И вкус тьмы на губах

Прислонившись устало лбом к вратам, почувствовала, как они движутся. Взвизгнув, я ввалилась туда, куда так стремилась, – во двор поместья.

Боги, я ломилась в открытую дверь? Выбивала ее, взламывала, хотя, чтобы войти, нужно лишь толкнуть от себя…

Смех душил, и я не стала его сдерживать. Поверить не могу: я дергала ручку ворот на себя, тогда как они открывались внутрь!

Нелепая ситуация.

Но я быстро отошла от нее, как только вернулась в свои владения – королевство кастрюль, сковородок и поварешек.

Пироги сегодня получились пышными, ароматными и безупречно вкусными. Я старалась изо всех сил, забыв об отдыхе и времени.

«Комендантский час» настал, а тесто и начинка не кончались. Бросить его и уйти? Жалко. Сколько я уже нарушила правил? Одним больше, одним меньше – не важно.

Часы показывали половину девятого вечера.

Поднос с ужином и горячими пирогами давно ушел и вернулся пустым. Глау оценил… Но это уже не радовало – я дико переживала, как ему будет спаться после моей успокаивающей настойки, которую я обнаружила в своем лекарском ящичке.

Сестра не раз сетовала, что я не чувствительная барышня, а толстокожая прагматичная особа. Наверное, она права – успокоительные травы я пью редко, все случаи могу пересчитать по пальцам одной руки.

Вот и эта настойка сонцвета успела частично высохнуть, превратившись в тягучую темную жидкость. Надеюсь, она не утратила своих свойств.

Что ж, если Глау не уснет и утром явится, чтобы узнать причину своей бессонницы, мне придется покаяться. Прогонит так прогонит. Значит, боги хотят, чтобы я покинула это место.

В печи стоял предпоследний противень, тонкий аромат ореховой начинки заполнил кухню и, подозреваю, весь первый этаж.

Осталось долепить еще три пирожка, испечь их – и я смогу уйти спать.

Раскатывая очередной шарик теста, я слегка повела плечами, прогоняя усталость в затекших мышцах шеи. Боги, как же я хочу массаж!

– Какие славные булочки, – раздался низкий, полный восторга голос.

Горячие широкие ладони опустились на мой зад.

Я чуть богам душу не отдала!..

А затем замахнулась скалкой назад.

Глухой звук удара. Падение чего-то тяжелого.

Не выпуская скалку из рук, я обернулась – и обмерла.

На полу лежал Виктрэм Глау, хозяин поместья.

И, кажется, я его убила.

Это было как в дурном сне: неподвижный мужчина лежал у моих ног. Крови не было, но я отчетливо слышала звук, с которым моя скалка опустилась на голову. А если вспомнить об особенностях ее создания, это был удар невероятной силы.

Нет, нет… Я ведь не убила его?!

Я в ступоре, захвачена вихрем эмоций. Разум продолжал отмечать детали и анализировать.

Мужчина лет тридцати. Красивый, физически развитой шатен. Босоногий, в одних брюках черного цвета. На обнаженном загорелом торсе нет ни шрамов, ни следов магических ожогов, которые характерны для боевиков и техномагов, зато есть черные татуировки. Неимоверные татуировки… живые. Замысловатые узоры извивались на груди, перетекали на живот и, медленно скользя, прятались под поясом брюк.

Несколько минут я завороженно рассматривала их, запечатлевая в памяти вычурные рисунки: спирали, изогнутые, ломаные линии, переплетаясь, порой напоминали вьюнок с шипами. Протяни руку – и брызнет кровь. Опасное, хищное впечатление…

Пришлось потрясти головой, чтобы прогнать наваждение и сконцентрироваться на мужчине.

Волосы Виктрэма отросли, и прическа утратила форму, щетина на лице такой длины, что нетрудно догадаться: бритва не касалась волевого, упрямого подбородка уже несколько недель. Брюки чистые, если не считать паутины на левом бедре.

Крепкую шею лорда обхватывала стальная толстая цепочка с чудны́м артефактом – большущим медальоном из зачарованного матового стекла, за которым алым горел кристалл. Странная вещь, мощная – она притягивала, завораживала, стоило натолкнуться на нее взглядом. Поэтому я предпочла рассматривать ее владельца.

Виктрэм Глау… Еще любуясь его портретом, я втайне надеялась встретить оригинал и переживала о его судьбе. И мечты сбылись – герой моих грез передо мной. Пустые мечты имеют свойство сбываться, принося с собой море проблем.

Кажется, я влипла посерьезнее, чем с поджогом гостиницы. И самое страшное, сейчас я действительно виновата.

