Книги Мертвых

– Нельзя ли заколдовать мальчишку, чтобы шел помедленнее? – спросила я. – А еще лучше, чтобы свалился? Мне за него тревожно. Не мог он забраться так далеко, чтобы не слышать наших криков. О черт!

Я зацепилась знаменем. Уже не в первый раз.

Гоблин отрицательно покачал головой, продолжая спуск.

– Он не может нас услышать. – Пых-пых. – И не знает об этом.

Все ясно. У этой лестницы есть конец. И там, внизу, дремлет царица Обмана. Той искры сознания, что осталась у нее, вполне хватает, чтобы манипулировать самоуверенным юным всезнайкой. Он же наделен каким-никаким талантом, а главное, владеет инструментом, способным стать грозным оружием в руках тех, кто сковал ее вечным сном.

Спустя некоторое время мы были вынуждены укоротить шаг. Неестественный свет пошел на убыль и в конце концов настолько ослаб, что уже и не видно было, куда ставить ногу. Ветер, по-прежнему обдувавший нас, больше не нес холода, но зато все ощутимее становился хорошо знакомый тошнотворный запах.

Почувствовав этот «аромат», Гоблин пошел совсем медленно, с трудом восстанавливая дыхание.

– Давненько я не встречался лицом к лицу с богом, – сказал он. – Даже не знаю, смогу ли с ним справиться.

– Справиться? И как ты себе это представляешь? Вот уж не знала, что вожу компанию с бывалым богоборцем.

– Для такого дела нужен юношеский задор. И самоуверенность. И нахальство. Но главное, нужно море глупости и океан везучести.

– Тогда почему бы нам просто не посидеть здесь и не подождать, пока Тобо проявит все эти замечательные качества? Только одно меня смущает: с везучестью у него всегда было не ахти.

– Мне и самому хочется так сделать, правда, Дрема. Ему нужен хороший урок. – Однако голос у Гоблина звучал обеспокоенно и, может быть, даже испуганно. – Но у мальчишки Ключ, да и сам он нужен Отряду. Тобо – наше будущее. Мы с Одноглазым – это сегодня и вчера. – Он снова медленно двинулся вниз, и моя борьба со знаменем возобновилась с удвоенной силой.

– В каком это смысле он – будущее?

– Никто не вечен, Дрема.

Теперь мы еле ползли. Мало было тьмы, так еще и погрузились в туман. Видимость практически сошла на нет, что могло кончиться крайне скверно для невысокой женщины, вынужденной тащить длинный шест по узкой и непредсказуемо петляющей лестнице. Воздух был до того насыщен влагой, что мне вспомнилась осада Джайкура и туман над водой, которая окружала город и в которой плавали трупы.

Вдруг далеко позади, выше по лестнице, раздался леденящий душу вопль. Мой разум мгновенно заполнился образами ужасных тварей, с ликованием рвущих на куски Сантаракситу и Суврина. Крик продолжался, нарастая с такой скоростью, с какой не могло бы спускаться по лестнице ни одно человеческое существо.

– Что за черт?! – рявкнул Гоблин.

– Я не… – Крик оборвался, и одновременно, попытавшись сделать очередной шаг, я обнаружила, что ступеньки кончились. Я зашаталась в предательской тьме, громыхая Копьем по камню. Очередная площадка, решила я, щупая ногами и древком, но не находя края. – Что у тебя?

– Позади – ступеньки. Стена справа футов через шесть обрывается. Дальше, видимо, проход.

– А у меня стена слева, дальше тоже проход. Твою же мать!

Что-то стукнуло в спину. Могла бы и догадаться – что, точнее – кто. Прежде чем врезаться в меня, крупная птица тормозила, сильно хлопая крыльями.

Свалившись на пол, белая ворона выругалась. Пометалась туда-сюда и поскакала в мою сторону. Наверняка это было занятное зрелище; жаль, что отсутствие света не позволило им насладиться.

Я с трудом справилась с желанием отшвырнуть ее пинком подальше. Все-таки она, должно быть, прилетела на помощь.

