И с привкусом соли на губах

— Лян, ты только сейчас сильно не нервничай.

Нехорошее предчувствие холодной змеей ползет по спине. Обычно после этих слов всегда начинается лютый треш. И он не замедляет себя проявить.

— Ко мне приходил адвокат твоего босса. Прямо на работу приходил…







Глава 6




Лиана

После вечернего разговора с мужем мне никак не удается заснуть, и лишь за полчаса до звонка будильника я все же проваливаюсь в свой самый главный, липкий кошмар.

Я прижата к той злополучной двери, открываю глаза потихоньку и в этот момент он совершает рывок, дверь срывает… но он ловит! Ловит в последний момент! Не дает выпасть из поезда! Втягивает обратно. Заключает в капкан своих объятий так, что я вздохнуть не могу! Я бьюсь в его руках, но все мои усилия для него не более, чем трепыханье слабой раненой птицы в зубах хищного тигра.

Зверь тащит меня обратно в купе. Укладывает на полку, откуда стащил недавно. Сам ложится рядом, не на секунду не оставляя, не обращая внимания на всхлипывания.

— Не отпущу! — хрипит он в мои волосы, — Теперь никуда вас не отпущу!

Это «вас» режет мозг пониманием, что он имеет ввиду не только меня, но и нашу дочь. И от этого кошмарного осознания я просыпаюсь в ужасе и холодном поту. Тут же начинает пиликать будильник.

Стоя под теплыми струями воды душа я быстро смываю с себя холодные капли пота и страха. Мне нужно взбодриться перед этим тяжелым разговором. Мне нужно стать сильной, ради своего ребенка. Я не отдам ему Веронику ни при каком раскладе! А для этого нужно отринуть страх и неуверенность. В этой ситуации я права в любом случае! На моей стороне правда. И справедливость тоже должна существовать. Я не отдам насильнику и зверю свое дите. И мне плевать, что ему нужна наследница. Он не спросил меня, когда ломал жизнь в том злосчастном поезде! И сейчас я не дам ломать ее во второй раз!

Однако, что за странный сон мне приснился? Начинает проявляться запоздалый Стокгольмский синдром?

После душа иду варить себе крепкий кофе. После ночи без сна мне нужно быть собранной и сконцентрированной. Он желает увидеть перед собой овечку, трясущуюся в ужасе перед ним — огромным всемогущем зверем, но хрен он эту овечку увидит! Ради ребенка я превращусь в тигрицу, чтобы биться с ним на равных!





* * *


Артем

Всё утро не нахожу себе места. Я сам не свой от предстоящей встречи с ней. Но я — мужчина, в первую очередь и как мужчина должен уметь брать себя в руки в любой ситуации.

Я дал ей некоторое время прийти в себя, осознать грядущие перемены. Даже задействовал ее мужа, чтобы процесс прошел как можно глаже, если такое вообще возможно в нашей ситуации.

Если она зайдет в мой кабинет с угрозами, кинется царапать мне лицо и кидать проклятия, я пойму её. На ее месте я бы убил своего обидчика. Даже будет лучше, если она затеет скандал, выпустит пар, потому что если она тихо заплачет в уголке… я даже не знаю, что сделаю тогда. Её слез, её слабости мне не вынести. Лучше не думать об этом. Она выжила после всего что случилось, значит сильный человек, сильная женщина. Плачущая в уголке слабачка уже давно была бы в психушке.

В гневе она должна быть красива. Она очень красива. Воскресаю ее образ, и сам восстаю в определенных местах. Так не пойдет. Иду в личный спортзал в мансарде пентхауса. Сорок минут на беговой дорожке. Двадцать минут силовых нагрузок. Сотня отжиманий и столько же упражнений на пресс. Пот валит градом. Всё тело ломит от усталости и ломоты в мышцах. Иду в душ. Смотрю на себя сквозь запотевшее зеркало. Ежедневные тренировки не проходят даром. При моем двухметровом росте и более ста килограммов веса, во мне ни капли жира. Одна сплошная мышечная масса. Мое тело рельефное, но я не помешанный на внешности тестестероновый «качок», кубики и бицепсы нравятся женщинам и мне этого достаточно. В спортзале я занимаюсь больше по привычке, и чтобы сбросить пар, накопившееся напряжение.

После душа я тщательно укладываю волосы. Не бреюсь. Щетина и борода идут мне. Так говорят женщины, что делили со мной постель. Они говорят, что им нравится мой член, мои пальцы, мои губы. Они уверяют, что я сексуален, горяч, властен… я же просто напросто урод, сломавший жизнь одной маленькой девушке. И никакой напиток шаманов меня не оправдает.