Ох, почему я застыла и ничего не делаю? Ему же плохо!

Опустившись на колени, я осторожно, обмирая, приподняла веко мужчины. Черная радужка, хотя должна быть золотой… реакция отсутствует. Он без сознания? Или того… умер?

Нет, он ведь дышит. Боги, пожалуйста, пусть он будет жив!

Я ловила чужое дыхание, с ужасом представляя заголовки давелийских газет: «Кулинарная магичка убила темного лорда за то, что он щупал ее булочки». Боги, пусть щупает, лишь бы только жил!


Осторожно обследовав голову мужчины, не нашла даже шишки – твердолобый какой… И все же он не дышал.

Склонившись ниже, я приникла ухом к груди лорда. Сердце билось. Мощно. Сильно.

– А ты горячая, ягодка! – Наглые руки вжали меня в распростертое на полу тело.

Я затрепыхалась, вырываясь из крепких объятий. Радость, что Виктрэм Глау жив, и недовольство его поведением смешались воедино.

– Отпустите… – От неожиданности я пищала и неловко барахталась, выпустив скалку. – Отпустите меня!

– И не подумаю, ягодка, ты сама ко мне пришла, – хрипло протянул мужчин, крепче сжимая кольцо рук.

Ощутив щекой жар широкой, пахнущей почему-то лекарственными травами груди, я испугалась еще сильнее, если это возможно, и рявкнула:

– Успокойтесь, лорд! И отпустите меня!

– Зачем? Разве тебе со мной плохо? – вкрадчиво поинтересовался нахал.

– У вас болит голова, я дам сейчас снадобье!

Шаловливая рука стиснула то, за что получила голова.

– Ай, лорд Глау!

– Лорд Глау? – удивленно-задумчиво протянул Виктрэм и, странное дело, убрал руку с моей попы.

Боги, от удара по голове он утратил память? Только этого мне не хватало!

Не передать силу моей вины, которую я испытывала. С Виктрэмом Глау и так что-то не то, а я еще добавила своей скалкой.

Я должна ему помочь. И обязательно помогу!

Воспользовавшись растерянностью мужчины, я выскользнула из ослабевшей хватки и бросилась к столу, где находилось мое успокоительное зелье.

Глау неадекватен. Если будет хватать меня за «булочки», я ему точно ничем не помогу, а так успокою, проведу диагностику и, вероятно, смогу оказать первую помощь. Не зря же у нас в университете были курсы целителей.

Вливая в чашку с водой настойку, я нечаянно плеснула больше, чем планировала.

Мгновение подумав, вылила всю бутылочку. Мужчина огромен, и если я завысила дозу, избыток выведу из организма с помощью заклинания. Позже. Сейчас же мне нужно время, чтобы обследовать его и продумать, как вести себя со странным лордом. Да и Арчивалю Глау нужно сообщить, что в пустом доме внезапно объявился его кузен.

Схватив чашку, я обернулась – и уткнулась носом прямо в ключичную впадину мужчины.

– Ой…

Виктрэм подкрался близко и неслышно, и мое сердце от неожиданности чуть не остановилось.

– Лорд Глау, вот ваше лекарство, – проблеяла я овцой, которую повар выбрал на праздничное жаркое. – Пейте!

Чашка между нами, как своеобразный щит, и только поэтому мужчина не смог меня толком к себе прижать.

– Из твоих рук, ягодка, я и яду выпью.

Бархат в низком голосе ощутимо ласкал мою кожу.

Глупую банальность сказал, но я поверила его обещанию – порой бывают такие моменты, когда точно понимаешь, что человек искренен.

Яд из моих рук?.. Мне стало стыдно. И чем я заслужила подобное доверие?

Искреннее восхищение сквозило в интонации, в каждом взгляде и прикосновении. Темный лорд восторгался мной открыто.

И снова на душе заскреблись кошки совести. Ведь это я его приложила скалкой!

Пока полуголый лорд пил успокоительное, я тихонько попятилась, стремясь увеличить между нами расстояние.

– Ты довольна, прелесть моя?

– Не… не совсем. – Я позорно заикалась, и было отчего – мужчина, крадучись медленно-медленно, вновь приближался.

И такое предвкушение было на его лице, что мне стало не по себе.

– А почему не совсем? Ведь я делаю то, что ты хочешь?

– Правда? – Впервые в жизни я растерялась настолько сильно и страшно тупила. – Я хочу проверить, что у вас с головой после удара.

Он приближался, а я медленно отступала. Своеобразная игра. Кошки-мышки. Когда кот загнал свою жертву в угол и не торопится прижимать ее когтистой лапой.