И один в тайге воин

– Да уж, силён охотничек, – хмыкнул контрразведчик. – Значит, говоришь, он думает, что этот хлыщ его специально искал?

– Точно так, Владимир Алексеевич. Особливо ежели вспомнить, что по весне его вообще за кордон уволочь хотели.

– Ладно, разберёмся, – протянул контрразведчик, направляясь в подвал.

– М-да, не повезло дураку молодому, – сочувственно вздохнул дежурный, провожая его понимающим взглядом.

Спустившись в подвал, контрразведчик отодвинул засов на двери и, чуть пригнув голову, шагнул в камеру. Вошёл он так безбоязненно просто потому, что сама камера была разделена на две части. Большая, где и содержался арестованный, и меньшая, отделённая стальной решёткой, запиравшейся на ключ. Тут же в углу стояла табуретка для таких вот посещений. В самой камере, кроме нар, прикрученного к стене стола и отхожего ведра, ничего больше не было.

Подтянув табурет поближе, контрразведчик сел, закурил, и принялся задумчиво рассматривать вскочившего при его появлении ротмистра. Держась за челюсть, тот сверлил офицера возмущённым взглядом, словно в чем-то обвиняя. Хмыкнув, контрразведчик небрежно стряхнул пепел с папиросы на пол и, вздохнув, негромко спросил:

– Ну и как прикажете вас понимать, господин ротмистр? Родину предали?

– Что вы несёте, сударь?! – вскинулся ротмистр и тут же, застонав, снова схватился за челюсть.

– Я, молодой человек, не несу, как вы изволили выразиться, а провожу опрос. Пока что опрос. Допрос будет позже, – голосом, в котором брякнул металл, ответил контрразведчик. – Вы хоть понимаете, где оказались? Это, мой юный друг, камера контрразведки, а не ваша вонючая гарнизонная гауптвахта. И здесь ваши звание и происхождение никому не интересны. Так кто нанял вас, чтобы вы убили изобретателя? Советую отвечать честно. Это должно облегчить вашу вину. Суд, во всяком случае, это точно будет учитывать.

– Я не собирался его убивать, – растерянно простонал ротмистр, до которого наконец начало доходить, в какую историю он вляпался. – Я только хотел поучить его, как нужно к благородному человеку обращаться.

– Это вы-то благородный? – презрительно усмехнулся контрразведчик. – Сопляк! – неожиданно рявкнул он так, что решётка задребезжала. – Ты кем себя возомнил, щенок?! Офицер? Ты? А что у тебя за плечами есть, чтобы его учить? Военное училище? Так твой полковник закончил и его, и академию Генштаба, но не чванится разговаривать с этим парнем на равных. Благородное происхождение? А что ты сам сделал, чтобы его оправдать? Кто ты есть такой сам? Вы позор своих родителей, господин ротмистр, – добавил он, успокаиваясь. – А чтобы вам было более понятно, добавлю, что этот парень, в отличие от вас, изобрёл скорострельную винтовку, сам в деревенской кузнице сделал вот такие пистолеты, которые моя служба пользует с большим удовольствием, и, под занавес, создал лёгкую мортиру, за которую его высокопревосходительство господин генерал-губернатор самолично премировал его тысячей рублей и благодарственной грамотой от своего имени за радение в защите отечества. А чем подобным можете похвастаться вы?

– Я служу отечеству, – с трудом нашёлся ротмистр.

– Ему все служат. Кто-то в армии, кто-то по гражданской части. Я спрашиваю, что вы сделали такого, что могло бы стать поддержанием доблести ваших предков, которые кровью и службой своей верной титул выслужили? Пока что я вижу только одно. Вам повезло родиться в хорошей семье. Не более. И, признаться, на мой взгляд, жизнь молодого изобретателя гораздо важнее десятка жизней таких пустозвонов, как вы, – презрительно фыркнул контрразведчик. – И не надо сверлить меня взглядом. Мне на это плевать. Я, сударь, в данный момент нахожусь на службе и могу поступать так, как сочту нужным, с любым обвиняемым во враждебных для государства действиях. Так что в свете того, что я вам тут уже рассказал, повторяю свой вопрос. Кто нанял вас, чтобы навредить изобретателю?

– Никто. Это случайность, – прохрипел ротмистр, раздавленный полученной отповедью.

– Запираться изволите? Что ж, ваше дело, – пожал контрразведчик плечами. – Посидите тут, подумайте. Времени теперь у вас много.

С этими словами он поднялся и, вернув табурет на место, вышел. Офицер уже отлично понял, что ничего кроме собственной глупости за этим фанфароном нет, но как следует припугнуть его следовало. Чтобы впредь неповадно было заноситься. В империи и так то и дело возникали неприятные для правящего сословия брожения, а тут ещё и подобные снобы подливают масла в огонь. Того и гляди, полыхнёт так, что вся страна кровью умоется.