– Тобо!

Мой голос умчался вдаль и вернулся раскатами эха, в которых, казалось, звучало отчаяние.

Парень не отвечал, но он явно двигался. Или двигался кто-то другой. С расстояния меньше двадцати футов доносился шорох.

– Гоблин, что ты обо всем этом думаешь?

– Мы ослеплены. С помощью колдовства. Тут есть свет. Я стараюсь вернуть нам зрение. Дай руку. Нужно держаться вместе.

Ворона пробормотала:

– Сестра, сестра, иди прямо вперед. Будь смелой. Ты пройдешь сквозь тьму.

Ее дикция существенно улучшилась в последнее время. Может быть, потому, что теперь мы находились совсем рядом с источником силы, которая управляла птицей.

Я пошарила в темноте, нашла Гоблина, схватила, потянула к себе, уронила знамя, подняла его и подтянула Гоблина снова.

– Порядок. Я готова.

Ворона знала, о чем говорила. Через полдюжины шагов мы очутились в освещенной ледяной пещере. Ну, относительно освещенной, скажем так. Сквозь полупрозрачные стены сочилось тусклое серо-голубое сияние, как будто по ту сторону был ясный день. Гораздо больше света излучало все, что окружало женщину, спящую в гробу посреди просторной комнаты, размером примерно семьдесят футов на семьдесят. На полпути между нею и нами стоял Тобо – судя по выражению лица, изумленный как нашим появлением, так и всем, что его окружало.

– Не двигайся, мальчик, – скомандовал Гоблин. – Даже не дыши глубоко, пока я не скажу, что это безопасно.

Фигура на помосте видна была неясно, она как будто тонула в жарком сиянии. И, несмотря на это, я совершенно точно знала, что лежащая там женщина – самое прекрасное существо на свете. И знала, что люблю ее больше самой жизни, что хочу броситься к ней и прильнуть к этим совершенным губам в страстном поцелуе.

Белая ворона чихнула мне в ухо.


И сбила настроение.

– Где мы видели все это прежде? – В голосе Гоблина сквозил сарказм. – Она, должно быть, ужасно ослабла, иначе выудила бы из наших мозгов что-нибудь поинтереснее старой сказки о Спящей красавице. Нигде южнее Пыточного моря нет ничего похожего на этот замок.

– Замок? Что еще за замок?

Ни в таглиосской, ни в джайкурийской культуре нет такого понятия, как замок. Я знала, что это нечто вроде крепости, только потому, что потратила уйму времени на изучение Анналов.

– Мы находимся как бы в главной башне заброшенного замка. Снаружи все увито спящими розами, внутри – затянуто паутиной. А в самом центре лежит в открытом гробу прекрасная блондинка. Всем своим существом она молит, чтобы ее вернули к жизни посредством поцелуя. Правда, наша нелюбезная хозяйка, похоже, упустила из виду, что та сучка, героиня сказки, почти наверняка была вампиром.

– А я вижу совсем другое…

Очень тщательно, деталь за деталью, я описала ледяную пещеру и лежащую в гробу женщину, которую при всем желании нельзя было назвать блондинкой. Пока я говорила, Гоблин наложил на Тобо искусное заклятие, которое не позволяло двигаться из-за полной потери ориентации в пространстве.

– Ты помнишь свою мать, Дрема?

– Я смутно помню женщину, которая могла ею быть. Она умерла, когда я была совсем маленькой. Никто не рассказывал мне о ней. Что за необходимость обсуждать все это здесь и сейчас? У нас дел полно. – Я постаралась тоном голоса и выражением лица внушить Гоблину: тема обсуждаться не будет.

– Спорим, ты видишь идеализированный образ твоей матери, к тому же вобравший в себя прорву сексуальных соблазнов.

Я не стала спорить. Может, он и прав. Ему лучше знать, на какие ухищрения способна Тьма. Я медленно двинулась вперед, к Тобо. Гоблин продолжал рассуждать:

– Из этого следует: Кина вынуждена импровизировать, но получается не слишком хорошо, потому что она лишена прочной связи с внешним миром.

