Хранители. Чернобыль Лэнд
Часть 34 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Перебежками от здания к зданию диверсанты добрались до сооружения с башнями. Балабол опасался, что их маленькую группу заметят и откроют огонь, но все обошлось. Тварь по-прежнему притягивала к себе внимание защитников полярной базы. Лишь в конце отчаянного броска тайного отряда произошла нежданная встреча. Из дверей нужного им строения выбежали трое солдат с оружием в руках. Диверсанты оказались быстрее. Потапыч тремя выстрелами в грудь и одним в голову убил выскочившего первым бойца, а Балабол и Лань добили двух других. Причем не сговариваясь, на интуитивном уровне они поделили цели между собой.
Лазутчики не стали пользоваться лифтом по причине возможного отключения электроэнергии. Шанс подобного развития событий хоть и был невелик, но имел право на существование. В горячке боя могло произойти что угодно, в том числе и частичное повреждение шальными пулями или гранатными осколками системы энергоснабжения научной базы. Следуя по карте в ПДА, отряд по коридорам и лестничным переходам добрался до зала с трансмиттером.
О том, что они у цели, временные союзники узнали задолго до того, как увидели огромную махину. В воздухе резко запахло озоном, послышался непонятный гул, у всех во рту появился неприятный привкус меди. Вскоре Балабол с компаньонами оказался в зале циклопических размеров. Они вошли в огромное помещение с другой стороны и не видели копошащегося возле телепорта профессора.
Устройство переноса энергии и физических тел на большие расстояния представляло собой гигантскую арку из металлических ферм и обвитых жгутами проводов блестящих труб. Центральную часть напоминающей подкову конструкции занимала мерцающая голубыми искрами пелена, в которой, как в бездне, исчезали трескучие молнии. Поток энергии вырывался из массивного конуса на боковой стене зала. К этому конусу спускались с потолка и поднимались от пола толстые, в руку взрослого человека, бронированные кабели. Балабол решил, что они тянутся сюда прямиком от плавучей атомной электростанции, о которой говорил Олег Иванович.
С левой стороны арки располагалась похожая на институтскую кафедру конструкция. Судя по кнопкам и рычагам с круглыми набалдашниками на ее наклонной поверхности, это был пульт управления трансмиттером. В семидесяти метрах от «кафедры», у правой стороны огромной «подковы», возвышался черный куб с гранями примерно в полтора метра. По цилиндрическим выступам на четырех сторонах куба диверсанты догадались, что это и есть нужный им блок предохранителей.
– Так, ты стой на стреме, а мы с Ланью займемся предохранителями, – сказал Потапыч и вдавил обеими руками ближайшие к нему выступы. Темные головки полностью скрылись в стене блока. Мгновение спустя раздались щелчки, послышалось шипение сжатого воздуха, и предохранители наполовину выдвинулись из стены куба.
Потапыч только хотел вытащить черные цилиндры из гнезд, как Балабол схватил его за руку.
– Профессор говорил, желательно вынимать предохранители одновременно и делать это с разных сторон.
– Мы пришли вывести эту фиговину из строя, а не техобслуживанием заниматься. Не мешай! – Потапыч отпихнул Балабола и потащил предохранители из гнезд.
– Стой! – крикнула Лань. – А вдруг эта штука взлетит на воздух, если делать что-то неправильно? Балабол, хватит стоять. Иди сюда, будешь вынимать предохранители с этой стороны.
Проводник рысью метнулся к выходящей на трансмиттер плоскости куба.
– А если сюда кто-нибудь ворвется, а у нас руки заняты? – проворчал Потапыч. – Что тогда?
– Ну вот когда дойдет до дела, тогда и будем думать, – ответила Лань. – Ну давайте, мальчики, поехали.
И она, как Потапыч за минуту до этого, вдавила обеими руками цилиндрические выступы.
* * *
Тем временем снаружи цитадели произошли события, кардинально изменившие расклад сил. Получив приказ полковника, Семенов немедля передал его пилоту. Тот до предела увеличил тягу двигателей, выиграл несколько минут – и тем самым подписал себе и пассажирам смертный приговор. Если бы он ослушался приказа и подлетел к аэродрому на пять минут позже, возможно, Арахну смогли бы победить сообща, а так вышло с точностью до наоборот.
