Хрупкий мир

— Я справился. Мы все справились.

Кай улыбнулся.

— Извини, но мне правда пора, — сказал я, забирая канистры с жидким питательным раствором для скафандра, — корабль может исчезнуть в любой момент.

— Держи связь, первый. Договорились? Если будут проблемы — не геройствуй в одиночку. Дай знать. Мы тут что-нибудь придумаем, — ответил Кай.

— Обещаю, друг, — ответил я. После чего кивнул и вышел из камбуза.

В шлюзе я надел скафандр и перед тем, как закрыть шлем, произнёс вслух, обращаясь к Гайе:

— Указывай путь. Я готов.

Скафандр активировал систему дополненного видения. Прямо передо мной вспыхнула стрелка, указывающая направление. Рядом с ней визуальная информация дублировалась текстом: координаты цели, направление, высота и так далее.

Это было в новинку, раньше Гайя не демонстрировала так наглядно степень владения электронными системами. Впрочем, стоило ли удивляться? Мы собирались залезть в компьютеры довольно-таки развитой цивилизации…

— Потрогай траву, пожалуйста, — Гайя обратилась голосом, через наушники скафандра, — я не успела нанести нужное количество спор.

Я пересёк песчаную косу и провёл перчаткой по траве, уже влажной от утренней росы. Где-то на востоке занималась заря.

— Можно стартовать, — сказала Гайя.

Я, не мешкая более, навёл тюрвинг по азимуту и нажал на спусковой крючок, входя в режим. Калибровал прыжки я теперь быстро, за одно-два перемещения. Пускай навыки моего особого режима и не сохранялись в памяти напрямую, но что-то, видимо, всё-таки записывалось на подкорку.

Через несколько секунд я был возле истребителя «моллюсков». Машина висела в воздухе на высоте нескольких километров, зависнув на реактивной струе. Фонарь кабины пилота был гостеприимно распахнут.

Я переместил себя внутрь. Ничего даже отдалённо похожего на привычные органы управления в кабине не было. Только гладкая поверхность, покрытая странными узорами, и узкая металлическая ванночка вместо сиденья. Впрочем, управление мне было и не нужно. Необходимые системы контролировала Гайя; она же даст импульс на таран, когда мы окажемся возле корабля одноклеточных.

Перчатки моего скафандра на миг покрылись белесым туманом. А через несколько секунд на внешней поверхности истребителя появилась тонкая полупрозрачная паутинка.

— Я готова, — сказала Гайя, — можно стартовать. Лови курс и координаты.

Я посмотрел на информацию, отобразившемся на дисплее дополненной реальности. Удивительно, но корабль чужих был в зоне прямой видимости. Я ожидал чего-то более сложного: прыжков по сложной траектории, куда-нибудь за орбиту Марса, ещё и с непредсказуемой динамикой цели.

Но объект просто висел в космосе, с нулевым ускорением, на расстоянии, всего лишь вдвое превышающем расстояние до Луны.

Я сделал короткий прыжок вместе с истребителем, чтобы оценить влияние дополнительной нагрузки. Потом вычислил прыжок до корабля чужих. По всему выходило, я могу подобраться к нему вплотную прямо из атмосферы! Я ещё раз перепроверил свои вычисления. А потом нажал на спусковой крючок тюрвинга.

Поначалу мне показалось, что план полностью сработал: борт чужого корабля был совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки. Объект был настолько огромным, что я не мог уловить его форму, даже в режиме. Точка наблюдения была очень неудачной. Поверхность чужого звездолёта выглядела древней, испещрённой следами многочисленных микроударов, а кое-где виднелось даже нечто, похожее на грубо приваренные заплатки.

Жаль, не было времени изучить объект подробнее.

Я почувствовал лёгкое ускорение. Это, повинуясь воле Гайи, сработали двигатели истребителя. Борт начал стремительно приближаться. Мне оставалось только покинуть кабину и прыгнуть обратно на Землю, причём сделать это как можно скорее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Фонарь кабины открылся. Я оттолкнулся ногами от «ванночки» пилота, в последний момент обратив внимание, что борт почему-то перестал приближаться, хотя двигатели истребителя продолжали работать, плавно наращивая мощность. Я это видел по реактивной плазменной струе за его кормой, которая постепенно удлинялась.

