Хранитель смерти

5


Джозефина Пульчилло вышла из городского автобуса и в оцепенении двинулась по оживленной Вашингтонской улице, не обращая внимания на машины с грохочущими стереосистемами. Дойдя до угла, она перешла дорогу, но даже резкий визг автомобиля, затормозившего всего в нескольких сантиметрах от нее, потряс Джозефину куда меньше того, что она увидела сегодня утром в анатомической лаборатории.

«Медея».

Наверняка это просто совпадение. Удивительное, конечно, но иначе как это объяснить? Скорее всего, перевод на картуше неточный. Каирские продавцы безделушек, надеясь получить ваши доллары, такого понарасскажут! Стоит лишь потрясти приличной суммой у них перед носом, и они беззастенчиво поклянутся, что сама Клеопатра носила вот именно эту дешевую побрякушку. Возможно, гравера попросили написать «Мэдди», «Мелоди» или «Мейбл». Весьма сомнительно, что иероглифы обозначают слово «Медея», поскольку это имя можно услышать лишь изредка, да и то в связи с греческой трагедией.

Раздался оглушительный автомобильный сигнал. Доктор Пульчилло вздрогнула и, обернувшись, увидела черный пикап, который медленно полз по улице рядом с ней. Окно опустилось, и какой-то молодой человек крикнул Джозефине:

– Эй, красотка, тебя подвезти? У меня на коленях полно места!

Всего один грубый жест с участием среднего пальца – и парень тут же понял, как Джозефина отнеслась к его предложению. Он усмехнулся. Пикап с ревом рванул прочь, изрыгая клубы выхлопного газа. Глаза Джозефины продолжали слезиться от гари, даже когда она поднялась по лестнице и зашла в дом, где находилась ее квартира. Доктор Пульчилло остановилась возле висевших в холле почтовых ящиков и, попытавшись отыскать в сумочке ключ, внезапно вздохнула.

Она подошла к квартире 1А и постучала.

Дверь распахнулась, оттуда выглянул пучеглазый инопланетянин.

– Вы все еще не нашли свои ключи? – осведомился пришелец.

– Господин Гудвин? Это же вы, правда?

– Что? Ах, простите. Мои старые глаза уже не такие, как раньше. Чтобы разглядеть эти чертовы винтики, нужны очки робота-полицейского. – Комендант здания снял огромные увеличивающие очки и тут же превратился из пучеглазого пришельца в совершенно обычного шестидесятилетнего мужчину с непослушными прядями седых волос на голове, торчащими, словно рога. – Так все-таки связка ключей нашлась?

– Я уверена, что просто сунула их куда-то на работе. Мне удалось сделать новые ключи для машины и квартиры, но…

– Понимаю. Вам нужен ключ от почтового ящика, верно?

– Вы говорили, что вам пришлось сменить замок.

– Я сделал это сегодня утром. Входите, я дам вам новый ключ.

Джозефина неохотно вошла в квартиру вслед за хозяином. Если вы оказались в логове господина Гудвина, даже и не надейтесь вырваться оттуда раньше чем через полчаса. Соседи прозвали его «господином Гудвинтиком» по причине, ставшей очевидной и для Джозефины, когда та вошла в гостиную коменданта, вернее, в комнату, которая была отведена под гостиную. Скорее, она оказалась в берлоге мастера-ломастера, где все горизонтальные поверхности занимали старые фены, радиоприемники и прочие технические приспособления в разной стадии сборки или разборки. «Увлечение – только и всего, – как-то пояснил он. – И ничего больше не нужно выбрасывать. Я починю вам что угодно!»

Только, пока у него дойдут до этого руки, придется подождать лет эдак десять или больше.

– Надеюсь, вы все-таки найдете свои ключи, – сказал господин Гудвин, ведя ее мимо десятка подвергающихся ремонту объектов, на которых уже начала скапливаться пыль. – Я нервничаю, когда ключи от квартиры носит черт-те где. Знаете, на свете ведь столько воришек. А вы слышали, что́ сказал господин Любин?

– Нет. – Джозефине вовсе не хотелось выслушивать разговоры сварливого господина Любина, жившего по другую сторону коридора.

– Он видел черную машину, из которой кто-то изучал наш дом. Каждый вечер она очень медленно проезжает мимо, а за рулем сидит мужчина.

– Возможно, он просто ищет, где припарковаться. Именно по этой причине я редко вожу машину. Дело не только в ценах на бензин, а еще и в том, что я ненавижу уступать свое место на парковке.

– У господина Любина на такие вещи глаз наметан. Разве вы не знаете, что раньше он был шпионом?

Джозефина усмехнулась:

– Вы вправду верите в это?

– А почему бы и нет? Ну то есть с чего бы ему врать о таких вещах?

«Вы даже не представляете, о чем иногда врут люди», – пронеслось в голове у Джозефины.

Господин Гудвин выдвинул громко задребезжавший ящик и достал оттуда ключ.

– Вот он. Мне придется взять с вас сорок пять долларов за смену замка.

– А можно мне вписать эту сумму в чек с платой за аренду?

– Конечно. – Он улыбнулся. – Я вам доверяю.

«Я последний человек, которому стоит доверять», – подумала Джозефина, собираясь уходить.

– Ох, погодите. Мне снова оставили вашу почту. – Комендант подошел к захламленному обеденному столу и взял с него стопку писем и бандероль, перехваченные резинкой. – Почтальон не смог засунуть ее в ваш ящик, и я пообещал, что передам это вам. – Он кивком указал на бандероль. – Я вижу, вы снова заказали что-то в «Л. Л. Бин»[7], а? Похоже, вам нравится эта фирма.