У стойки дежурного контрразведчик увидел полковника Белецкого и, с улыбкой поздоровавшись, пригласил того к себе в кабинет, велев дежурному организовать чаю. Рассевшись, офицеры дружно закурили и, переглянувшись, не сговариваясь вздохнули. Они молча курили, пока дежурный не принёс чай. И только отхлебнув напитка, тишину нарушили.

– Там всё очень серьёзно, Владимир Алексеевич? – помявшись, спросил полковник.

– Глупость несусветная, Александр Ефимович, – отмахнулся офицер. – Этот дурошлёп вздумал нашего таёжника уму-разуму поучить, чтобы знал, перед кем шапку ломать. Это Мишку-то! Да он с графьями глядя в глаза говорит, а тут дворянчик мелкопоместный. Но, боюсь, придётся вам этого дурака списать или перевести куда подальше. Пока беды не случилось. Не мне вам рассказывать, что будет, ежели Мишка озвереет. А он тут гораздо нужнее, чем этот обалдуй. Я уж про доброе отношение с казаками и не вспоминаю.

– Да уж, учудил, – скривился Белецкий так, словно лимон раскусил. – И ведь предупреждал я его. И про местные настроения, и про вас.

– Это вы верно, – кивнул контрразведчик.

– Сильно его Мишка помял? – уточнил полковник, сделав очередную затяжку.

– Ну, по его меркам, так и не очень, – усмехнулся контрразведчик. – Так, по мелочи. Ребро треснуло, челюсть сломана да пять зубов как не бывало.

– Ничего себе мелочи, – охнул полковник.

– Так если бы Мишка за него всерьёз взялся, доктор бы его в мертвецкой осматривал. Руками бы порвал, словно тряпку старую. Там же силищи и вправду как у медведя.

– Это верно, – снова вздохнул полковник. – Похоже, и правда списать проще.

– А может, лучше перевести? Хоть и дурак, а молодой, училище окончил не последним. Всё польза какая государству, – задумчиво предложил контрразведчик.

– Не поймут меня, ежели я ему перевод оформлять начну. Сам же прошение на подготовленных молодых офицеров подавал, – удручённо развёл полковник руками. – А тут молодого офицера своими руками обратно отправляю.

– Ну, на этот счёт не волнуйтесь, – ехидно усмехнулся контрразведчик. – Я ему такую сопроводительную бумагу накатаю, что его, кроме как в караульной роте, нигде держать не станут.

– Ну, если только так, – усмехнулся в ответ полковник.





* * *


Сверло медленно вгрызалось в латунный пруток, отбрасывая блестящие завитки металла. Выбрав всю отмеренную часть, Мишка отодвинул подачу и, отключив станок, взялся за самодельный штангенциркуль. Измерительные приборы этого времени вгоняли его в приступы неконтролируемой агрессии, но за неимением гербовой приходилось писать на туалетной. Убедившись, что нужный размер выдержан, он отметил глубину сверловки снаружи и, снова запустив станок, подогнал к прутку резец. Пара минут, и проточка нужной глубины готова.

Теперь сменить сверло и пробить отверстие под капсюль. Дальше отрезать получившуюся деталь и снова промерить уже готовую гильзу. Да-да, именно гильзу. Отливать их в кузнице они просто не рискнули, а вот так, на станке, при помощи лома, кувалды и какой-то матери, пусть долго и нудно, но получается. Сколько заготовок он запорол, просаживая нужный диаметр, лучше и не вспоминать. Счастье ещё, что Елисей умел плавить не только чугун, но и сталь, и латунь, и медь, и некоторые другие сплавы.

Так что потери в металле были не большие. Как это ни странно, но больше всего терялось в момент доводки и шлифовки гильз. Ведь эти действия проводились с помощью абразива и, как следствие, всё снятое уходило в корзину. Убедившись, что всё получилось и даже калибр удалось выдержать, Мишка устало усмехнулся и, обернувшись к кузнецу, радостно сообщил:

– Всё, Елисей, сотая готова.


– Сотню гильз неделю точить. Это ж умом тронуться можно, – качнул головой кузнец.

– А что делать, ежели у нас тут по-другому не получится? – развёл парень руками.

– Так и пользовался бы обычными, – отмахнулся кузнец. – А то затеял бог знает что. И пуля у тебя особая будет, и гильза хитрая.

– Зато и стрелять будет удобнее. А главное, кучность будет гораздо выше, – не остался в долгу Мишка.

– Ну, тебе виднее, – вздохнул кузнец, сдаваясь. – Вот только объясни мне, зачем тебе пуля с медным пояском?

– Так говорил же. Тогда на нарезах в стволе меньше свинца оставаться будет. И ежели с навеской пороха ошибёшься, её с нарезов не сорвёт.

– Слышал, – степенно кивнул Елисей. – Ну, будет лишний свинец в стволе, и чего? Нагрел воды да залил в ствол. Потом сверху холодной колодезной водичкой полил и ершиком слегка прошёлся. Всё. Весь свинец сам вывалится.

– Так это дома так можно. А в поле? А после боя, к примеру? – не сдавался Мишка.

– Ну, разве что, – снова вздохнул кузнец.

