Хранитель смерти

– Нижние кирпичи даже раствором не скрепили. Просто сложили один на другой.

– Тогда на чем же держится эта стена? – удивился Фрост.

Джейн осторожно вытащила один из незакрепленных кирпичей, хотя почти не сомневалась, что остальные тут же обрушатся. Однако стена устояла.

Риццоли поглядела на Триппа:

– Что ты об этом думаешь?

– Должно быть, где-то вверху есть связь, удерживающая всю верхнюю треть стены.

– Значит, мы запросто можем вынуть нижние кирпичи, верно?

– Наверняка. Думаю, да.

Джейн нервно усмехнулась:

– Ты меня страшно обнадежил, Трипп.

Пока трое мужчин-детективов стояли рядом и наблюдали, Риццоли осторожно вытащила сначала один незакрепленный кирпич, затем второй. Она не могла не заметить, как коллеги посторонились, оставив ее один на один со стеной. Несмотря на растущую брешь, конструкция по-прежнему держалась. Заглянув в дыру, Джейн увидела лишь кромешную тьму.

– Дай мне свой фонарик, Кроу.

Тот протянул ей фонарь.

Опустившись на колени, Джейн посветила в пролом. Ей удалось различить шероховатую поверхность противоположной стены, которая находилась всего в нескольких метрах. Риццоли медленно провела по ней лучом света и замерла, наткнувшись на вырезанную в камне нишу. На лицо какого-то человека, смотревшего из тьмы прямо на Джейн.

Она отпрянула, с трудом дыша.

– Что? – спросил Фрост. – Что ты там увидела?

На мгновение Джейн лишилась дара речи. С бьющимся сердцем она безотрывно смотрела на пролом в стене – мрачное окно в камеру, которую ей совсем не хотелось обследовать. Особенно после того, что она увидела во тьме всего минуту назад.

– Риццоли?

Она тяжело сглотнула.

– Думаю, пора звать медэкспертизу.





8


Маура не впервые оказалась в Криспинском музее.

Несколько лет назад, вскоре после переезда в Бостон, она обнаружила упоминание о нем в путеводителе по местным достопримечательностям. Однажды холодным январским днем, в воскресенье, она распахнула парадную дверь музея и переступила его порог, готовясь к состязанию с обычными для выходных посетителями – измученными родителями, волочащими за собой скучающих детишек. Но вместо этого оказалась в притихшем здании, где в приемной обитал один-единственный экскурсовод – пожилая женщина взяла с Мауры плату за вход, после чего и помнить о ней забыла. Доктор Айлз в полном одиночестве прошла одну за другой мрачные галереи, миновала запыленные стеклянные витрины с диковинками, свезенными со всего света, и желтеющими ярлыками, которые выглядели так, будто их сто лет никто не менял. Еле живая топка не могла прогнать стужу из здания, и за все проведенное в музее время Маура так и не сняла пальто и шарф.

Через два часа она вышла из здания. Музей поверг ее в уныние. И не только он – эта одинокая прогулка словно бы символизировала ее тогдашнюю жизнь. Маура, которая незадолго до того развелась с мужем и очутилась в незнакомом городе совсем одна, без друзей, казалась неприкаянной странницей на фоне мрачного, холодного пейзажа – ее не просто не встречали, о ее существовании будто бы никто и не знал.

С тех пор она больше не возвращалась в Криспинский музей. До сегодняшнего дня.

Переступив порог здания и снова вдохнув запах старины, Маура внезапно почувствовала приступ того же самого уныния. И хотя она не была здесь уже несколько лет, тоска того январского дня снова тяжестью повисла на плечах, напоминая, что на самом деле ее жизнь с тех пор не слишком-то изменилась. Пусть теперь она влюблена, но все равно бродит одна по воскресеньям… в особенности по воскресеньям.

Однако сегодня нужно было сконцентрироваться на служебных обязанностях, и Маура вслед за Джейн спустилась вниз по лестнице в хранилище, в цокольный этаж. К этому времени детективы расширили отверстие в стене настолько, чтобы Маура могла протиснуться в него. Она остановилась у входа в камеру и, нахмурившись, оглядела гору вынутых кирпичей.

– А туда не опасно входить? Вы уверены, что стена не обрушится? – осведомилась она.

– Сверху ее удерживает крестовая связь, – объяснила Джейн. – Все сделано так, чтобы стена выглядела сплошной, но, думаю, когда-то здесь была дверь, ведущая в потайную комнату.

– Потайную? Для каких целей?

– Может, для хранения ценностей? Для складирования выпивки во время «сухого закона»? Кто знает? Даже Саймон Криспин понятия не имеет, для чего предназначалось это помещение.

– А он знал о его существовании?

– Он говорит, что, когда был ребенком, слышал о некоем подземном ходе, соединявшем это здание с другим, расположенным напротив. Но эта камера никуда не ведет. – Джейн протянула Мауре фонарик. – Ты первая, – добавила она. – Я пойду следом.

Доктор Айлз опустилась на корточки возле дыры. Она чувствовала на себе взгляды детективов, которые молча наблюдали за ней, ожидая реакции. То, что таилось в этой камере, встревожило полицейских; их молчание отбивало у Мауры охоту действовать. Она пока еще ничего не видела, но прекрасно знала: во тьме ее ждет нечто омерзительное, долго лежавшее в этой камере с мерзлым вонючим воздухом. Опустившись на колени, Маура пролезла в дыру.

