И меркнет свет

«Да. Оставайся здесь. Оставайся со мной».

Эфира крепче сжала Чашу, омытая светом ее силы. Беру потянулась к ярким щупальцам силы бога и постаралась вцепиться в них.

Она в отчаянии ахнула, словно выплыла на поверхность воды. Ее легкие глубоко вздохнули. Она чувствовала ее, слабую брешь в контроле бога, покидавшего ее тело.

Беру открыла рот и крикнула как можно громче:

– Эфира, стой!

Эфира замерла. Ее глаза широко распахнулись, а рот раскрылся. Мгновением позже она уже стояла возле Беру и касалась ее лица.

– Беру, это ты?

Лучи света лились из Беру, словно ленты. Бог все еще пытался вырваться на волю.

– Это я, – подтвердила Беру, сжимая плечо Эфиры. – Ты должна послушать меня. Должна остановиться. Не… не делай этого.

– Но…

– Ты хочешь спасти меня, – покачала головой Беру. – Всегда хотела спасти. Но я никогда не просила тебя об этом. Так что хоть раз в жизни прекрати эти попытки и сделай, как говорю я.

Эфира подняла свое мокрое от слез лицо. Беру увидела все раскаяние и боль, которые сестра так долго запирала в себе.

Рука, сжимавшая Чашу, ослабла, и та с грохотом упала на мраморный пол. Беру закрыла глаза и почувствовала, что бог возвращается в нее, его обжигающий свет наполнил ее от головы до груди и ног. Девушка сжала зубы, пытаясь противостоять нападению, и сосредоточилась на Эфире, на ее гордости и разбитом сердце. Беру нужно было поддерживать контроль, еще мгновение.

– Антон! – крикнул Илья. – Реликвии!

Антон колебался долю секунды, прежде чем броситься вверх на платформу к сундуку, в котором хранились другие Реликвии. Лазарос последовал за ним, но Антон добрался до сундука первым. Он схватил Камень Оракула и увернулся от меча Лазароса из Божьего огня.

– Нет!

Когда Лазарос снова замахнулся на Антона, Джуд запрыгнул на платформу и парировал удар.

Антон сжал Камень Оракула и поплелся к Беру, пока паладин удерживал Лазароса.

Реликвии. Конечно же. Они пытались снова запечатать бога и вернуть Беру контроль.

Только вот девушка знала, что это не сработает. Бог уже намного сильнее.

Но, возможно, это позволит им выиграть время.

– Нет! – зарычал бог, стремясь вернуть контроль. – Вы не свяжете меня снова.

– Давай, – сказала она Антону.

Камень Оракула горел в его правой руке, когда левой он коснулся лба Беру. Она почувствовала резкий рывок эши бога. Чем больше силы Антон вливал в печать, тем сильнее боролся бог. Перед глазами Беру вспыхнули раскаленные звезды.

– Во имя святого создателя! – раздался рев Лазароса из санктума.

Беру повернулась. Лазарос стоял у основания алтаря, а возле его ног лежала перевернутая купель с елеем. Масло текло блестящей рекой по мраморному полу и собиралось вокруг сундука с Реликвиями. Взгляд Лазароса был прикован к Беру, а его меч из Божьего огня поднят высоко над головой.

Беру понадобилось мгновение, чтобы понять его намерения. И еще одно, чтобы начать действовать.

Призвав остатки контроля, Беру выкинула вперед руки. Эфира, Антон, Илья и Гектор исчезли из санктума как раз в тот момент, когда Лазарос опустил клинок из Божьего огня и поджег елей.

Пламя охватило храм.

Ее накрыл дождь из осколков и огня.

Сила бога охватила Беру и подавила ее волю. Реликвии были уничтожены. Почерневший обожженный труп Лазароса лежал в руинах рядом с ними.

Пламя лизало его спину, когда бог вышел на галерею храма, а на агоре вокруг валялись сотни убитых свидетелей.

Этого было мало. Ярость бога горела все ярче.

Он хотел, чтобы этот город истекал кровью.

Он шевельнул рукой Беру, и из тел свидетелей тонким туманом поднялась кровь. Бог выбросил руки вперед, и туман превратился в нависающую волну темной крови.

– Народ Паллас Атоса, – прогремел его голос. – Вы потеряли веру. Попали под заклятие человека, который называл себя пророком. Но услышьте меня! Он не был пророком. Он утверждал, что произносил божественные слова, но говорил только ложь. Я ваш создатель. Я ваш бог.

