Хюгге

– Ну, не я лично, – все еще пыталась объяснить я, – но в целом, да.

– И сегодня вы занимаетесь этим в машинах? На парковках?

– Опять же не я лично, но да. Вообще-то мы называем их «стоянками», вряд ли их можно считать настоящими парковками…

– А что же происходит с собаками? – Американская Мамочка была встревожена.

– Ну… э-э-э…

Если бы меня слышали монахини! Кто бы мог подумать, что я стану популяризатором доггинга?!

– Полагаю, – решилась я, – не у всех таких людей есть собаки, но они хотят заниматься сексом вне дома, поэтому «доггинг» – такое кодовое слово. Я так думаю…

Американская Мамочка вроде бы успокоилась, но быстро со мной распрощалась и пошла забирать детей из сада. Я же решила не относить ее поспешность на свой счет и успокаивала себя тем, что ей просто нужно время, чтобы осмыслить новую информацию о стране, в которой она оказалась. Мы были подругами целых четыре месяца – не может же такая мелочь, как доггинг, встать между нами!

Датчане еще в 1990-е годы с удовольствием переняли традицию, зародившуюся в Британии (взаимовыгодный обмен: они нам дали булочки, а мы им – доггинг). Недавний опрос, о котором писали в “Copenhagen Post”, показал, что 41 процент датчан пробовали доггинг, и это самый высокий показатель в Европе. Сексолог Джоан Уртинг в интервью датской газете “Metroxpress” рассказала об увлечении своих соотечественников доггингом: «Наши предки занимались сексом на природе, поэтому для нас гораздо естественнее лежать на траве, чем на кровати. Так мы открываем свое истинное «я» и возвращаемся к истокам». Или к машинам на парковках вдоль трасс. Как бы то ни было, это занятие сегодня настолько популярно, что в Интернете появилось множество путеводителей и перечень предстоящих мероприятий.

Узнав об этой стороне датского образа жизни, я стала лучше понимать датчан. В доггинге, свингерстве и других сексуальных практиках в Дании нет ничего спонтанного. Лекции? Запланированные мероприятия? Справочники «Лучшие позы»? Датчане очень либеральны, поэтому к доггингу и свингерству они относятся точно так же, как к любому другому увлечению. Конечно, костюмы более рискованные, да и секс с незнакомыми людьми – занятие не для слабонервных. Но у датчан и на этот случай имеются особые правила! Это вид «организованного досуга»! Кто-то заранее все продумал и организовал в соответствии с действующими правилами!

Многие мои соседи могут регулярно обмениваться партнерами или заниматься сексом на парковках. Но, если воспринимать все эти проявления как еще одну форму вечерних курсов, я по-прежнему могу ходить в гости к друзьям и оставлять машину с ключами в замке зажигания, точно зная, что домой вернусь с собственным мужем. Если, конечно, заранее, за несколько месяцев, не запишусь на организованное мероприятие или какие-нибудь курсы, по окончании которых получу официальный сертификат. Удовлетворенная, я поспешила успокоить Лего-Мена. И рассказать ему про «отверстия для членов».

Всю ночь мне снились гинекологические кресла и стены, покрытые швейцарским сыром. Утром я проснулась неотдохнувшей и неважно почувствовала себя. В последнее время такое случалось все чаще. Даже на Сицилии, где старалась отведать все мыслимые кулинарные изыски (по большей части весьма необычные), которыми меня мог порадовать остров, я не чувствовала себя так плохо.

Я отправилась в душ и посмотрела на себя в зеркало. У меня кружилась голова. Появилась раздражительность, сонливость и много чего другого. Я постоянно бегала «по маленькому», но это не приносило облегчения. Кроме того, у меня явно набухла грудь – сейчас мне позавидовала бы сама Памела Андерсон. А волосы? Какие классные у меня стали волосы! Естественно, я обратилась к своему лучшему другу, доктору Google. В поисковую строку я ввела «раздражительность», «увеличенные соски», «тошнота». Я еще не закончила перечислять все симптомы, собирая их в логическую последовательность, как мне уже выскочило множество статей под радостными заголовками:

Поздравляем, вы беременны!

Симптомы первого триместра

Положительный тест? Что дальше…



– О боже!

– Что? – Лего-Мен в соседней комнате гладил свои трусы и носки, одновременно поедая хлопья и пытаясь не пролить шоколадное молоко на белоснежную рубашку.

– Да ничего… Я сейчас подойду…

Кинувшись в ванную, я стала судорожно открывать и закрывать ящики, вытаскивая узкие прямоугольные коробочки. Мы столько лет пытались. Я обращалась к множеству специалистов, которые ежедневно пичкали меня гормонами в течение последних 24 месяцев. Я потратила целое состояние на альтернативные методы, какие только существуют, сдала сотни анализов и помогла всем соседним аптекам удержаться на плаву. К счастью, и в Дании я была хорошо обеспечена.

