказал я, выглянув в окно.

— Мне он не мешает, а тебе?

— А мне мешает, — сказал я, потому что не хотел, чтобы она простудилась.

— У двери висит зонт, — сказала Мияко, пожав плечами.

Мияко остановилась.

— Слышишь? — спросила она, взглянув на меня.

— Что именно?

Вместо ответа Мияко развернулась и побежала в проулок, который мы только что прошли.

— Подожди! Куда ты? — закричал, бросаясь за ней.

Проулок окаймляли две многоэтажки, и кое–кто из жильцов бросал мусор прямо там. Среди картонных коробок валялись старый телевизор, сломанные пластмассовые стулья и гигантский плюшевый медведь без лап. Присев на корточки перед одной из коробок, Мияко открыла ее. В ней сидел котенок, белый с черны, ми и рыжими пятнами. Малыш промок, замер, и казался испуганным. .

— Не трогай его! — посоветовал я. — Ты только хуже ему сделаешь, потому что себе взять не можешь.

Пропустив мой совет мимо ушей, Мияко вытащила котенка из коробки. Он замурлыкал и свернулся клубком у нее на руках.

— Не беспокойся, я о нем позабочусь.

Она явно шутила. .

— Тебе разрешено держать кошек в квартире?

— Никто не узнает.

— Не будь безответственной! Вдруг кто из соседей донесет домовладельцу?

— Не будь параноиком! — парировала Мия ко, гладя котенку живот. — Соседи не узнают Да и если кто–нибудь донесет домовладелыц, я обращусь за помощью к маме.

— Ну, как скажешь! — вздохнул я: кто бы что ни говорил, если Мияко принимала решние, изменить его было нереально.

— А в студии его можно держать? — спросила она, глянув на меня.

— По моему, идея так себе. Котенок 6удет лазить по картинам, испортит краски. Фуми–нэ ни за что не разрешит.

— Это точно, — согласилась Мияко. Я подумаю, какие есть варианты, и позабочусь о бедняге, пока мы его не пристроим.

С котенком на руках Мияко казалась спокойнее и мягче. Ее лицо дышало умиротворением, совсем как когда она читала книги. Может, взять котенка все–таки стоило.

— Это мальчик или девочка? — спросил я.

— Кажется, девочка, — ответила Мияко, проверив.

— Как ее зовут?

Мияко ощупала коробку: вдруг подсказки найдутся?

— Ничего нет. Значит, мы можем назвать малышку, как захотим. Есть предложения?

— Как насчет Тамы[6]?

— Мне нравится, — кивнула Мияко.

— Настоящее сокровище! Ты ведь в куче мусора ее откопала… Может, мне тоже залезть в старую коробку? Вдруг ты и меня подберешь?

— Не болтай ерунду! — Мияко пронзила меня гневным взглядом.


Я засмеялся:

— Она на амулет похожа. Делают же амулетами статуэтки в виде кошки?

Мияко кивнула:

— Рюсэй, ты слышал, на что кошка тратит свои девять жизней? — Мияко пересказала старую английскую пословицу. — Три жизни она играет, три ходит сама по себе, три сидит на месте.

Я усмехнулся:

— У кошек хорошие рефлексы и чувство равновесия, поэтому они частенько выходят сухими из воды.

— Нет! — с серьезным видом возразила Мияко. — У кошек впрямь несколько жизней и они могут перемещаться между мирами живых и мертвых.

Я угукнул чисто для проформы, гадая, почему ей это так принципиально, хотя сам умилялся ее серьезности.

— Идем обратно?

Мияко кивнула.

На миг я отрешился от случившегося между нами. Напевая, Мияко понесла котенка к себе на квартиру, я раскрыл над ними зонт из прозрачного пластика, наши шаги звучали в унисон.





* * *


— Как думаешь, где сейчас Тама? — спросила Фуми–нэ, продолжая разглядывать карти ну с кошкой.

— Наверное, у матери Мияко, — ответил я. — Мияко говорила, что если домовладелец узнает про кошку и пригрозит выселением, она отвезет Таму туда.

— Тама наверняка скучает по Мияко.

— Мы все скучаем, так ведь? — спросил я и Фуми–нэ заплакала. Я протянул сестре руку, помогая подняться:

— Пойдем домой, на улице темнеет. Или ты хочешь еще поработать? Фуми–нэ вытерла слезы:

— Нет, пошли домой.

Мы закрыли студию и зашагали по тихой лице, держась за руки. Фуми–нэ сказала, что желает садиться на автобус.

— Не будем спешить! — попросила она, ия согласно угукнул.

Спорить не хотелось, хотя вечер был холодный и ветреный. Я предложил Фуми–нэ свой пиджак, но она отказалась.

— Не настолько разные у нас тела, — проговорила она. — Миндальничать ни к чему.

Больно такое выслушивать, но подходящийответ не придумался.

— У тебя сохранились письма Мияко? — спросила Фуми.

— Нет, я давно их выбросил, — соврал я, не желая ее тревожить. — Ничего особенного в них не было — так, обычные привет, как дела… Абсолютно ничего личного.

— А-а, — протянула Фуми, и в ее голосе мне послышалось недоверие.

— Я не из тех, кто хранит письма, — сказал я.

Фуми–нэ натянуто улыбнулась:

— Конечно, нет. Ты не настолько сентиментален.





Дорогой Рюсэй!


Это мое последнее письмо, потому скажу т, о чем следовало в самом первом послании.

Я про день, когда мы нашли Таму.