Или оправдает? Ведь в тот момент я был не в себе. В измененном состоянии сознания. Я не ведал, что творил! И я искал ее потом. Если бы я только нашел ее! Возможно, смог бы ей помочь, оправдаться в ее глазах, облегчить ее состояние. Только я не нашел. Жил этими чертовыми кошмарами в полной уверенности, что убил её, пусть и не преднамеренно…

Надеваю свой лучший костюм. Пошитый известным брендом на заказ, он отлично сидит на мне — ни морщинки, ни складки. Я хочу произвести на нее впечатление? Черт! Да, хочу! Хотя в ее глазах я такое дерьмо, что она и не взглянет на меня… Вернее, как на дерьмо-то взглянет, а вот как на мужчину — нет…

Парфюмом набрызгался. За версту теперь несет. Челку гелем вверх напомадил, галстук повязал. Не хочу, чтобы Лиана хотя бы на мгновение узнала во мне того зверя из купе, что набросился и растерзал ее хрупкое тело. Я — не он. И я докажу ей это. Оглядываю себя перед тем как взять ключи от автомобиля. Я — урод! Но женщинам нравлюсь. Понравиться бы еще одной. Той самой, единственной!





* * *


Лиана

Накручиваю влажные пряди на брашинг фена. Серьезно? Делаю укладку? Для этого Зверя? Н-нет, конечно. Это быстрый способ высушить мокрые волосы, а потом, после чудовищной ночи я выгляжу соответственно. Не дам этому уроду триумфовать по поводу своего болезненного вида.

Замазываю синяки от недосыпа консилером. Секунду решаю, красить ли ресницы, или не стоит, но потом задумываюсь вот о чем: если накрашу, то плакать уже нельзя! А при этом уроде плакать мне точно нельзя. Поэтому тщательно прокрашиваю каждую ресничку, чтобы не оставить слезам ни единого шанса.

Мне так жутко и больно, что прической и макияжем я хоть как-то унимаю панику и хаос, что царят в моей душе.


Открываю шкаф с одеждой. Взгляд тут же падает на единственное платье в моем гардеробе. И даже оно не мое — жена Виталика купила себе, но оно оказалось ей маловатым. Вот она и отдала мне обновку по доброте душевной.



В поезде я была в джинсах, и это ни как не спасло меня от нападения. Поэтому в платье, возможно я не буду выглядеть привлекательной для Зверя.

Надеваю его на себя. Мне очень непривычно и не комфортно в нем. Коленки едва прикрыты. Оно облегает меня, но с другой стороны, серого, строгого офисного цвета и кроя. Без разрезов и декольте. В нем я выгляжу профессионально и холодно-отстраненно.

— Тебе идет… — роняет Андрей, проходя мимо.

Молчу. А что ему говорить? Все слезы выплакала вечером, накануне, пытаясь уговорить пойти со мной. Он оказался глух к моим мольбам:

— Не тронет тебя он. Не пойду я, Лян. Это ваши с ним проблемы. Ты меня и так достаточно нагрузила ими.

Ну раз мои проблемы, то мне его одобрение на платье тоже не нужно.

Как бы я не оттягивала время, рассматривая свое непривычное отражение в зеркале, у Андрея оно было не резиновым.

— Лян, поедем! — приказ его звучит приговором. — Если я снова опоздаю, главврач уволит меня.

— Да… — я быстро обнимаю все еще спящую Нику, целую ее в чернявую макушку и иду на выход.

Я вернусь к ней, целая и невредимая. Я не оставлю свою девочку, чтобы сейчас этот урод со мной не сделал…

Духи? Да, пожалуй. Самые дорогие. Пусть видит, сволочь, что я не боюсь его. Не подчинюсь, не отдам Веронику! Застегиваю пальто, повязываю шарф и выхожу вслед за Андреем. Всю дорогу мы молчим.

Но с каждым проеханным метром на меня начинает накатывать паника. На парковке офисного здания я на грани истерики. Хочется спрятаться, забиться, накрыться с головой одеялом, чтобы только не видеть это лицо еще раз.

— Лян, ты в порядке? — тихо спрашивает Андрей, отводя глаза.

В каком нахрен порядке?! Зачем он это спрашивает? Разве ему есть дело до того как ужасно мне сейчас?

— Да… — отвечаю вместо этого обреченно.

— Ну и хорошо. Позвонишь мне потом, расскажешь о чем разговаривали.

Он серьезно? Он правда думает, что после встречи с Полянским будет это «потом»?