– Я не пойму, тебе станка жалко, что ли? – не удержавшись, возмутился парень.

– Да ты думай, что говоришь-то, – тут же вскипел кузнец. – Мне времени твоего жалко, а не станка.

– Так говорили же уже об этом. Ну не выходит пока у меня ничего путного. Точнее, как сделать, я понимаю, а вот из чего… – Мишка обречённо махнул рукой. – У нас даже инструмента подходящего под такую работу нет. А главное, материалов.

– Ну да. Про резину мне только слышать приходилось, – удручённо кивнул кузнец. – А говорят, что из неё в столице даже обувку специальную делают. Чтобы в дождь ходить.

– Ага, калоши называются, – кивнул Мишка в ответ. – На картинке в журнале видел, – пояснил он, про себя давясь от смеха.

Махнув рукой, кузнец занялся своим делом, а парень, ещё раз промерив все параметры получившейся гильзы, аккуратно убрал её в карман, где лежал ещё десяток таких же. Начало этого процесса было тяжёлым, но потом, что называется, набив руку, он начал точить их, не особо напрягаясь. Главное, чтобы прутки под заготовки не сильно различались в изначальном диаметре. Вспомнив про материал, Мишка окликнул кузнеца и попросил его откатать ещё пару десятков прутков под гильзы.

– Да куда ж тебе столько? – окончательно растерялся кузнец. – Ты словно воевать с кем собрался.

– Патронов много не бывает, – усмехнулся в ответ Мишка. – Знаешь ведь, я по тайге один хожу, а там всякое случиться может. А когда один, у соседа патрон не попросишь.

– Сделаю, – пообещал Елисей, признавая его правоту.

Поблагодарив его, Мишка навёл порядок на рабочем месте и поспешил домой. Ему не терпелось собрать новый патрон и испытать его в деле. Оружие под этот боеприпас он уже сделал. Как только получил первый десяток подходящих гильз. Тут всё было гораздо проще. Всё тот же револьверный ствол, слегка обточенный снаружи и с резьбой на рабочем конце. Сам корпус отливался по уже готовой форме, которая осталась у кузнеца от прошлой работы.

Мишка только немного уменьшил рукоять по толщине и сделал новый магазин. В старом новые гильзы перекашивало. УСМ он собрал за день. Благо там и переделывать ничего особо не надо было. Но даже с такими незначительными изменениями пистолет, по первым прикидкам, должен был стать легче почти на сто грамм. Вроде и немного, а при стрельбе, особенно частой, весьма серьёзный фактор.

Пули под новый патрон Мишка тоже разработал новые. Тупоносые, с медным пояском и юбкой в заднем конце, которая в момент выстрела должна раскрываться, перекрывая прорыв газов. Чтобы сохранить вес, ему пришлось сделать её чуть длиннее, но это даже пошло в плюс. Во всяком случае, по расчетам парня, такая пуля в полёте должна быть устойчивее, что повысит дальность полёта. Но главное, устойчивость.

Добравшись до дома, Мишка в полчаса собрал десяток патронов и, снарядив магазин, помчался на берег реки. Старый мешок, набитый речным песком, так и лежал на своём месте. Изрядно порванный пулями, но всё ещё годный для использования. Загнав патрон в патронник, Мишка вскинул пистолет и почти не целясь высадил весь десяток патронов. Механизм перезарядки и подачи отработал без нареканий.

Никаких задержек и перекосов. Подойдя к мешку, парень достал нож и, выковыряв из мешка все пули, поспешил обратно домой. Но его изыскания были безжалостно прерваны появлением контрразведчика. Увидев гостя, Мишка удивлённо поздоровался и, выложив на стол оружие и собранные гильзы с пулями, отправился мыть руки. Вернувшись, он застал офицера в состоянии тихого охренения крутящим в руках новые гильзы и пули.

– Миша, это как понимать? – удивлённо спросил контрразведчик, протягивая ему на ладони новинку.

– Придумал я, как пистолет облегчить, – с победной улыбкой ответил Мишка.

– Погоди, сам догадаюсь, – отмахнулся офицер. – У тебя вместо закраины вот этот желобок, верно?

– Ага, проточка, – кивнул парень.

– А донце после выстрела не оторвёт? Он же стенку тоньше делает.

– А я донце хитрое сделал, – снова улыбнулся парень. – Сверло под большим углом заточил, и внутри вроде как воронка получилась. И при выстреле весь порох выгорает вперёд, а не в стороны. Так что проточка та никак на толщину стенки не действует.

– Угу, понятно, – кивнул офицер с заметной растерянностью. – Пуля, похоже, тоже новая.

– Ага. Вот, смотрите. Она тупоносая, с медным пояском и юбкой сзади. При выстреле юбку раздувает, и прорыв газов уменьшается.

– Стрелял уже?

– Только что с берега.

– И как?

– Ну, механизм перезарядки срабатывает без задержек. Перекосов тоже не было. Я десять патронов подряд отстрелял. Всё ровненько.

– А чего так мало?

– Торопился. Больше снарядить не успел, – смущённо признался Мишка.