Хрупкий мир

Очень высокий. Почти девяносто процентов. Ведь меня уже послушались два тюрвинга. Уникальный случай в истории, если верить Кате.

Не размышляя больше, я одним прыжком преодолел разделяющее нас расстояние. Сорвал перчатки. Обеими руками взялся за тюрвинг, стараясь выдавить ладонь Кая с рукоятки.

Он не выдержал, и зашипел — от боли. Руку пришлось буквально отдирать от рукоятки тюрвинга — вместе с остатками перчатки и кожей. На пол с глухим звуком упали первые крупные капли крови.

— Как мы будем отдирать тебя? — выдавил Кай через сжатые зубы.

— Никак, — ответил я, — аптечку, быстро. Пластырь регенератор, и все антидоты. Вколоть немедленно.

Кай окончательно освободился, но продолжал стоять рядом, зажимая раненую ладонь здоровой.

— Не раньше, чем освободим тебя! — сказал он, упрямо глядя мне в глаза.

Вместо ответа я спокойно отпустил рукоятку тюрвинга.

— Делай, как я сказал, — ответил я, — и в следующий раз рассуждай поменьше, если хочешь жить.

Я достал свою аптечку, и быстро нашёл регенерирующий пластырь.





4




Когда мы закончили перевязку, откуда-то снизу раздались глухие металлические удары. Кай сильно вздрогнул, и схватился за рукоятку оружия, которое мы, конечно же, брали с собой.

— Спокойно, — сказал я, — забыл про робота? Он, похоже, добрался до места назначения. Пойдем, посмотрим, что он делает со своей добычей.

Это действительно был робот. Он дотопал до сферы, остановился прямо возле изъеденной коррозией выпуклой стены, и теперь двумя нижними манипуляторами рывками выдвигал что-то вроде треугольного лотка. Тот поддавался неохотно, с надсадным ржавыми скрипом.

Наконец, «лоток» был полностью открыт. Робот открыл крышку наверху корпуса, запустил туда манипулятор, и начал одну за одной вытаскивать несчастных морских тварей, порядком усохших за время долгого перехода, а кое-где и подмороженных. После заката температура опустилась ниже ноля.

— Для исследования? — предположил Кай, наблюдая за этой картиной.

— Или пополнение припасов, — ответил я, — им для чего-то нужна была органика.

— Можешь определить, для чего?

— Скорее всего. Но не сейчас. После моего особого режима мне бы поесть хорошенько. И поспать бы желательно.

— Ты ради меня входил в режим? — спросил Кай с восхищением.

— Входил, — подтвердил я.

— Круто. Но жалко, что твои способности не работают постоянно. Как у меня. Один раз прошёл инициацию — и всё. Магнитные поля, радиацию, и другие подобные вещи я чувствую всегда.

— Я знаю, — вздохнул я, — повезло тебе.

Я спустился по трапу и направился к роверу.

— Что, уже уезжаем? — спросил Кай.

— Нет, — ответил я не оборачиваясь, — батончик возьму из сухпайка. Очень есть хочется.

Перекусив на ходу, я вернулся к трапу, где меня ждал Кай. Робот закончил выгрузку, и теперь рывками ставил надсадно скрипящий «лоток» на место.

— Если тебе отдохнуть надо — значит, мы тут ещё на день задержимся? — спросил Кай.

— Нежелательно бы, — ответил я, — но просто так мы уйти не можем. Надо забрать тюрвинг. И попытаться выяснить, как он у них оказался.

— Ты собрался допросить покойников? — усмехнулся Кай, — кстати, Аресу было бы угодно, если бы мы предали эту могилу огню.

— Возможно, мы так и сделаем, — кивнул я, — но сначала изучим носители информации.

— Они тут есть? — удивился напарник.

— Возле одного из кресел я видел что-то, напоминающее книги или журналы. А ещё там точно есть электронные носители. Посмотрим, может, мне удастся что-то считать.