Вскрыв десяток упаковок, я использовала столько, сколько позволяли ресурсы моего мочевого пузыря. Через три минуты я торжественно вошла в комнату, держа в кулаке пучок белых и розовых пластиковых полосок, напоминая персонаж по имени Руки-Ножницы[64].

– Хочешь сказать?.. – не веря, пробормотал Лего-Мен. – Ты?..

– Да!

– Точно?..

– Именно!



Муж подошел к окну, чтобы лучше разглядеть две полоски на каждом тесте. Потом мы оба заплакали: у нас с Лего-Меном будет ребенок. Без всякого свингерства, доггинга и гинекологических кресел.



Что я узнала в этом месяце:

1. В июле Дания закрывается.

2. Отпуск – дело хорошее, но стоит в нем чуть задержаться, и развода не миновать.

3. В Дании развод – это совершенно нормальное явление.

4. Датчане охотно занимаются сексом, и в этом отношении они не похожи на британцев.

5. Дожив до тридцати пяти лет, можно не иметь представления о том, что такое «отверстия для членов».

6. Беременность может сделать вас невыносимой (но ваши волосы преобразятся!).






8. Август

Дети – это хорошо!




Обнаружив, что я уже довольно основательно беременна (хочу сразу пояснить: явные признаки отсутствовали – моя учительница биологии была не настолько плоха), я неожиданно катапультировалась в прекрасный новый мир родительства. Мы с Лего-Меном были в восторге, испытывая облегчение и глубокую благодарность за случившееся. Но пребывали в растерянности и вели примерно такие разговоры:

– У нас будет ребенок. Во мне растет настоящее живое существо. Во мне! Как в фильме «Чужой». А мы находимся в стране, на языке которой все еще не умеем говорить. В ближайшие пять месяцев я превращусь в настоящий арбуз. Вдруг со мной произойдет что-то ужасное?

– Теперь мне никогда не стать астронавтом… или Джеймсом Бондом…

– У тебя были такие планы? – мгновенно позабыв о собственных страданиях, спрашиваю я.

– Нет, конечно. Но приятно было сознавать саму возможность…

Я хотела поддержать мужа, честное слово, но не могла избавиться от мысли, что предстоящее отцовство пугает его не только потерей возможности служить в НАСА или МИ-6.

Куда бы я ни отправилась, повсюду замечала милые розовые вещички. Стала замечать детские коляски, беспечно оставленные возле кафе и ресторанов, но теперь они мне виделись в совершенно ином свете.

– Датчане оставляют своих детей на улицах? Без присмотра?! – недоверчиво спрашивал Лего-Мен, который только сейчас обратил на это внимание. – Можешь представить себе подобное в Британии? Или вообще где-нибудь еще?

Я вспомнила рассказ Американской Мамочки о том, как датчанка оставила ребенка возле ресторана в Нью-Йорке и была тут же арестована за небрежение родительскими обязанностями и создание потенциальной опасности для ребенка.

– Боже… Ну правильно…

Хорошо, что мы знаем… – пробормотал Лего-Мен.

Идея подвергнуть младенца такому риску кажется безумной, но датчане относятся к этому совершенно иначе.

– Мы доверяем друг другу, – сказала Хелена К. Она была рада за меня, но в то же время расстроена, поскольку ее субботняя подружка, с которой можно было выпить по бокалу вина, скоро будет занята другими делами. – Мы запрограммированы на положительный результат. И считаем, что дети должны спать в колясках на свежем воздухе, ведь это полезно для легких. Но мы не думаем, что, стоит только отвернуться, и наших детей похитят: в Дании не крадут детей.

Ну разумеется, пресловутая датская система, основанная на доверии. В Дании не случается ничего плохого!

Хелена, как и датчане в целом, твердо верит в своих соотечественников, знает, что в массе своей это хорошие люди, которым можно доверять, поэтому они чувствуют себя в безопасности и действуют так, словно в мире не существует никаких угроз. Неизменное всеобщее доверие делает датчан счастливыми и усиливает их стремление к общественной жизни. Доверие вознаграждается тем, что снова и снова находит свое подтверждение.

– Нет другой страны, где мне хотелось бы стать матерью, – сказала мне Хелена. – И воспитывать детей я хотела бы только в Дании.

Несмотря на категоричность выказывания, в стране «Лего» и Ганса Христиана Андерсена дети действительно находятся в центре мироздания.

– В Дании все ориентировано на семью, – сказала мне Американская Мамочка, когда перестала на меня злиться, и я смогла расспросить ее о воспитании детей. – Это лучшая страна в мире, чтобы растить детей. Тут продумано абсолютно все, и детям здесь просто отлично!

Чтобы лучше понять суть, на следующей неделе она взяла меня с собой в детский сад, где воспитывались двое ее малышей.