К моменту, когда самолет появился в небе над базой, паучиха уже выбивалась из сил. Впрочем, и у солдат дела обстояли не лучше. Больше половины бойцов погибли или превратились в коконы, многие были ранены. Боезапас подходил к концу.
Один из защитников базы решился на отчаянный шаг. Незадолго до этого он притащил из арсенала РПГ и теперь хотел взорвать тварь к чертовой матери. Удача оказалась на стороне противника. Арахна уловила исходящие от бойца импульсы злобной ярости, прочитала мысли и плюнула сгустком паутины за мгновения до выстрела.
Липкая гадость сбила солдата с ног. Падая, тот нажал на спусковой крючок. Реактивная граната с ревом вырвалась из РПГ и, прочертив в темном небе белый след, угодила в заходящий на посадку транспортник. Красное облако взрыва вспухло на месте одного из двигателей. Самолет с пронзительным воем резко пошел на снижение, заваливаясь при этом на бок и волоча за собой густой дымный след. Пилот пытался выровнять воздушную машину, но тяги исправного движка не хватало. Опустившись ниже порогового значения, небесный грузовик задел крылом одну из башен цитадели. Обломки полетели в стороны. Самолет клюнул носом и, пролетев с полсотни метров, тяжело грохнулся на топливный склад.
Огромный огненный гриб вырос на десятки метров в высоту. Раскатистое эхо взрыва далеко разлетелось по заснеженной округе, пугая исконных обитателей арктической пустыни. Мощной ударной волной противников сбило с ног. Арахна отделалась легким испугом, а вот людям не повезло. Большинство солдат остались лежать на заснеженной земле, истекая кровью или корчась от боли с пронзительными воплями и матерными криками. Лишь единицы поднялись на ноги и, пошатываясь, заковыляли вслед за улепетывающей к цитадели паучихе.
* * *
Полковник оказался в центральном здании немногим раньше Арахны. Он вышел к трансмиттеру с той же стороны, что и диверсанты, а потому не столкнулся нос к носу с Любимовым. Белый цвет маскировочной одежды Балабола сбил военного с толку. В полумраке огромного зала он принял проводника за профессора, вскинул «Гюрзу» и трижды нажал на спусковой крючок.
Самохин дважды промазал. Услышав выстрелы за спиной, Балабол инстинктивно присел. Третья пуля сорвала пробитый насквозь шлем, задев голову по касательной. Удар был такой силы, словно по макушке врезали дубиной. Балабол потерял сознание и, раскинув руки, навалился на куб.
Потапыч живо среагировал на пальбу. Он выхватил пистолет из кобуры и метким выстрелом в голову убил полковника. Самохин грузно повалился на пол. Из маленькой дырочки посреди лба тонкой струйкой сочилась кровь. Подернутые поволокой смерти глаза стеклянным взором пялились в высокий сводчатый потолок, а коченеющие пальцы сжимали полимерную рукоятку оружия.
Лань бросилась к проводнику, заметила кровь на его голове, испуганно вскрикнула и прижала пальцы к шее парня.
– Живой! – выдохнула «туристка» с нескрываемым облегчением, рывком перевернула Балабола на спину и встряхнула за грудки: – Не вздумай подыхать! Нам за тебя еще не заплатили!
Тем временем Потапыч выключал предохранители один за другим. Ни он, ни его хлопочущая над контуженным проводником напарница не заметили вошедшего в зал человека.
Шагая как сломанная механическая кукла, Любимов приблизился к пульту управления трансмиттером. Нажимая на кнопки в определенной последовательности, ученый ввел программу смены режима работы технического устройства, после чего запустил процесс отключения энергопотока.
С каждой секундой ослепительный жгут трескучих молний становился менее ярким и шумным. Когда поток энергии из бурной неудержимой реки превратился в тонкий искрящийся ручеек, в соседнем помещении послышались дробные щелкающие звуки, как будто сотни испанцев быстро стучали кастаньетами. Мгновение спустя широкие двери с треском распахнулись, и в зал ворвалось жуткое создание.
Лань пронзительно закричала от страха и омерзения. Ей показалось, что верхом на гигантском пауке восседает человек без головы. Позднее она поняла, что ошиблась и приняла за обезглавленный мужской торс истекающие слизью уродливые выросты. Это открытие спасло девушку от потери рассудка.
