Холод, пиво, дробовик

— Это еще я тебе должен получусь, сейчас посчитаем, — он потянул к себе из стола журнал и большой калькулятор. — Щас, минуту.

Справился он даже быстрей, я быстро просмотрел счет — вроде и не приписали ничего, на первый взгляд. В общем, Семен отдал мне ключи и пошел выгонять свою машину. Я завел «сабербен», потом обошел его по кругу. Да нормально сделали. Видно, что машина битая была, краска отличается, хоть и белая, но так все нормально. Кузов не вело, все зазоры на месте, а до кучи еще и лобовуху поменяли, взяв с убитой с той разборки. Теперь стекло у меня вновь без пятен.

Из проезда между гаражами показался старый зеленый армейский «Фольскваген Транспортер», который кто-то на той стороне явно удачно ухватил на распродаже военного имущества где-то в Европе, и пристроился за мной. Семен за рулем. Отсюда до нашего дома вообще-то рукой подать, так что вскоре я загнал «субур» в гараж, а сам оттуда выдал Семену шесть комплектов гусениц. Потом мы перешли в магазин, где он выписал мне чек, к обоюдному удовольствию, а я угостил его кофе. Потом мой спаситель укатил обратно, а я вздохнул — и пошел переобувать «экспедишн». Ему теперь по Форту кататься, а «субур» возвращается на роль рейдового транспорта.

Пока крутил колеса, мысли одолели. Про Милу. Как-то совсем озадачил меня Хмель. Озадачил тем, что в истории появился труп со следами пыток. А кто-то забрал документы из квартиры трупа. А Мила от кого-то прячется. Так что логично предположить, что калька у нее, а кто-то эту кальку хочет. И то ли понял, что она у Милы, то ли просто Милу обнаружили.

Почему именно так? Почему не она участвовала в убийстве? Ну вот не знаю, но я немного верю в собственное умение чувствовать людей. Чувствовать в них зло или добро. Пытать даже плохого человека и потом его убить — надо жить за определенной чертой. Но убитый не был плохим человеком, все говорят, что он был увлечен наукой и безобиден во всем остальном. То есть пытать и убить такого — это уже совсем за гранью. А в Миле зла не было. Я бы почувствовал, наверное.

Но вот вопросов возникает очень много. Зачем просто подруге ученого второй комплект документов? Какие такие данные могла давать ученому бывший режиссер? А главное — где их брать? Я никогда от нее не слышал ничего о каких-то экспедициях, интересе к науке, желании последить за перепадами магического поля в Приграничье… это все настолько не та Мила, с которой я встречался, что… гм.

Значит, калька кому-то нужна. Как там Хмель сказал? Влияние геологии на стабильность энергетических полей?

А что это может значить? И что вообще понимать под геологией? Тут что, кто-то бурит почву, чтобы геологию оценивать? Не слышал о таком. Или это не геология? Я и про геологов здесь особо не слышал, если честно. На чем он тогда свою науку выводил? Опять странно. И какой в этом может быть криминал?

У него даже здесь геология за хобби была, насколько я понял. А данные он брал, получается, из открытых источников, так? В библиотеке? Ну, может быть. Я имею в виду по той самой геологии данные. А замеры давала ему Мила? Все? Или какие-то конкретные? И у кого брала она эту информацию? Кто у нас замеряет интенсивность поля?

Вот это бы уточнить неплохо. Вот кто замеряет, у того и была нужная информация. Патруль?

Отвлекся, позвонил Мстиславу. Получил ответ:

— Патруль обычно замеряет, да. С них требуют, ну и дозы препаратов по интенсивности же рассчитывают.

— Спасибо.

Но на территорию Туманного патрульные не заходят. И на территорию Города тоже. Как и городские на территорию Форта, особенно после того, как гарнизон и остальные броней обзавелись. Раньше, говорят, дорогу по границе Туманного городские вообще своей считали, катались и стреляли во все, что не нравилось, теперь притихли. Катаются только до Лудинского НПЗ и обратно с конвоями. Такую нитку перерезать — никаких проблем нет теперь, так что обе стороны ценят там мир и равновесие.

Торговцы остаются, которые в Город ездят. Но и торговцы фортовские предпочитают городскими товарами затариваться на своей территории, на оптовых базах. Туда ездить не любят: проверками задалбывают. То есть… то есть замеры там, скорей всего, делают городские. Если замеров много. Но и пометок вроде бы много на карте было. На кальке.

Ну, думай дальше.

Братство. Есть пометки и с их территории. Кто у них за все эти замеры отвечает? Может, Хмель узнает.

В чем может быть ценность самого знания? Не попасть под выброс? Перепад напряжения поля? Не угодить в «Черный квадрат»?