– Да, нравится. Спасибо, что забрали мою почту.

– И что же вы у них покупаете – одежду или туристские принадлежности?


– В основном одежду.

– И она вам подходит? Даже то, что присылают по почте?

– Она мне прекрасно подходит. – Джозефина, натужно улыбнувшись, решила поскорее убраться, не то комендант чего доброго начнет выспрашивать, где она купила свое нижнее белье. – До встречи.

– А вот я сначала примеряю одежду, а потом уж покупаю, – отозвался он. – То, что шлют по почте, мне никогда не бывает впору.

– Я завтра же выпишу вам чек за аренду.

– И обязательно поищите свои ключи, ладно? Нынче нужно быть осторожнее, особенно когда такая красавица, как вы, живет совсем одна. Нехорошо, если ваши ключи окажутся у какого-нибудь негодяя.

Вырвавшись из квартиры коменданта, Джозефина начала подниматься по лестнице.

– Стойте! – крикнул господин Гудвин. – Еще один вопрос. Чуть было не забыл спросить. Нет ли у вас знакомой по имени Джозефина Соммер?

Доктор Пульчилло застыла, прижимая к себе стопку почты, и напряглась так, что ее спина стала жестче доски. А затем медленно обернулась к коменданту:

– Как вы сказали?

– Почтальон спросил, не вы ли это, но я ответил: нет, ее фамилия Пульчилло.

– А с чего… с чего вдруг он спросил об этом?

– Потому что там было письмо с номером вашей квартиры, на котором стояла фамилия Соммер, а не Пульчилло. Он решил, что это ваша девичья фамилия или что-то в этом роде. Я же сказал, что вы, насколько я знаю, не замужем. Но поскольку квартира действительно ваша, а Джозефин у нас не так-то много, я подумал: наверное, это вам. И поэтому положил в стопку с вашей почтой.

Доктор Пульчилло с трудом сглотнула.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Так это все-таки вы?

Джозефина не ответила. Она продолжала подниматься по лестнице, хотя знала: комендант наблюдает за ней и ждет ответа. Чтобы не дать ему возможности снова завалить ее вопросами, Джозефина нырнула в свою квартиру и закрыла за собой дверь.

Она так крепко прижимала к себе стопку корреспонденции, что казалось, будто сердце стучит уже не в груди, а в связке писем. Содрав резинку, Джозефина вывалила почту на журнальный столик. Конверты и глянцевые каталоги рассыпались по столешнице. Отодвинув в сторону бандероль из «Л. Л. Бина», она принялась копаться в ворохе писем и наконец обнаружила конверт, на котором незнакомым почерком было написано: «Джозефине Соммер». На нем обнаружился только бостонский почтовый штемпель, а вот обратного адреса не нашлось.

«В Бостоне кто-то знает это имя, – подумала она. – А что еще он обо мне знает?»

Джозефина еще долго сидела, не раскрывая конверт. Она боялась прочитать письмо. Ей было страшно оттого, что, как только она откроет его, жизнь изменится. Растягивая последнее мгновение, когда она по-прежнему может быть Джозефиной Пульчилло, тихой молодой женщиной, никогда не говорившей о своем прошлом. Женщиной-археологом, с маленьким окладом, которая с радостью скрывается в дальних залах Криспинского музея, трясясь над клочками папируса и обрывками льна.

«Я старалась, – думала она. – Очень старалась не поднимать головы и не отрывать глаз от работы, но прошлому все-таки удалось меня настичь».

Сделав глубокий вдох, Джозефина наконец разорвала конверт. Внутри оказалась записка, состоявшая из шести слов, которые были написаны печатными буквами. Из слов, сообщавших о том, что она и так знала:

НЕ СТОИТ ВОДИТЬ ДРУЖБУ С ПОЛИЦИЕЙ.





6


Экскурсовод Криспинского музея оказалась настолько древней, что ее саму можно было выдать за экспонат. Седовласой карлице с трудом хватало роста, чтобы выглянуть из-за стойки приемной.

– Прошу прощения, но мы открываемся ровно в десять, – объявила она. – Я с радостью продам вам билеты, если вы вернетесь сюда через семь минут.

– Мы пришли не ради экскурсии по музею, – возразила Джейн. – Мы из бостонской полиции. Я детектив Риццоли, а это детектив Фрост. Господин Криспин ждет нас.

– Меня не проинформировали об этом.

– Он здесь?

– Да. Он и мисс Дьюк совещаются наверху, – сообщила женщина. Она произнесла слово «мисс» с таким видом, будто хотела подчеркнуть: в этом здании до сих пор блюдут старомодные правила этикета.

Женщина вышла из-за стойки, демонстрируя клетчатую юбку в складку и огромные ортопедические туфли. На ее белой хлопчатобумажной блузке красовалась пластиковая карточка: «Госпожа Виллебрандт, экскурсовод».

– Я провожу вас в его кабинет. Но сначала мне придется запереть кассу. Сегодня мы снова ожидаем наплыв народа, и мне бы не хотелось оставлять ее без присмотра.

– О, да мы и сами найдем дорогу, – заверил Фрост. – Если вы скажете, куда идти.

– Я не хочу, чтобы вы заблудились.

Фрост изобразил столь очаровательную улыбку, что перед ней не должна была устоять ни одна пожилая дама.