Отстегиваю ремень. Выхожу из машины. Ветер бросает волосы мне в лицо. Тут же чувствую этот тяжелый взгляд на себе. Хоть и никого нет вокруг. Камеры. Он следит за мной по видеонаблюдению, а оно натыкано везде. Расправляю плечи. Надо взять себя в руки. Я уже не та слабая жертва из поезда, я мать ребенка, которого Зверь захотел отобрать у меня. Пусть попробует!

В здание я захожу бойцом. Убила бы его… Собственными руками бы задушила. Но вряд ли длины моих пальцев хватит на то, чтобы сомкнуть их вокруг его мощной бычьей шеи…

Первым делом иду к себе. Вешаю пальто, оставляю сумку. Камеру замечаю не сразу, но заметив, мне тут же становится не по себе. Зверь УЖЕ видит меня. УЖЕ знает, что я пришла к нему, в его роскошное логово.

Офис пустой. Рабочий день начнется лишь завтра. В здании только охрана, возможно кто-то еще. Полянский специально выбрал этот день. Может, боится что я буду истерить? Хотя Зверь и страх понятия полярные. Он просто хочет убить меня. Но посмотрим, кто кого.

Отринув все сомнения еду на верхний этаж. Его этаж. Обстановка блещет роскошью. Повсюду мрамор, позолота плюс современные дизайнерские решения. Добротная дубовая дверь, оббитая белой телячьей кожей и вывеска в тяжелой золоченой раме: «Полянский Артем Борисович, Генеральный директор», оказалась открытой. В приемной приятно пахнет свежестью, светло и уютно. За компьютером сидит его новая личная секретарша, Маргарита. Я плохо ее знаю, но ее присутствие ободряет меня и дарит надежду. Не будет же он истязать меня при ней?

— Лиана? — поднимает она голову, — Входите. Присядьте. Я сообщу Артему Борисовичу о вашем приходе.

Не хочу садиться, поэтому медленно иду в сторону белого кожаного кресла. Вот оно как. Монстр, надругавшийся над беззащитной жертвой теперь уважаемый человек — гендиректор крупной компании. Ему принадлежит целое здание, куча сотрудников, денег тоже должно быть столько, что с рук сойдет вообще все. Любое преступление…

— Проходите, — профессионально улыбается Маргарита, — Артем Борисович готов вас…

Договорить она не успевает. Дверь в кабинет начальства порывисто открывается и оттуда показывается сам он… Огромный, мощный, опасный! Хищник, хотя нет… стервятник, вот он кто. Убил однажды, а теперь кружит над головой, чтобы полакомиться моей израненной душой.

Бездна его глаз пожирает меня, гипнотизирует. Я не могу отвернуться, не могу закричать, горло вновь атакует спазм. Мне не хорошо. Воздуха не хватает. Нет-нет-нет, в обморок мне нельзя. Не при нем только. Где же мои силы?!

— Марго, у нас конфиденциальный разговор, — негромко сообщает он секретарше, не глядя.

Слегка кивнув, Маргарита поспешно покидает свое место и скрывается, прикрыв за собой дверь.

Я стою ни жива, ни мертва. Не могу сделать вдох. Перед глазами летают мушки. Уровень тревоги зашкаливает. Скала проходит мимо и меня всю обдает холодным звериным запахом. Зверь пахнет мускусом. Даже аромат его парфюма не может перебить этот сплошной первобытный мускус. Он проворачивает ключом, блокируя дверь, поворачивается ко мне. По выражению лица, сейчас набросится.

Я пытаюсь выпить глоток воздуха, но не могу. Грудь, точно обручем сдавило. Открываю рот, но вместо дыхания из него вырывается тихий беззащитный стон-всхлип. Зверь слышит его и дергается, точно от удара плетью.

Нравится видеть мою слабость? Наслаждается моей болью? Упивается тем, что я сейчас задохнусь от нервного защемления…

- Дыши! — внезапно приказывает.

Срывается с места, размашисто идет ко мне. А я… с полностью выбитым кислородом из легких, с размытым от слез зрением, я срываюсь с места. Я не хочу, чтобы он меня трогал, не смогу! Я не выдержу его прикосновений.

В глазах темно. Я вижу только очертания надвигающейся на меня глыбы. Я хриплю, но я не допущу его до себя. Поздно. Предплечья опаляются кипятком его ладоней. Зверь заключает меня в оковы стальных рук. Я бьюсь в них, бьюсь об бетонную стену его грудной клетки. Воздух кончается. Он сильнее. Он не пощадит. Он растерзает…