Вот сомневаюсь. Это такое знание, что его бы сделали открытым в первую очередь. А продать его нельзя. Ну если и можно, то все равно раскроют. Болезни от перебора радиации — местный бич, за то, чтобы этого избежать… тут, может, даже Семера бы в такое дело инвестировала. Слишком все на глазах, все видели кого-то, знали кого-то, кому пришлось переселиться в гетто.

Так… а если все перевернуть с ног на голову? А если нестабильность поля показывает что-то в геологии?

Это что получится? Что, зная правильные параметры изменения поля, можно что-то находить под землей?

Та-ак… а вот какие значения напряжения поля, или как там это правильно называть, принимает у Лудинского НПЗ? У угольного карьера на границе с Городом? У шахт возле Рудного? У Черного провала… хотя нет, там своих глюков хватает, хоть это и шахта какая-то. Или глюки как раз от этого?

А вот за такие данные и убить могут. И пытать, а потом убить. Просто запросто. И от таких людей — да, лучше прятаться, если у тебя калька. Или даже если они могут хотя бы заподозрить, что калька у тебя.

Но почему уехала? Если ее нашли ведьмы, то это вовсе не конец. Есть враги, но есть и друзья. Дом у нас как крепость, а случись чего, можно и в «Царстве Аида» квартирку снять, туда вся Гимназия вломиться не сможет. Что не так?

Или Мила и не Мила вовсе? И боялась, что это вскроется?

Это мне важно?

А вот на этот вопрос я пока ответить не могу. Знаю мало. И труп ученого покою не дает немножко.

И решив пока завязать над этим думать, я с удвоенной энергией навалился на болты.

Саня закопался в делах начисто, к его столу в мастерской даже подходить было страшно, еще долбанет чем-нибудь. Поэтому я просто спросил, как у него дела, получив в ответ: «Все нормально, разбираюсь».

— Сань, прогнозы есть? Я не давлю, просто нам планировать надо.

— Сегодня закончу.

— Это точно? Или лучше на завтра рассчитывать?

— Часа через три будет готово, — сказал он и показал пальцем на некую диаграмму в экране лэптопа. — Я уже заряды телепорта и батареи соединил, сейчас просто идет перепрошивка. Инициатором поставлю любое вторичное заклятие с дистанционной активацией. Хотя бы «дымовую завесу», ее активировать просто и быстро.

— Завесу заметят…

— Да не будет никакой завесы, — отмахнулся Саня. — Просто срабатывание через ретранслятор, — он постучал пальцем по деревянному пятачку, лежащему на столе. — Просто второе заклятие как бы сталкивает первое с места, и портал открывается.

— Ага, понял, — закивал я. — Ты за сигналкой следи, чтобы враги не прошли, а я к Хмелю. Сань, точно сегодня? Потому что мы прямо сейчас начинаем.

— Точно, точно.

Ну раз точно, я отправился в паб. Хмель был за стойкой, Дмитрий просто сидел в зале, за дальним столиком, с чашкой чаю и книгой. Я уселся на табурет напротив хозяина, спросил:


— Ну что, поехали общаться с нашим гостем?

Хмель зачем-то глянул на часы, потом спросил неожиданно:

— Кофе или чаю хочешь? Мне собраться надо.

— Да только что с Беленьким пил.

— Не стемнело еще.

— Пока соберешься — и стемнеет, — я обернулся к окну. — Ты лучше соберись, и здесь подождем.

Слава кивнул и заглянул на кухонку.

— Теть Маш! Я отъеду на пару часов, как договорились, хорошо?

Тетя Маша, приятная такая дама бальзаковского возраста, сменила Хмеля за стойкой, а я пересел к Дмитрию.

— На моей поедем, — сказал я. — Ты за рулем тогда. Высадишь нас на Балояна, знаешь где?

— Параллельная.

— Точно. И езжай, наверное, на рынок или в Кишку, в ваш магазин, где ждать удобней.

— На рынке.

— Вот на рынок и езжай, жди звонка. А подберешь нас на Юннатской, где магазинчик «Продукты». Мы из двора выйдем.

— Хорошо.

Хмель появился минут через пять, кивнул, что готов. Выехали мы через ворота заднего двора, для того чтобы не двигать «сабербен», а заодно на случай, если наблюдение ведется. Машина серая, уже почти стемнело, задняя аллея не освещается — так лучше. Ехать, правда, пришлось все равно по Красному, потому что заброшенный район чистится редко и плохо, причем по какой-то только чистильщикам известной схеме. То есть никогда заранее не знаешь, где проехать получится, а где нет. Доехали до «Берлоги», клуба с довольно бандитской репутацией, куда ходит больше всякая блатота как раз с Северной окраины, а затем свернули налево.

— Через Автозаводскую выезжай, лады? — сказал я Дмитрию.

— Я помню.