Двадцать лет назад стало ясно, что в реальном времени Кина и соображает, и действует плохо; ей куда проще оказывать влияние в течение лет, а не минут.

– Я слишком стар, чтобы угодить в ловушку плоти, а ты у нас бесполая и с предпочтениями не определившаяся. – Он еле заметно усмехнулся. – Зато наш парень – просто находка. Я бы отдал палец ноги или даже два, лишь бы увидеть то, что видит он. Все! – Он взмахнул рукой – и Тобо повалился как подкошенный. – Дрема, возьми молот. Держи крепко. Не подходи к ней ближе, чем сейчас, без крайней необходимости. Оттащи Тобо назад, к выходу.

В его голосе звучала старческая усталость. И отчаяние, которым он не желал делиться со мной.

– Что все это значит, Гоблин? Объясни!

Не тот случай, когда нужно умалчивать об опасности.

– Мы встретились с величайшей манипуляторшей, которая портила нам кровь на протяжении четверти века. Она очень медлительна, но гораздо более опасна, чем все, с кем мы имели дело до сих пор.

– Это я и сама знаю.

Но на самом деле услышанное меня обрадовало. Я воспряла духом: все мои сомнения, скрываемые столь тщательно и долго, сейчас казались пустыми, даже глупыми. Это прекрасное создание не было богом. По крайней мере, не в том смысле, в каком богом был мой Бог. Прости мне мои слабости и сомнения, о Повелитель Небесный. Тьма – везде, и внутри нас тоже. Прости меня сейчас, в этот миг, когда смерть смотрит мне в лицо.

В милости своей Ты подобен земле.

Я схватила Тобо за руку и дернула вверх. Вцепилась в него с такой же силой, как и в знамя. Парню не удастся вырваться без борьбы. Совершенно сбитый с толку, он не сопротивлялся, когда я потащила его прочь от «спящей красавицы».

Я старательно отводила глаза. Это же воплощенное очарование, взглянуть на нее – значит влюбиться в нее. Влюбиться в нее – значит подчиниться ей, раствориться в ней. O Повелитель Небесный, защити меня, спаси от этого исчадья аль-шила!

– Отдай кайло, Тобо.

Я попыталась не думать о том, для чего мне понадобилось дьявольское орудие. На таком расстоянии Кина могла выудить эти мысли из мозга.

Тобо медленно извлек кайло из-под рубашки и протянул мне.

– Оно у меня! – крикнула я Гоблину.

– Тогда иди сюда!

Однако не успела я сделать и шагу, как, неистово пыхтя, ввалились Суврин и Сантараксита. Оба замерли, увидев Кину. Голосом, в котором звучал благоговейный ужас, Суврин еле слышно прошептал:

– Вот дерьмо! До чего же хороша!

Шри Сантараксита таращился молча, пребывая в полнейшем смятении.

Пустив слюни, Суврин устремился вперед. Я стукнула его по локтю тупым концом кайла. И этим не только привлекла к себе внимание парня, но и погасила жгучий интерес к Кине.

– Царица Обмана, – объяснила я ему. – Мастерица по части иллюзий. Кру-гом! Отведи мальчишку наверх, к матери. Шри, не хотелось бы и тебе делать больно.

Что-то похожее на клочок тумана вынырнуло изо рта спящей женщины и повисло в воздухе. Первые мгновения это нечто оставалось бесформенным, напомнив мне об афритах, несчастных душах убитых людей. В распоряжении Кины наверняка имелись миллионы этих демонов.

– Беги, черт возьми! – приказал Гоблин.

– Беги! – прокаркала ворона.

Я не побежала. Я вцепилась в Сантаракситу и потянула его за собой.

Гоблин пробормотал что-то насчет копья – дескать, жаль, что не хватило ума спереть его у Одноглазого, а ведь догадывался, во что может вляпаться.