Хорошие девочки умирают первыми

– Только не этот, – возразила Ава. – Этот никому не нужен.

– Фотограф наверняка может всю жизнь здесь прожить, – заметила Эсме.

– Я не настолько предана своему искусству, – пробормотала Ава.

Эсме подняла голову.

– Что бы мы ни делали в этой жизни, мы чем-то рискуем. Ничто не помешает мне дойти туда, куда я стремлюсь.

– Куда это ты собралась? – нахмурившись, спросила Ливия.

Эсме задумалась на мгновение:

– Прочь, – сказала она. – Прочь с дороги, леди.

По мере того, как они шли, туннель перестал походить на сооружение, созданное человеком, и больше напоминал проход, вырытый в земле каким-то животным. Там, где факел Ноа освещал стены, по грязи змеились странные черные корни. Будто мокрые, спутанные волосы. Кое-где корни свивались в воронки, напоминая Аве паучьи гнезда. Концы их уходили вниз, в черные как смоль дыры в земле. Ава старалась не думать о том, кто может жить в этих норках. Но не думать не удавалось.

– Твой дедушка когда-нибудь говорил про, ну, не знаю, мутантов, крысопауков? – прошептала Ава Ливии. – Просто чтобы я могла подготовиться.

– Он рассказывал о пирсе, только когда выпивал. В основном всякую бессмыслицу. Паукообразные крысы-мутанты кажутся даже милыми по сравнению с его рассказами.

– Он работал здесь десять лет, прямо до самого пожара? – поинтересовался Ноа.

– Был разнорабочим на ярмарке. – Ливия выдавила из себя мрачную улыбку. – Откуда ты узнал?

– Догадался, – быстро ответил Ноа. – Как он решился остаться в Портгрейве после пожара? Другие рабочие не задержались в городишке.

– Даже не знаю. Иногда я слышала, как после выпивки он спорил сам с собой. «Мне стоило бежать подальше, как можно дальше. Почему я не смог сбежать?» – Она помолчала, покусывая губу, а потом заговорила, изображая невнятный мужской голос: – «Ты виновата, Оливия? У чувства вины глубокие корни, не позволяй ему затянуть тебя».

– Что это значит? – изумилась Ава, глядя на скользкие корни, покрывающие стены и потолок.

– Понятия не имею. Он говорил, что весь этот остров был соткан из чувства вины, но огонь уничтожил его. Словно пытался убедить себя в том, что это правда. После чего снова прикладывался к бутылке виски, – откликнулась Ливия.

– Из-за пьянок он и ночевал на пляже? – поинтересовался Ноа, но Ливия не ответила.

Они шагали до тех пор, пока земля под ногами не превратилась в камень, а стены – в скалу. Скользкие черные корни все еще кишели на каждой поверхности. Факел Ноа наполнил коридор клубящимся дымом, и Аве показалось, что они вышли из привычного мира и оказались в другой реальности.

– Дело не в алкоголе, – неожиданно сказала Ливия, и ее голос стал каким-то далеким. – Дома пропали деньги, и мама выгнала его. Шесть месяцев спустя он умер на пляже.

– Мне очень жаль, – вздохнула Ава.

– Мне тоже, – согласилась Ливия.

– Это был его выбор – ухватиться за бутылку, – заявила Эсме. – Его жизнь, его решение.

– Это не мешает мне чувствовать… – Ливия умолкла и остановилась. – Гм, люди?

– Что там? – Ноа махнул факелом в ее сторону и подпрыгнул. – Святые козлы!

Ава, задыхаясь, отскочила назад. Но паники не было. Если бы она увидела такое до убийства Скарлетт, она, скорее всего, сошла бы с ума. Человеческий скелет лишь подорвал ее самообладание, а не разрушил его. Помогло и то, что он больше походил на реквизит для Хэллоуина, чем на живого человека.

Он сидел у стены и держался, кажется, с помощью полосок ткани. На плечах ржавели цепи, вокруг талии – навесной замок.

– Балдо, – прошептала Ава.

Должно быть, он умер во время пожара. Но отвертка, торчащая между ребер, явно указывала на то, что не огонь и не дым добрались до него.

Не раздумывая, Ава наклонилась к отвертке. Стоило ее вытащить, как нижняя челюсть Балдо отвисла и грохнулась на пол, заставив Ливию зажать рот рукой. Ава повертела инструмент. На рукояти были выгравированы инициалы: АКХ.

– Дай-ка я посмотрю, – сказала Ливия, забирая отвертку у Авы. Она нахмурилась.

– «Филлипс», пятый номер, – прокомментировал Ноа. – Хороший выбор.

Ава бросила на него быстрый взгляд.

– Приму к сведению, когда решу ударить кого-нибудь отверткой в следующий раз.

– Великолепный Балдо, – вздохнула Эсме. – Что, черт возьми, с тобой случилось?

– Мы должны найти способ выбраться с острова, а не разгадывать загадку убийства сорокалетней давности, – заявила Ливия, пряча отвертку в карман. Было что-то странное в ее голосе. – Все это слишком таинственно.

– Если ты считаешь это таинственным… – Ноа поднес факел к граффити на каменной стене.

– Придержи язык, – прочитала Эсме.


– Это еще не все. – Ноа развернулся на месте, отбрасывая блики на стены и потолок. Одна и та же фраза была написана, возможно, десяток раз, вместе с другими. Храни свои тайны. Никогда не говори. Шепчущий. Шепчущий. Единственный. Единственный. Единственный.