Появление Арахны сопровождал грохот взрыва. Сквозь раскрытые двери Потапыч увидел часть телепортационной установки и развороченный шкаф блока управления, из которого торчали обрывки проводов, каких-то железяк, мелькало рыжее пламя, валил черный дым.
– Ах ты, с-сука! – заорал Потапыч, решив, что ворвавшаяся в зал страхолюдина виновата в уничтожении блока управления телепортом. Он схватил за ствол висящий за спиной автомат, рывком перетянул оружие на грудь, передернул затвор и нажал на спусковой крючок.
Эхо выстрелов в огромном зале показалось подобным грому. Пули защелкали по природной броне жуткой паучихи, высекая искры и откалывая кусочки хитина.
Лань присоединилась к напарнику и тоже открыла огонь по уродливому созданию.
Арахна зашипела, как злобная кошка, и плюнула сгустком паутины в противников. Лань змеей распласталась на полу, а Потапыч перекатом отпрыгнул в сторону. Липкая гадость просвистела в непосредственной близости от него, смачно шлепнулась в стену и растеклась по ней гигантской белой кляксой.
Диверсанты снова спустили курки. Пули клевали Арахну, не причиняя той особого вреда, но доставляли определенное неудобство, как назойливая мошкара в жаркий день. Быть может, тварь и расправилась бы с надоедливыми людишками, но тут ей на глаза попался профессор. Ослепленная жаждой мести, Арахна мощным ударом длинного хвоста сбила с ног женщину. Костяным наконечником передней ноги отшвырнула мужчину к темному кубу возле огромной арки и с шипящим свистом бросилась к своему истязателю.
В считаные мгновения Арахна опутала человека липкими нитями паутины, оставив голову свободной. Удерживая кокон верхними суставчатыми конечностями, она поднесла профессора ближе к себе. В тот же миг Любимов как будто очнулся от глубокого сна. Помутнение последних минут прошло, и он увидел десятки глаз на выпуклых буграх уродливой головы. Черные глянцевые бусины не мигая следили за ним. Он видел в них отражение своего искаженного страхом и отвращением лица.
Профессор закричал от ужаса и задергался внутри кокона, когда из круглого губчатого рта Арахны показались змеевидные отростки. Извиваясь и скручиваясь в кольца, как черви, эти выросты медленно приблизились к его испуганным глазам. Словно наслаждаясь воплями мучителя, Арахна помедлила несколько мгновений, а потом вонзила гибкие щупы в глазницы человека.
Подвижные отростки были чем-то вроде вживляемых в мозг электродов. С их помощью паучиха питалась ментальной энергией своих жертв, и сейчас она с особенным наслаждением вытягивала душу из профессора.
Любимов кричал и извивался в цепких объятиях твари. С каждой секундой его вопли звучали тише и слабее. Кожа на лице темнела, становилась сухой и тонкой, как пергамент. Тело внутри кокона тоже ужималось в размерах, все больше напоминая высохшую тысячелетнюю мумию.
Пока Арахна предавалась мести, Потапыч, морщась и постанывая от боли в ушибленной спине, встал на ноги. Взгляд наткнулся на лежащую на полу напарницу. С такого расстояния бородач не заметил бьющуюся на женском лбу тоненькую жилку и с ужасом подумал, что Лань погибла.
– Ты мне за все ответишь, – злобно прохрипел он, остервенело нажимая основаниями ладоней на выступы предохранителей и вытаскивая длинные стержни один за другим.
Внутри трансмиттера мерцающая голубыми искрами полупрозрачная завеса начала закручиваться в спираль.
Шипение сжатого воздуха привлекло внимание Арахны. Держа умирающего профессора перед собой, она повернулась на звук, клацая костяными наконечниками членистых ног.
Улыбаясь окровавленными губами, Потапыч вытащил из гнезд своей стороны куба два последних предохранителя.
– Арриведерчи, чувырла! – сказал мужчина, поднял руки над головой и разжал пальцы.
Длинные графитовые стержни ударились об пол и разлетелись на сотни черных осколков. К тому времени перегрузка системы достигла пороговых значений. По стальным фермам арки заскользили молнии, с треском посыпались искры. Из труб в разных местах с шипением повалили белые струи не то пара, не то какого-то газа. Пол под ногами задрожал. На потолке и стенах зазмеились трещины, посыпались куски отколовшейся штукатурки.