— Ну и отлично.

Северная окраина была застроена больше хрущовками, пятиэтажными и девятиэтажными. Район, как я понимаю, и до провала здесь был не очень, с репутацией, так сказать, а после провала так и вовсе в гетто в детройтском стиле превратился. Разруха, граффити на всех стенах, варщики в каждом доме и барыги, банчащие наркотой, чуть не в каждом подъезде. Район был как раз оплотом Семеры, ее члены все родом отсюда, но кроме по-своему солидной Семеры, здесь обитало еще несколько банд, дерущихся, а иногда и воюющих между собой за право контролировать территории и получать долю с обосновавшихся там наркоточек. Кроме того, из этих банд набирались мелкие мокрушники-исполнители, пехота низового уровня, и лишь немногие, если не помирали в молодости, вырастали для членства в Семере. А других перспектив тут и не было, в общем.

Граничила Северная окраина с гетто, от которого ее отделял серьезный периметр безопасности, и там же неподалеку находилось автохозяйство, в котором на постоянной основе обосновались наемники Лиги. Говорят, что уличную преступность они там заметно прижали, теперь человек хотя бы имеет возможность пересечь этот район, не будучи избитым и ограбленным, и это в лучшем случае, но Семеру они не трогали, а скорей даже наоборот.

Улица Балояна была маленькой, скорей даже переулком, темной и освещалась лишь тем скудным светом, который падал из окон близлежащих домов. Эти дома хотя бы обитаемы были, потому что пустых здесь едва не половина.

— Вот здесь, — сказал Хмель, показав чуть расчищенное пространство в сугробе, наметенном снегоочистителем.

Дмитрий тормознул, мы вывалились из теплой кабины на мороз, а «экспедишн», подмигнув задними огнями, свернул направо и исчез из виду. Оставлять тут машину на улице не только нарушение конспирации, но и самоубийство для машины — или разберут, или просто изувечат, потому что руки чешутся. Хотя во дворах машины местами стояли, где расчищено, все больше всякие старые «жигули». Думаю, что местным авторитетным пацанам принадлежали, поэтому и целы.

Я уже по привычке быстро дотянулся до кобуры с «сигом», ножа в кармане и «Щелчка», посмотрел на Хмеля, который, похоже, занят был тем же самым, дождался кивка — и мы пошли. Быстро протопали по скользкой извилистой тропке между двумя домами, по такой же тропке, подпертой с двух сторон замусоренным снегом, местами подсвечивая себе фонариками, пересекли по диагонали неширокий двор с торчащими железяками, оставшимися от когда-то существовавшей здесь детской площадки, прошли мимо дома заброшенного, откуда, как мне показалось, слышны были чьи-то голоса.

На шпану бы местную не нарваться, но надеюсь, что их мороз разогнал если не по домам, то с улицы. Такие и были в пустом доме, наверное. Заперлись в уцелевшем помещении, экран включили и там тусуются. Или Л-13 пользуют, или траву. А может, там торговая точка, барыга с покупателем говорил.

Еще две пятиэтажки. Из тех двух, меж которых мы прошли, пустовала левая, а здесь пустует правая. А левая жилая. И к ней даже как-то дорожка расчищена, а на ней следы от пикапа, которые мы же вчера вечером и оставили. Второй подъезд, квартира сразу налево, однушка.

Дверь в подъезд была железной и на удивление солидной, но без замка. В самом подъезде темнота, запах мочи и какой-то плесени, все стены и потолки измалеваны. Где-то сверху, этажа через два, мужик с теткой ругаются за дверью, за дверью справа пьяный голосит, причем такое впечатление, что сам с собой. Если и есть в Форте дно ниже этого места — я его не видел. В гетто и то приличней, там люди больные, но нормальные, а тут…

Хмель постучал в дверь условным стуком — тук-тук, тук, тук, тук-тук-тук. Замок сразу же щелкнул, и поначалу заслонивший собой весь дверной проем Грачев отступил в сторону и запустил нас в квартиру.

— В окно засек нас? — спросил я, протягивая руку.

— Ну да.

Вооружен он был помпой десятого калибра, одет тепло, хоть куртка и расстегнута. Отапливались здесь буржуйками, а запас угля в квартире почти отсутствовал. Тут вообще почти все отсутствовало, кроме изодранного дивана, который служил постелью для хозяина квартиры, нескольких ящиков на кухне и на удивление роскошного ковра на стене, но изгаженного и порезанного ножом. И еще то ли хозяину, то ли кому-то из его гостей когда-то достался баллончик с краской, и это сильно отразилось на стенах. При этом никакой смысловой нагрузки все эти красные загогулины не несли.

— Наш друг как? — спросил Хмель.

— У себя в апартаментах, — Ваня кивнул на люк в полу. — Достать?





Хмель.