– Обычно я не ставлю диагнозов, – медленно проговорила Ава, – но думаю, у Балдо были серьезные психологические проблемы.

– Ему нужен только один, – выдохнула Эсме. – Так говорила Скарлетт.

– Думаешь, Балдо был тем единственным, что бы это ни означало? – предположил Ноа.

– Вы так говорите, будто все это реально, – сказала Ава.

Остальные обменялись взглядами.

– Что еще говорила Скарлетт? – задумалась Эсме. – Признайся, и ты освободишься? Только граффити Балдо говорят об обратном. Попридержи язык, усек?

– Исповедь едва ли пошла Скарлетт на пользу. Она призналась и через несколько часов умерла, – заявил Ноа.

Ава вздрогнула. Ненадолго она забыла, зачем они здесь. Нахлынули воспоминания, пропитанные кровью и сожалением.

– Здесь нет радио. Давайте вернемся к остальным, – предложила Ава.

Эсме покачала головой.

– Я хочу посмотреть, куда ведет этот туннель. Кроме того, мы, должно быть, уже почти добрались до дальнего конца острова.

– Мы здесь не для того, чтобы исследовать окрестности, – начала было Ава, но Эсме перебила ее:

– Возвращайтесь, если хотите, но я пойду в эту сторону.

Когда трое двинулись дальше, Ава последовала за ними. Они плелись мимо еще более странных воронок, ведущих вниз, в темноту. Норы. Темные места, где живут темные существа. Ава вздрогнула и ускорила шаг. Холод усилился, и Ава поняла: они ступили в большую пещеру. На стенах висели керосиновые лампы, и Ноа зажег их своим факелом. Они заполнили пространство мерцающим оранжевым светом.

Пещера была полна всякой всячины – старого барахла. Будто кто-то вывернул и встряхнул музей. Предметы были разбросаны по всему полу и сложены в огромные груды. Игры и аттракционы с ярмарки девятнадцатого века. Нечто, похожее на автомат для игры в пинбол, и миниатюрное подобие виселицы: один фартинг – и люк распахивается, а в петле начинает покачиваться ветхая кукла.

– Когда здесь начали проводить ярмарки? – удивился Ноа.

– Судя по всему, лет сто назад, – предположила Ава. – Балдо был не первым владельцем здешних аттракционов.

– Здесь не только ярмарочные штучки. – Ливия подняла тяжелые чугунные наручники. Их были целые кучи. – Как вы думаете, может, тут торговали рабами или что-то в этом роде?

– А это похоже на шлем римского центуриона, – объявила Эсме, надевая рассыпающийся металлический головной убор. Она приняла боевую стойку, но шлем тут же свалился и покатился по полу.

Ноа повернулся на месте, оглядывая огромную комнату.

– Неужели здесь, на Аллхаллоуз-Рок, что-то существует уже тысячи лет?

– Может быть, и дольше, – откликнулась Ава, щурясь на бледные изображения, нарисованные на стенах. – Ноа, поднеси факел поближе?

Ноа осветил фреску на стене пещеры. На ней были изображены мужчины, пронзающие друг друга копьями. Рядом виднелось черное пятно с десятью вращающимися руками, похожее на какую-то демоническую медузу. Каждая из конечностей тянулась, стремясь обхватить шеи сражающихся людей.

– Похоже на Сарлакка с Татуина[10], – заметил Ноа, голос его вибрировал от дрожи и смеха.

– Не думаю, что тут хотели изобразить именно это, – фыркнула Ава.

– В диком стрессе я всегда вспоминаю эпизоды из «Звездных войн», – пояснил Ноа.

Ава обхватила себя руками. Она оглядела пещеру, замечая еще больше странных черных дыр с воронками корней наверху. Они были повсюду: некоторые крошечные, в то время как другие – с человеческий рост. Такое ощущение, словно Ава находилась внутри гигантского куска коралла или заплесневелой губки. Корни, извивающиеся по стенам, казалось, росли из воронок, выползая по черной слизи из темноты.

– У меня плохое предчувствие, – заявила Ава.

– Ладно, пугливые котята, пошли отсюда. – Эсме указала на туннель, ведущий из пещеры. – Похоже, впереди становится светлее. Этот путь должен вести наружу.

Эсме зашагала первой. Ава остановилась, чтобы бросить еще один взгляд на пещерную картину и странное черное существо, похожее на медузу. Рисункам, должно быть, десятки тысяч лет. Неужели все это время на острове что-то находилось?

Раздался пронзительный вопль. Ава помчалась за остальными и замерла перед одной из воронок. Эсме сорвалась в яму, скрытую в тени, но зацепилась за липкие корни. Они обернулись вокруг нее, черная жидкость сочилась на ее одежду и кожу. Эсме напоминала Аве марионетку со спутанными нитями.

– Я в порядке, – сказала Эсме, не двигаясь с места. – Но стоит мне шевельнуться, и корни сломаются.

Ливия упала на живот и попыталась схватить Эсме, но та оказалась слишком далеко. Ноа свесил в дыру длинные руки. Он был ближе, на расстоянии кончика пальца от нее. Эсме потянулась к нему. Один из корней сломался, она дернулась и опустилась еще ниже. Задыхаясь, она медленно покачивалась над кромешной тьмой.

– Эсме! – воскликнула Ливия. – Только… только держись.

– Потрясающий совет, – хмыкнула Эсме. – Большое спасибо.

– Хорошо… хорошо. – Ноа встал, прикрыв рот рукой. – Думай. Думай.