За стеной обнаружилось помещение, где она с трудом смогла встать в полный рост. Вытянув руку перед собой, Маура ничего не нащупала. Она включила фонарик.


Перед ней мелькнула чья-то отрезанная голова.

Громко втянув воздух, Маура в ужасе отпрянула, натолкнувшись на Джейн, которая только что заползла в камеру вслед за ней.

– Я так понимаю, ты их увидела.

– Их?

Джейн включила свой фонарик.

– Одна прямо здесь. – Луч упал на ту голову, которую только что узрела Маура. – Вторая – вот здесь. – Сместившись, луч оказался на второй нише, где находилась другая, невероятно усохшая голова. – И наконец, третья – вот тут. – Джейн направила фонарик на выступ прямо над Маурой. Сморщенное лицо обрамлял каскад блестящих черных волос. Губы скрепляли грубые стежки – словно кто-то приговорил их к вечному молчанию.

– Скажи мне, что это ненастоящие головы, – тихо взмолилась Джейн. – Пожалуйста.

Маура полезла в карман за перчатками. Ее руки озябли, стали неловкими, потому в темноте она с трудом смогла натянуть на пальцы латекс. Джейн направила луч света на выступ, и Маура осторожно сняла голову с каменной полки. Та оказалась удивительно легкой и запросто умещалась на ладони. Копна волос ничем не была скреплена, и Маура вздрогнула, когда шелковистые пряди коснулись ее оголенной руки. «Это не просто нейлон, – решила она, – это настоящие волосы. Человеческие волосы».

Маура нервно сглотнула.

– Думаю, это тцантца.

– Чего-о?

– Усохшая голова. – Маура поглядела на Джейн. – Похоже, настоящая.

– А они могут быть старинными? Ну, например, древними экспонатами, привезенными из Африки?

– Из Южной Америки.

– Без разницы. Они могут относиться к старому собранию?

– Могут. – Во мраке Маура бросила взгляд на Джейн. – А могут оказаться современными.



Служители музея разглядывали три усохшие головы, лежавшие на столе музейной лаборатории. Безжалостный свет ярких ламп выделял каждую их деталь – от пушистых ресниц до замысловатого плетения хлопковой нити, скреплявшей губы. Две головы были увенчаны длинными, черными как смоль волосами. На третьей красовалась грубоватая короткая стрижка, выглядевшая так, словно на кукольную головку кто-то надел слишком большой женский парик. Тцантцы и в самом деле были такие маленькие, что, если бы не брови и ресницы, выглядевшие абсолютно настоящими, их запросто можно было принять за резиновые сувениры.

– Ума не приложу, с чего вдруг они оказались за той стеной, – пробормотал Саймон. – И как они там очутились.

– Это здание полно тайн, доктор Айлз, – заметила Дебби Дьюк. – Как только мы начинаем обновлять проводку и чинить сантехнику, рабочие обязательно находят что-нибудь новенькое. Какое-нибудь замурованное помещение или коридор, который совершенно не использовался. – Дебби бросила взгляд на Робинсона, стоявшего по другую сторону стола. – Помнишь, какой ужас был в прошлом месяце, после удара молнии, а? Электрику пришлось разломать полстены на третьем этаже, чтобы выяснить, как идет проводка. Николас? Николас?

Пристально разглядывавший головы куратор поднял взгляд лишь после того, как услышал свое имя.

– Да, в этом здании есть нечто загадочное, – согласился он. И тихо добавил: – Я вот думаю: а что еще мы до сих пор не обнаружили за его стенами?

– Так, значит, эти штуки настоящие? – спросила Джейн. – Это и правда усушенные человеческие головы?

– Вне всякого сомнения, настоящие, – отозвался Николас. – Сложность в том…

– В чем?

– Мы с Джозефиной просмотрели все инвентарные книги, какие смогли найти. Если верить каталогам, в собрании нашего музея и вправду имеются тцантцы. Они появились в тысяча восемьсот девяносто восьмом году – именно тогда доктор Стенли Криспин привез их из путешествия по бассейну Верхней Амазонки. – Робинсон поглядел на Саймона. – Он твой дед, я полагаю.

Саймон кивнул:

– Я слышал, что они были в нашем собрании. Но никогда не знал, что с ними стало.

– Куратор, служивший здесь в восемьсот девяностые, описал их следующим образом. – Робинсон перевернул несколько страниц инвентарной книги. – «Трофейные головы, традиционные для индейцев-хиваро, обе в прекрасном состоянии».

Поняв смысл этого описания, Маура взглянула на Робинсона:

– Вы сказали «обе»?

Тот кивнул:

– Если верить записям, в нашем собрании их всего две.

– А могла ли третья появиться позже, но так и не попасть в документы?

– Разумеется. Это одна из проблем, с которыми мне приходится бороться, – неполная документация. Вот почему я принялся за инвентаризацию – хотел наконец понять, что именно у нас есть.

Маура, нахмурившись, оглядела три усохшие головы:

– Значит, теперь вопрос в том, какая именно появилась позже. И как давно она здесь.