В состоянии, когда включается квантовый компьютер в моём мозгу, я могу очень быстро выучить любой язык. Свободно на нём изъясняться, писать и читать. Вот только проблема в том, что знание этого языка улетучивается вместе с «выключением супер-режима».

Однако на том языке, на котором были написаны документы, мне не нужно было разговаривать. Достаточно было один раз понять и зафиксировать написанное. Хорошо, что цивилизация, построившая сферу, была достаточно консервативной, и использовала аналоги бортовых журналов на носителях, не зависящих от электросети. Больше того — сам бортовой журнал был сделан не из бумаги, а из какого-то очень устойчивого полимера, который благополучно перенёс многие годы, прошедшие после гибели экипажа.

Но, к сожалению, текста было слишком мало. Я едва мог разобрать строй речи; о значении морфологических единиц оставалось только догадываться. Этот язык был одинаково далёк как от марсианских диалектов, так и от земных.

Один из текстов действительно оказался бортовым журналом. Я смог определить значения датировки, временные периоды, равные венерианским суткам, месяцам (из десяти суток) и годам (двадцать месяцев) Я смутно припоминал, что в наше время день на Венере длится значительно дольше. Чуть ли не полгода. Возможно, это говорит о произошедшем на планете катаклизме.

Но вот с точным описанием событий, последовательно занесённых в журнале, всё оказалось значительно сложнее. Приходилось ступать на зыбкую почву догадок и предположений. Просчитывать множество вариантов, выбирая наиболее вероятный с позиции здравого смысла.

Похоже, тюрвинг они действительно использовали не в качестве оружия, а в качестве силовой установки. Моя первоначальная безумная догадка, видимо, оказалось правдивой.

В бортовом журнале были чередующиеся события, обозначенное знаком активации, и знаком, который, как я посчитал, обозначал тюрвинг. Сразу после этих событий шли данные, которые, по моим предположениям, обозначали пространственные координаты в солоцентрической системе. Координаты очень сильно отличались. Настолько сильно, что сделав это открытие, я чуть не выпал из «особого режима». Ещё раз перепроверил свои вычисления, которые касались цифровых обозначений языка. Их я определил почти сразу и, насколько мне представлялось, достаточно точно.

Ошибки быть не могло. Каждый раз после активации тюрвинга координаты указывали на точки, отстоящие друг от друга на десятки, и даже сотни астрономических единиц, в переводе на привычные мне земные цифры. Причем не всегда в плоскости эклиптики!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Итак, эта сфера всё-таки была кораблём. Построенным вокруг неизвестного мне тюрвинга, который, судя по всему, имел свойство переносить своего обладателя на значительное расстояние. Как именно он это делал — было совершенно непонятно. Пятимерный переход, как у создателей? Или что-то ещё?

У меня не было ответа на эти вопросы. Не было их и в журнале.

Проанализировав ещё раз конструкцию сферы с учётом новой полученной информации, я выяснил кое-что ценное.

Во-первых, этот тюрвинг мог активироваться дистанционно. Его не обязательно было брать в руки живому человеку, рискуя жизнью. Это выгодно отличало его от артефакта, который отправил в прошлое меня. Ведь тот работал только с живыми существами. Он даже заряд копил, когда я стрелял «в пустоту» на борту корабля Алисы, пока я его в себя не направил. Кстати, не связано ли это с фундаментальными ограничениями путешествий во времени? Живая материя отличается от не живой только тем, что является носителем более плотно структурированной «избыточной» информации.

«Стоп! — я одёрнул себя, — не сейчас. Важнее получить прикладную информацию. О глобальном потом»

Во-вторых, этот новый тюрвинг переносил в пространстве то, что непосредственно с ним соприкасалось. Именно поэтому навигационный прибор, скоба, нажимающая на спусковой крючок, и силовая структура самой сферы представляли собой единый монолит. Не сложно оказалось и определить сам механизм действия тюрвинга. Нужно навести «ствол» в ту сторону, куда необходимо переместиться. Нажать спусковой крючок. Интенсивность и время нажатия определяет расстояние, на которое нужно переместиться. Проще некуда.