Понимая, что времени исследовать этот феномен нет, я прицелился и, рассчитав прыжок обратно в атмосферу, нажал на спусковой крючок тюрвинга.

А в следующую секунду случилось нечто невообразимое. Я вдруг почувствовал, что одновременно нахожусь в каждой точке на траектории прыжка. Это было, мягко говоря, так себе ощущение. Да чего уж там: это было очень больно. Как будто моя нервная система увеличилась до космических масштабов, а потом попала на огромную дыбу, где её медленно растянули.

К счастью, это длилось лишь доли секунды, иначе я бы сошёл с ума.

Через мгновение ощущение растяжения схлопнулось, и я обнаружил себя возле беспомощно висящего в пространстве истребителя «моллюсков». Кажется, его движки вышли уже на полную мощность, судя по факелу. Однако сам корабль не двигался ни на миллиметр.

Я беспомощно посмотрел на тюрвинг, размышляя, не повторить ли попытку. Но в этот момент огромный борт чужого корабля вдруг раскололся на две половины, открывая проход в гигантский, тускло освещённый шлюз, заставленный механизмами непонятного предназначения.

Последовал резкий рывок, и меня начало затягивать внутрь.

Я активировал передатчик и начал вызывать Кая. Спустя четыре секунды ответа так и не последовало. Значит, связи не было. Плохо. Нет возможности предупредить друзей о своём фиаско. Остаётся только надеяться, что у Кая хватит благоразумия не лезть на рожон и не пытаться меня отбить.

Я попытался перевернуться, чтобы поменять ориентацию встроенной антенны, но скафандр вдруг словно одеревенел. Теперь я не мог даже шевелиться.

В такой ситуации, когда ничего сделать не можешь, самая правильная тактика — выжидать, сберегая силы. Я вышел из режима, и постарался успокоиться. Чуть прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Но тут вдруг навалилась страшная тяжесть. Глаза залило красным. Отчаянно напрягая рёбра и диафрагму, я боролся за очередной вдох. Это продолжалось несколько секунд. Я потом я потерял сознание.





7





Я очнулся от резкого света и химического запаха, поморщился и, сощурившись, открыл глаза. Надо мной склонились две тени. Деталей было не разглядеть из-за резкого контрового света. Перед моим носом водили какой-то палкой. Именно она резко и неприятно воняла. Поверхность, на которой я лежал, была жёсткой, прохладной и гладкой.

Удивительно, но чувствовал я себя вполне прилично: голова не болела, даже обычный после режима голод не мучал. Кажется, я даже мог войти в режим, но решил пока этого не делать. Прежде, чем разыгрывать свой главный козырь, надо оценить происходящее.

Я попробовал пошевелиться. Руки и ноги были зафиксированы чем-то вроде мягких наручников. А ещё я был совершенно голый.

— Вы пришли в себя, — констатировала одна из теней приятным контральто на древнем марсианском лингва франка, — в ваших интересах дать нам всю полноту запрашиваемой информации. Тем самым вы избежите самых неприятных последствий для себя лично и, возможно, для ваших союзников.

— Ну вот, — я театрально вздохнул, — мы даже познакомиться толком не успели, а вы уже угрожаете мне.

Спустя секунду моё тело прошил довольно ощутимый электрический заряд. Я прикусил язык из-за рефлекторно сжавшейся челюсти.

— Говорите только тогда, когда требуется ответ на вопрос, — продолжал другой голос, менее приятный, как мне показалось, — вы понимаете меня?

— Да, — ответил я и широко улыбнулся. Во рту был неприятный привкус крови.

— Для чего вы пытались атаковать наш корабль?

— Мне нужна была информация. — ответил я, осторожно ощупывая мягкие петли; в режиме я смогу оценить их прочность и упругость, надавив пальцем в районе запястья. Но действовать пока ещё рано. Даже задавая вопросы, пришельцы могут снабдить меня очень важными сведениями.

Секунду всё было тихо. А потом последовал новый разряд электричества. В этот раз у меня судорогой свело широчайшие. Я громко застонал. Необходимости демонстрировать свою героическую стойкость и готовность терпеть любые муки не было совершенно. Не уверен, что мои мучители даже поняли, что именно со мной произошло. Психологические игры, в которые можно было бы поиграть, будь мы одного биологического вида, в этой ситуации были невозможны.

