И меркнет свет

– Нужно его уничтожить, – сказала Бехезда.

– Нет, – возразила Назира. – Что, если бог вернется? Нужно его оставить.

– Оно слишком сильное, – сказал Тарсеис. – Нужно его спрятать. Похоронить.

– Как? – спросила Эндарра.

– Нужно поместить его в сосуд, – сказал Паллас. Он махнул рукой, и из теней руин появилась группа его последователей. Между ними стояла связанная и пытающаяся вырваться Темара.

Ананки замерла на месте.

– Что это? Что она здесь делает?

– Эта девушка – причина, по которой мы здесь собрались, – сказал Паллас. Он обращался не только к Ананки, но и к другим пророкам. – Возможно, бога стоило убить. Но непокорность нельзя оставить безнаказанной.

При виде Ананки Темара удвоила свои усилия, сражаясь в попытке добежать до нее.

– Что ты делаешь? – спросила Ананки. – Немедленно отпусти ее!

Паллас махнул рукой, и из нее вырвался яркий белый свет.

Ананки почувствовала тягу силы священного слова. Паллас вытягивал его из нее, как и из других пророков.

Свет окружил руки Палласа, а потом Темару. Последователи отпустили ее, и она упала на колени. Бледный свет становился все ярче, и вскоре Ананки уже не могла разглядеть Темару.

– Что ты с ней делаешь? – воскликнула она. По ее щекам текли горячие слезы. – Отпусти ее!

Она поняла, что один из пророков – Тарсеис – удерживал ее. Воздух наполнил низкий гул, белый свет собрался в Темаре, и вместо темно-зеленых, словно море, глаз, которые Ананки так любила, остался только белый свет.

А потом и он погас, и Темара упала.

– Темара! – закричала Ананки и, собрав все силы, вырвалась из хватки Тарсеиса. Она бросилась к любимой.

– Она в порядке, – сказал Паллас. – Ее эшу привязали к священному слову. Если оно снова понадобится нам, нужно будет просто отвязать его от нее или ее потомков. Так как она не бессмертна в отличие от нас.

Ананки бросилась на землю рядом с Темарой и осторожно обняла ее. Она видела, как поднимается и опускается грудь девушки, чувствовала болезненные вибрации ее эши, наполненные тем, что выло и сотрясало Ананки, словно буря. Слово.

– Конечно, освобождение священного слова убьет ее, – заметил Паллас. – Но это цена, которую мы все должны принять, если возникнет такая потребность.

Ананки плакала, пряча покрытое слезами лицо в волосах Темары.

– Паллас, уверена, нам не нужно это делать, – начала Бехезда. – Уверена, есть другой способ защитить слово.

– Дело сделано, – отрезал Паллас тоном, не допускающим дальнейших обсуждений. Ананки слышала его приближающиеся шаги.

– Отдай ее мне, – мягко произнес Паллас, когда остановился над ними обеими.

Ананки взглянула на него сквозь слезы.

– Зачем ты это сделал?

– Потому что ты должна научиться, – сказал Паллас. – Просто потому то, что создатель умер, не значит, что наши сердца принадлежат только нам. Теперь мы боги, Ананки, и должны оставаться чистыми и не привязанными к смертным, которыми мы правим.

– Я не хочу быть богом, – сквозь слезы сказала она.

– Тогда покинь нас, – холодно ответил Паллас. – Откажись от права властвовать. Я сделаю так, что твое имя сотрут из анналов этого мира, и никто в пророческих городах не произнесет его снова. Ни один город не будет назван в твою честь. Ты будешь жить вечно, как и все мы, но станешь призраком.

– А Темара? – спросила Ананки.

– У Темары есть долг, даже если ты отказываешься от своего, – сказал Паллас. – Она теперь Хранительница священного слова. И ее ребенок станет Хранителем Слова. И его дети. Она должна была стать жертвоприношением богу. А теперь ее жертва состоит в том, чтобы помешать ему снова явиться.





II. Край мира




18. Хассан





Хассан никак не мог заснуть. С момента их побега из Паллас Атоса прошло уже два дня, и два дня они томились на корабле вместе с существом, которое могло убить любого из них щелчком пальцев. Пусть бог и был покорен, каждый раз, когда Хассан видел Беру, кровь леденела в его жилах и он мог думать только о бесконечной силе, запертой внутри девушки и готовой вырваться наружу.

А еще его не покидало чувство вины. Он едва обменялся хоть двумя словами с Кхепри после побега, но когда не переживал из-за бога, то думал о всех тех месяцах, которые она провела в плену Иерофана.

Виноват в этом был Хассан. Это он пытался заключить сделку с Иерофаном в Назире. Из-за него Кхепри пленили. А он даже не подозревал, что она узница.

Вина и страх бегали друг за другом по кругу, пока наконец Хассан не сел прямо на своей койке, проведя рукой по лицу. Напротив него мирно храпел Гектор.

Хассан встал, оделся и вышел из каюты. Обычно в такие ночи, когда уснуть не получалось, он находил укромное место и читал. Так что, проходя по коридору мимо полуоткрытой двери, за которой виднелись книжные полки, он остановился и заглянул внутрь.