Ещё одна книга оказалась техническим описанием чего-то вроде биологического реактора. Аппарата по переработке любой органики. Там были схемы и иллюстрации, описывающие процессы загрузки сырья и программирование аппарата. Но подробнее изучить это фолиант я не смог. От голода уже темнело в глазах. Я слишком много энергии потратил на рисование вероятностных схем интерпретации жалких крох чужого языка.

— На, перекуси, — Кай протягивал мне плитку белкового концентрата. Кажется, я проглотил её, даже забыв прожевать, — тебе нужно отдохнуть, выглядишь не очень.

Молодец, парень. Не стал донимать меня запросами сразу.

Я запил концентрат водой. А потом уснул прямо на месте, в кресле, откинувшись на спинку.



Погребальный костёр потребовал небольших, но всё-таки ресурсов, которых у нас было в обрез. Но я пошёл на это — чтобы дать Каю почувствовать, что марсианские обычаи живы. А, значит, его родной мир не сгинул в безвестности, окончательно и бесповоротно. По прихотливой иронии судьбы, этот костёр был не только проявлением вечной скорби, но и надежды.

— Они всерьез думали, что смогут восстановить свою цивилизацию тут, на Земле, — наблюдая за последними приготовлениями, я рассказывал Каю всё, что удалось узнать о погибших. На это ушло ещё два дня локального времени, — собирали органику, чтобы синтезировать пищу. В чём-то их расчёт мог быть даже оправдан, — признал я, — немного больше везения. И они вполне могли бы стать землянами. Задолго до нас.

— Удалось выяснить, что их убило? — Кай прервался на секунду, и посмотрел в мою сторону.

— Нет, — я покачал головой, — эта загадка оказалась не по зубам даже мне. На останках никаких следов насилия. А следов химических веществ внутри капсулы было слишком много. Десятки из них могли быть следами разложения ядов. А могли и не быть.

— Может, болезнь? — предположил напарник.

— Ещё менее вероятно, чем яд, — я покачал головой, — смертельные заразы оставляют следы. Даже в костях. Я бы нашёл.

— Что же — в один прекрасный момент они просто решили сесть и умереть?

— Выглядит всё именно так, — я пожал плечами, — и, если начистоту, я думаю, что тюрвинг как-то до них добрался. Им не удалось его полностью перехитрить. Или же кто-то неосторожно потрогал рукоять.

— Вот это больше похоже на правду, — удовлетворённо кивнул Кай, — жаль, что ты не рассказал подробнее про эти штуковины раньше. Что они склонны убивать хозяев. Я бы тогда не стал её хватать.

— Это вообще — дурная привычка, хватать разные подозрительные штуковины в руки, — заметил я.

— Она не выглядела подозрительной, — парировал Кай, и добавил через секунду:- всё готово. Осталось дождаться последнего луча.

Я глянул на горизонт. Огромный бордовый диск солнца уже коснулся горизонта.

— У них была база знаний. Культура. Книги. Картины. Всё-всё, что они смогли оцифровать, — заметил я, — к сожалению, их технология не была рассчитана на такое длительное хранение. Данные безнадёжно утеряны. Тут слишком сильное магнитное поле и солнечная радиация. Даже я не смог ничего сделать. И генетическая база. Эмбрионы. Я даже думать боюсь, сколько всего погибло.

— Получается, мы хороним целый мир, — Кай произнёс эту фразу тоном, от которого у меня мурашки побежали.

— Получается, так… — согласился я, — было бы здорово узнать, от чего они спасались.

— Ну, это просто, — сказал Кай, — не надо иметь сверхмозги, — он подмигнул мне, — конечно, они спасались от создателей. Добыли где-то эту штуковину. Построили ковчег. Прыгнули в пространство вне системы. Потом, как пыль улеглась, вернулись. Пытались начать всё заново.

— Возможно, — кивнул я, — одно только но. Венера в моё время не выглядит как считанный мир…