Искрящаяся завеса исчезла. Вместо нее внутри арки образовалась вращающаяся антрацитово-черная сфера диаметром с футбольный мяч. Внутри нее мерцал багровый огонек, к которому со стенок шара тянулись ярко-красные ветвистые молнии.
Сфера стремительно росла в размерах. Чем больше она становилась, тем сильнее поднимался ветер. Сфера втягивала в себя воздух и все, что находилось в циклопическом сооружении, подобно чудовищному пылесосу.
Царапая каменные плиты костяными наконечниками ног, Арахна сопротивлялась потоку пронзительно свистящего воздуха, но силы были неравны. Ее все ближе подтягивало к растущей как на дрожжах сфере.
Потапыч, напротив, ничего не делал для того, чтобы выбраться из воздушной воронки. Он словно потерял интерес к жизни и равнодушно наблюдал за тем, как вместе с ним Лань и Балабола тащит по полу к всепоглощающей черной дыре.
– Прощайте, друзья, – прошептал он за секунду до того, как его напарница и проводник исчезли в похожей на грозовую тучу грохочущей и сверкающей багряными молниями сфере. Чуть позже его самого затянуло внутрь странного образования.
Последней в недрах клубящегося черными облаками шара исчезла шипящая и судорожно дергающая конечностями Арахна. Сразу после этого сфера стала сжиматься, как сдувающийся шарик. За считаные мгновения она вернулась к размерам футбольного мяча и продолжила стремительно уменьшаться. Когда ее диаметр стал чуть больше булавочной головки, раздался оглушительный хлопок, и сфера аннигилировала в ослепительной вспышке.
Эпилог
Известие об инциденте с Арахной и практически одновременном выходе из строя телепорта и трансмиттера застало Богомолова в Лондоне. Он тут же отменил дела, перенес запланированные встречи на другие дни и отправился в Хитроу. В машине Игорь Михайлович предупредил пилота об экстренном вылете. К его прибытию на аэродром «Гольфстрим» стоял на взлетной полосе.
Заметив приближающийся автомобиль, летчик запустил двигатели и, когда единственный пассажир оказался в комфортабельном салоне, поднял лайнер в воздух.
Через четыре часа частный турбореактивный самолет сделал круг над затерянной во льдах научной базой. Кроме переливающихся в небе разноцветных всполохов северного сияния, других источников освещения аэродрома не было. Ориентируясь на догорающие в стороне от взлетно-посадочной полосы топливный склад и обломки ИЛ-276, пилот по точно выверенной глиссаде опустил воздушную машину на стылый бетон. Тонко свистя турбинами, серебристый лайнер плавно подрулил к приземистой коробке грузового терминала, возле которого стояли трое в пуховиках, толстых штанах и унтах.
Овальная дверь открылась. Богомолов в тонком пальто и стильных ботинках спустился по выдвижному трапу и недовольно поморщился: мало того что холод собачий, подумал он, так еще эти трое прибежали и галдят, как чайки на Привозе. Игорь Михайлович поднял руку, и гвалт прекратился.
– Для начала уйдем с мороза. И я хотел бы выпить чего-нибудь горячего и посмотреть записи.
Богомолова привели в серверную, подали кружку свежесваренного кофе и усадили за стол перед мониторами. Взявший на себя командование после гибели Самохина майор Вахненко пробовал было давать пояснения, но Игорь Михайлович жестом велел ему заткнуться. Потягивая маленькими глотками обжигающий напиток, он смотрел увлекательное видео.
Арахна играючи расправлялась с отлично подготовленными бойцами. Судьбы погибших солдат Богомолова не волновали. Ему не было до них никакого дела. А вот Арахна…
Он и раньше догадывался, что в твари сокрыт уникальный потенциал, а теперь убедился в этом воочию. Если одна монстерюга натворила столько дел, то что будет, сумей его компания освоить их массовое клонирование.
– Есть данные, как и почему паучиха вырвалась на свободу? – спросил он, ни к кому специально не обращаясь.
– Так точно, – ответил дежурный. – Профессор Любимов последним заходил в лабораторию. Вся эта эпопея началась через полчаса после его ухода оттуда.
– Ну и где он теперь?
– Позвольте.