Комната оказалась пустой, не считая парочки мягких стульев и одного низкого стола, а также стеллажа, протянувшегося вдоль задней стены. Принц вошел внутрь и провел пальцами по кожаным переплетам. Тут были тома по истории, сборники стихов и записи десятков последователей. Он остановился, увидев название золотыми буквами «Происхождение семи пророков», но, протянув руку, чтобы снять книгу с полки, услышал, как кто-то прочистил горло в дверях.

– Милосердие Бехезды! – воскликнул Хассан и уронил книгу с полки.

– Бехезда сказала бы, что ты получил по заслугам за то, что суешь нос в чужие дела.

Хассан повернулся и увидел, как в комнату входит Странница. На ее губах играла улыбка.

– Я не сую никуда нос, – сказал он, не в силах прогнать нервозность из голоса, когда она подошла к нему. Из-за ее присутствия он чувствовал себя маленьким и ошеломленным, словно его разум не мог смириться с идеей, что мифическая Странница и есть женщина, стоящая перед ним.

Она наклонилась, чтобы поднять книгу, и взглянула на обложку.

– Интересный выбор для чтения поздней ночью. Боюсь, информация там неточная. – Она вернула книгу на полку и подошла к шкафу на примыкающей стене. – У меня есть то, что лучше поможет тебе заснуть.

Она открыла двери шкафчика. Внутри оказались бутылки с насыщенным, темным алкоголем и несколько хрустальных бокалов. Она наполнила один и протянула ему.

Не зная, что еще делать, Хассан принял его. Когда женщина убрала руку, он заметил кольцо на ее пальце и запоминающуюся печать: роза ветров.

– Потерянная Роза, – вырвалось у него. – Вы одна из них?

Она вскинула брови:

– Джуд не сказал тебе?

Хассан молча покачал головой.

Она снова повернулась к шкафчику и налила себе выпить.

– Я создала Потерянную Розу. После того как мы с другими пророками убили бога, я постаралась проследить, чтобы его эша оказалась заперта. Убедилась, что каждая из Реликвий охраняется и будет охраняться в течение следующих столетий.

– Так значит, это вы помогли нам попасть в Паллас Атос? – спросил он. Не зря ему показалось, что голос знакомый, когда он впервые услышал его в вестибюле резиденции Архона.

Она подняла бокал, глядя на него:

– Всегда пожалуйста.

– Мой отец, – произнес Хассан, не успев себя остановить. – Он был членом Потерянной Розы, не так ли?

Странница кивнула.

– Так он знал о Реликвиях, – продолжил Хассан. Он об этом догадался, когда нашел договор Потерянной Розы в Великой Библиотеке Назиры и когда компас отца привел его к Короне Херата под маяком. Но почему-то теперь, когда эта женщина, пророк, подтвердила его догадки, все стало реальнее.

– Он знал о некоторых из них, – ответила она. – Я придумала Потерянную Розу так, чтобы у каждого члена был свой важный секрет, который он должен хранить и передавать дальше. Но только я знала, как можно сложить частички в единое целое и что на самом деле мы защищаем.

– Вы знали моего отца? – спросил Хассан с ноткой отчаяния в голосе.

Странница ответила не сразу.

– Я встречалась с ним лишь однажды. Он был молод, немногим старше тебя сейчас. Это случилось вскоре после того, как мать назвала его наследником и передала ему секрет о Реликвии Разума. Он очень серьезно отнесся к новообретенной обязанности. Он был, наверное… очарован идеей о тайном знании, предназначенном только ему и его потомкам. Мечтал защищать эти секреты, а вместе с ними и мир. Ты во многом напоминаешь мне его в этом возрасте.

Хассану показалось, что ее слова обнажили его душу. Он всегда на это надеялся: что кто-то увидит в нем его отца. Что Хассан сможет походить на него.

– После этого мы поддерживали связь, – сказала Странница. – Особенно после смерти его матери. На самом деле, именно твой отец первым рассказал мне о Иерофане. Конечно, он не знал, что это Паллас, но он поведал мне о свидетелях, об их лидере и обо всех слухах вокруг них.

– Вы могли бы предупредить его, что произойдет, – выдохнул Хассан. – Договор Потерянной Розы – вот почему Иерофан прибыл в Назиру в первую очередь. Мой отец погиб, защищая ваши секреты.

Странница склонила голову, глядя на напиток.

– Может, я и пророк, но больше не вижу будущее. Я не знала, что Паллас сделает с Назирой или твоим отцом. Если бы только я знала.

Хассан сжал челюсти, чувствуя напряжение за глазами. Из-за смерти отца он плакал лишь раз: в ту полную отчаяния ночь, которую провел в качестве пленника в собственном дворце. Теперь ему снова хотелось плакать.

– Твой отец знал, что существуют тайны Потерянной Розы и Реликвии, о которых я ему не рассказала. Но, даже зная об этом, он осознавал важность своих обязанностей и посвятил себя всего им, понимая, что таким образом защищает будущее не только своего королевства, но и всего мира. И, кажется, ты это тоже понимаешь, не так ли, Хассан? Вот почему ты здесь.