— Отвечайте правдиво, — снова говорил первый, с приятным голосом, — ваш вид достаточно редкий, его нет в нашей базе для достоверного определения правды. Поэтому мы опираемся на факты. На борту корабля, который вы похитили у представителей отсталой цивилизации, пытающейся колонизировать интересующую нас планету, обнаружены следы сложного органического вещества. Скажите, вы надеялись нас отравить? Или это были живые вредоносные организмы?

Не зря я терпел. Сколько информации всего в одной реплике! Итак, во-первых, о существовании Гайи они не знают. Во-вторых, считают «моллюсков» куда менее развитыми, чем они сами. В-третьих, у них есть база разумных видов, предназначенная для их допросов. Вопрос теперь только в том, были ли это случайные оговорки, или же они позволяют болтать себе всё, что угодно, не рассчитывая, что я поднимусь с этого стола живым?..

— Мне ничего не известно об органических веществах, о которых вы говорите, — осторожно сказал я; раз уж они сочли ложью правдивую информацию, то могут и ложь принять за правду, почему нет? — как вы справедливо заметили, корабль я похитил. Что с ним делали до того, как он оказался в моих руках, я не знаю.

Удара током не последовало. Мои внутренности, уже сжавшиеся в ожидании очередной порции боли, были за это очень благодарны.

— Откуда у тебя устройство, с помощью которого ты перенёс свой корабль на близкое расстояние к нашему? — допрос продолжался.

— Я его нашёл. Внизу, на планете.

— Ты нашёл его в горной выработке? Ты занимался раскопками?

— Да, — я снова рискнул соврать.

— Что находилось в окружающих породах? Опиши как можно подробнее.

— Там находился чужой звездолёт. В очень плохом состоянии, — ответил я.

— Ты сможешь указать, где именно находка была сделана тобой?

Тут я на секунду задумался. Стоило ли указывать реальное место, где я нашёл венерианский корабль? Я бы мог рассчитать его, с учётом дрейфа материков… возможно, они даже обнаружат останки того корабля… сейчас информация, которую я выдам, могла помочь выиграть для меня время жизни. Если я укажу точку наобум, проверка займёт какое-то время, а потом ко мне вернуться с электричеством или ещё чем-нибудь похуже… а если они реально найдут останки, их изучение займёт более длительное время…

— Да, могу, — ответил я.

Свет надо мной померк. Я даже смог более детально разглядеть своих мучителей. Их лица действительно были покрыты шерстью, но эта была не та шерсть, которая растёт на земных животных. Скорее, она напоминала щетинки мухи, только увеличенные во много раз. Плюс три глаза, очень похожих на фасеточные.

Прямо надо мной возникло голографическое изображение Земли.

— Указывай, — скомандовало одно из существ.

Я уже собрался было спросить: «Чем именно?» У меня даже пошлая шутка родилась на эту тему, но озвучивать её было просто опасно: пришельцы могли принять за чистую монету и заставить показывать место на глобусе именно тем, о чём я подумал.

В следующее мгновение я почувствовал, что давление на моей правой руке ослабло. Эластичная петля отпустила запястье; её материал скользнул по руке и между пальцев.

Я успел войти в режим, чуть напряг средний и безымянные пальцы, словно пытаясь удержать ускользающий материал петли. Мне удалось рассчитать параметры прочности этого материала. И результат меня обрадовал. Похоже, мои силовые показатели пришельцы сильно недооценили! Хотя в этом была своя логика: они ведь, судя по всему, были знакомы с человечеством в его марсианском варианте. А наши братья по биологическому виду жили в условиях пониженной гравитации и, как правило, не отличались богатырским сложением (если не принимать во внимание конструктов, вроде Кая).

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На вычисление места гибели венерианского корабля ушли доли секунды. Я уверенно поднял руку и указал на точку в Южной Америке.

— Здесь, — сказал я.

— От точности этой информации зависит твоя жизнь, — сказал пришелец с приятным голосом; впрочем, теперь я смог определить, что голос шёл из небольшой черной подвески у него на груди. Это был не его настоящий голос, всего лишь программная имитация.

— Я понимаю. Я уверен.

Глобус исчез. Прежде чем снова включился слепящий свет, я смог более детально осмотреть помещение.