Беру услышала эхо криков из города под ними, когда волна крови обрушилась на него. Поток несся из храма на чистые белые улицы. Он накрыл известняковые здания, вылился за стену первого уровня на второй и вниз, в Нижний город.


Этого все еще не было достаточно. Махнув рукой, бог превратил всю воду в городе в кровь. Она лилась из фонтана на площади Элии. Бежала по канализации. Выливалась в море.

Она превратила город в рану, окрасив все алым.

– Пришло время вам заново обрести свою веру.





39. Хассан




Хассан ужасно нервничал, пока лодка направлялась к берегу. Чтобы не быть замеченными людьми Летии, они бросили якорь в бухте подальше от гавани Назиры. Ради дополнительной страховки высадились глубокой ночью: только Хассан, Кхепри и два члена команды, которые перевезли их через волны. Путь им освещала луна.

– Кажется, ты встревожен, – заметила Кхепри. – Помнишь последний раз, когда мы прибыли в Назиру?

– То есть когда Летия предала меня и захватила мою армию? – спросил Хассан. – Это не сильно помогает.

– Просто хочу сказать, что могло быть хуже.

– Ну, мы пока не знаем, – проворчал Хассан. – Мы уже много месяцев ничего не слышали о Крыле Скарабея.

Они добрались до скалистого берега и высадились там. Махнув на прощание и пожелав удачи, два моряка погребли обратно к кораблю.

Теперь, когда Кхепри напомнила ему про последнее возвращение в Назиру, Хассан не мог перестать об этом думать. Тогда его окружала армия, преисполненная праведного гнева. А теперь их было двое, мотивации не поубавилось, но они были менее подготовлены к битве.

Хассан и Кхепри пошли вверх по берегу, направившись к низким скалистым утесам. Солнце уже почти поднялось над горизонтом, когда они добрались до кипарисовой рощи, откуда открывался вид на бухту. Оттуда уже были видны окраины города, здания из песчаника розовели в лучах рассветного солнца.

– Король Херата возвращается, – сказала Кхепри, облокотившись на его плечо.

Он повернулся к ней:

– Кхепри, я не… я никогда не был королем, в котором нуждалась Назира. Ты знаешь это лучше меня. Я не потому вернулся.

Ее янтарно-карие глаза изучали его лицо, и на мгновение Хассану показалось, что она будет спорить. Но нет, она просто взяла его за руку и потянула вниз с холма.

– Пойдем.

Возможно, Кхепри и видела в нем короля, но он проникал в этот город словно вор. Однако Хассан узнал от Антона и Эфиры, на что способен вор. Может, это и не самый худший вариант.

Приблизившись к кварталам изобретателей и алхимиков, они с Кхепри пошли быстрее и ровнее, словно их намерения были совершенно безобидными. Хассан надел капюшон, чтобы скрыть лицо, потому что им в последнюю очередь хотелось, чтобы их узнали.

Когда они добрались до знакомого винного погреба, принц уже вспотел, а его сердце тяжело колотилось в груди. Он осознал, когда Кхепри повернула винную бочку и открыла тайный проход под ней, что они понятия не имели, чего ждать в Великой библиотеке. Какие потери повстанцы понесли с тех пор, как Хассана и Кхепри захватили в плен. Там ли еще Зарин, Чайк и Сефу?

Свидетели вполне могли обнаружить это место. Направлялись ли они прямиком в ловушку?

Хассан потянулся к Кхепри в темном проходе. Его волнение лишь усиливалось с каждым шагом в глубь тоннеля. Наконец они добрались до двери, ведущей внутрь.

– Ты еще помнишь пароль? – спросила Кхепри. Хассан кивнул, и вместе они повернули диски на двери, чтобы выстроить их правильно.

Повернув последний, Кхепри встретилась с ним взглядом.

– Готов? – спросил он.

Она кивнула. Что бы ни ждало их за дверью, друг или враг, сейчас они об этом узнают.

Дверь со скрипом открылась, и они оказались лицом к лицу с острием меча.

– Назовитесь. – Незнакомая Хассану женщина с мечом в руке была старше их, темные волосы пронизаны сединой и убраны назад, как в прическе легионера.

– Э, – произнес Хассан.

За ее плечом он видел атриум библиотеки, кишащий людьми под блестящими армиллярными сферами. Казалось, что тут находится больше половины повстанцев, хотя, приглядевшись к снующим вокруг, Хассан мало кого узнал.

– А вы можете опустить меч? – попросил он.

– Вы предпочли бы поговорить в темницах?

Темницы? С каких пор в библиотеке есть темницы?

– Нет, – быстро ответила Кхепри. – Я Кхепри Факхури, а это Хассан Сеиф.