– Вам нужно попрактиковаться, – сказала она. – И сразу после родов необходимо записать ребенка в детский сад. Я вам все покажу, и вы сами решите, стоит ли вам отправлять сюда своего малыша.

При этих словах Американская Мамочка указала на мой заметно округлившийся живот, а я одернула блузку, чтобы хоть как-то его прикрыть. Я была влюблена в своего будущего ребенка, и сама мысль отдать его в чужие руки казалась мне невероятной. Но вот маленькие датчане большую часть своего раннего детства находятся именно в чужих руках.

Каждому рожденному в Дании ребенку гарантировано место в детском саду. Малыш попадает туда, едва ему исполняется шесть месяцев, а выходит из младшего возраста в шесть лет, когда наступает пора идти в школу. Детей до трех лет отправляют в ясли – vuggestue, где за ними не только присматривают, но и обеспечивают минимальную образовательную программу. Малышей можно отправить и в dagpleje, к «детсадовской мамочке», которая не является профессиональным педагогом, – это обычная женщина, которая присматривает за детьми у себя дома. В группе может быть до пяти малышей. «Мамочки» постоянно встречаются в парках и на игровых площадках, куда они возят детей либо в больших колясках, либо в специальном прицепе к велосипеду. Датские семьи порой планируют появление новых детей в соответствии с графиком работы «мамочек».

С трех до шести лет дети ходят в børnehaven, то есть в «настоящий детский сад». Здесь воспитатели готовят их к предстоящей школе.

Содержание детей до двухлетнего возраста обходится датчанам от 2200 до 3500 датских крон (235–374 фунтов или 400–635 долларов) в месяц. За эти деньги детям обеспечен уход на 45 часов в неделю. Цены слегка разнятся в зависимости от местных условий. Кроме того, на стоимость влияет питание. Детей можно отправлять в детский сад на 25 часов в неделю, что обойдется еще дешевле. За детский сад для детей в возрасте трех-шести лет датчане платят в месяц 1730 крон, то есть 185 фунтов или 315 долларов за 45 часов в неделю (по крайней мере, такая стоимость установлена там, где я жила). Это объясняется тем, что дети постарше меньше нуждаются в постоянном уходе. По крайней мере, им уже не требуется так много памперсов и влажных салфеток, и это экономит средства.

В родной стране я слышала много ужасных историй о том, как людям приходилось продавать собственный дом, чтобы оплатить уход за детьми, поэтому датские расценки показались мне весьма привлекательными. Но невысокая плата объясняется тем, что государство берет на себя 75 процентов расходов. Кроме того, если годовой доход семьи ниже 470 400 датских крон (примерно 54 тысячи фунтов или 92 тысячи долларов), то можно получить дополнительный налоговый вычет. Если родители получают менее 151 500 крон, то они совсем освобождаются от оплаты услуг детского сада. Помимо этого существуют скидки, предоставляемые близнецам. Если у вас в детском саду больше одного ребенка, то за самый дорогой вариант выплачивается полная сумма, а за все остальные – половина стоимости.

– Я могу забирать детей в любое время с трех до пяти, – сказала Американская Мамочка, когда в понедельник мы отправились в детский сад. – Поскольку большинство людей, которые имеют нормальную работу (тут она строго взглянула на меня, давая мне понять, что мой статус фрилансера в Дании весьма сомнителен), трудятся с восьми до четырех, эта система всех устраивает.

Мы свернули за угол, и я услышала детский сад гораздо раньше, чем увидела: из симпатичного домика кремового цвета доносился дикий крик. Появилось несколько мужчин – кто-то катил коляску, кто-то вел малыша, держа за липкую ручонку.

– А много ли отцов забирает детей из сада?

– Конечно! Это же Дания!

Четыре часа, понедельник. За пределами нескольких прогрессивных кварталов в Северном Лондоне, где живет средний класс, увидеть подобное просто немыслимо.

Мы открыли металлическую калитку и вошли в садик, где нас тут же окружило множество ребятишек. Повсюду мелькали светлые макушки, разрумянившиеся щечки, загорелые личики, перемазанные солнцезащитным кремом, землей и песком. Все хохотали как безумные. Мне показалось, что я попала в программу «Телепузики» – везде качели, горки, песочницы, игрушки… Малыши, напоминавшие маленьких дикарей, скатывались с травяных горок, ловко огибая самых маленьких, усевшихся под деревом вокруг одной из немногих воспитательниц, которых я успела заметить.

Американская Мамочка набрала на небольшом настенном мониторе код, который позволял ей войти в здание, а потом мы пошли по садику, оглядываясь в поисках ее малышей.

– Вот здесь кухня, – показывала мне Американская Мамочка. – Каждый день приходит повар и готовит детям свежую экологически чистую еду. Там – комната для запасной одежды: приходится обо всем думать заранее, ведь погода в Дании непредсказуема.