Хочешь умереть? Спроси меня, как

Сейчас к реанимации готовились не андроиды, а живые люди. Двое мужчин сняли страшный окровавленный свёрток с багажника скутера и уложили его на край восстановителя. Развернули ткань… Лицо у Лопеса, даром что медика, было серым, как небо в непогоду. Роман с трудом держался на ногах, подстёгиваемый только лишь мыслью о сестре, которая решилась на столь страшную смерть, чтобы поймать очень слабый шанс выжить и совсем уж мизерный — вернуть прежнее тело. Роман вслух злобно бранил себя, что отказал сестре в исполнении плана «Б», который означал такое же разделение тела на части, но не кабиной лифта, а нормальным микроатомным автоматом, который нанёс бы минимум повреждений мягким тканям и особенно позвоночнику… Лопес вообще предполагал, что максимум, чего они сейчас добьются — это регенерации чешуйчатого хвоста, но при полном параличе, который неизвестно ещё, удастся ли победить.

Впрочем, свои опасения Хорхе предпочёл держать при себе. Едва они уложили Карину в углубление аппарата, как у обоих мужчин запели сигналы вызова: Роману звонила Электра, Лопеса же хотел немедленно видеть комиссар полиции Взаимодействия Радован Дарич, только что прибывший на Чандрасекар. Роман, не будучи в силах подробно объяснить Электре, почему он не может прямо сейчас составить ей компанию, сам того не желая, нагрубил девушке, после чего Фламенко сразу же сбросила вызов. Лопес не мог грубить главному шефу полиции, поэтому он просто извинился и заявил, что занят совершенно неотложным делом.

— Пан Лопес, я не могу даже приблизительно представить, какое дело вас может настолько занимать, что вы намерены проигнорировать беседу со мной. Несмотря на вашу бешеную популярность, с вас ещё не сняты обвинения, и многое будет зависеть от того, какое впечатление вы на меня произведёте. Говорю открытым текстом. Вы меня понимаете?

— Понимаю, пан комиссар… Но сейчас действительно вопрос жизни и смерти.

— Чьей же именно? Могу узнать?

— Вашего инспектора, леди Карины Травиц! — выкрикнул Лопес, в общем-то не слишком хорошо соображавший в эту минуту и отстранённо думавший, как бы поскорее отделаться от нудного шефа полиции.

Но Радован Дарич, похоже, внял. Или даже поверил сразу. Потому что он тоже сбросил вызов.

Буквально через две минуты снаружи донёсся свист двигателей. Один за другим на поляну близ оранжереи опустились два скутера — на одном прилетела разгневанная Электра, на втором — хмурый, озадаченный Дарич.

— Вот только вас тут нам сейчас не хватало, — довольно рискованно произнёс Роман, особенно не вдаваясь в подробности, кто именно вошёл в оранжерею. Его гораздо больше занимали метаморфозы, происходящие с телом сестры: едва ли не по миллиметру в секунду торс её начал удлиняться за счёт вероятностной генерации клеточной памяти. Жизненную энергию аппарат брал словно из воздуха, но если бы Роман пригляделся, то увидел бы, как быстро вянут наиболее близко расположенные к реаниматору растения.

— Ты что, запустил эту машину? — удивилась Электра, которая подбежала к Роману первой. — Это что там у тебя такое?

Когда девушка поняла, что именно находится внутри аппарата, то лишилась чувств. Радован Дарич, естественно, был покрепче духом.

— Как это произошло? — спросил он.

Лопес довольно сжато, но по существу, повторно (первый раз он рассказал об этом Роману, пока они заматывали тело Карины в ткань и укладывали на скутер) изложил события, которым только что был свидетелем. Естественно, оставив за рамками своего доклада некое приключение в бассейне.

— Вам очень трудно будет доказать вашу правоту, — произнёс Дарич.

— Пан комиссар, я думаю, что моя сестра намеренно расстроила систему защиты резиденции, — мрачно произнёс Роман. — Она хотела умереть. И она этого добилась, чёрт возьми.

— Я настолько хорошо знаю инспектора Травиц, что поверить в это вряд ли смогу.

— Вы видели, в каком обличье она вернулась с задания? — спросил Лопес. — Нижняя часть её тела всё ещё валяется возле двери служебного лифта… Пан комиссар, я рискую произвести на вас самое отвратительное впечатление, но вы очень нас обяжете, если перестанете мешать нам заниматься делом… Я — врач-кибертехник, и хорошо понимаю, что мы делаем… А Роман Травиц в представлении не нуждается.

Не любил Радован Дарич, когда к нему так обращаются, но даже он сейчас понял, что медик прав.

— Надеюсь, вы меня первого поставите в известность о результатах, — спокойно произнёс он и удалился. Через пару минут один из скутеров взлетел, но мужчины у реанимационной ванны не обратили на этот факт никакого внимания.

— Вот! — сказал Лопес, показывая пальцем. — Начал восстанавливаться разрушенный позвонок.

— Вижу, — хрипло отозвался Роман. — Дело движется довольно быстро, не так ли?

— Я никогда ничего подобного не видел, — признался Лопес. — Надеюсь, что всё идёт правильно.

Минут через десять радужные волны нарисовали голограмму живота, и аппарат принялся восстанавливать мягкие ткани.

— Сейчас мы поймём, какая генетика возьмёт верх, — прошептал Лопес, поминутно сверяясь с инструкцией и нажимая нужные кнопки на панели.

— Ошибиться нам нельзя, — сказал Роман.

Напряжение над аппаратом стало таким, что воздух можно было резать ножом…

— О-оо, чёрт, — простонал Роман.

— Что такое? — спросил Хорхе.

— Смотри, эта проклятая блёстка!

— Неужели?..

— Чёртова чешуя! — закричал Роман в отчаянии.

Тело Карины продолжило рост книзу. Да, ниже пупка только что восстановленная кожа вдруг перешла в лёгкое серебристое поблёскивание.

— Дело дрянь, — убито проговорил Лопес.

— Выключаем это, — неузнаваемым голосом сказал Роман. — Не получилось.

— Что не получилось? — вдруг раздался вопрос пришедшей в себя Электры.

— Видишь? — произнёс Роман, показывая девушке на серебристую окантовку, которая чуть подросла. — Карина пошла на риск… Но ничего у неё не вышло.

— Не работает техника, — вздохнул Лопес.


— Нет! — воскликнула Электра. — Нет! Не может такого быть! Вы просто не верите и не хотите ничего видеть!

И на глазах у поражённых мужчин скинула с себя платье и трусики, кошачьим движением запрыгнула на край восстановителя и сползла вниз, прямо на искалеченное тело подруги.

— Карина! — закричала она. — Вот, чувствуй меня! Делай себе такое же тело, как моё! Вот! Вот! Точно такое же! Забери мои ноги! Возьми меня!

Девушка прижалась своими бёдрами к растущему вниз телу Карины. На панели вдруг вспыхнула индикация синих и зелёных цветов.

— Что это? — спросил Роман без эмоций в голосе, словно разучился удивляться.

Лопес впился в экран с инструкцией, начал бешено листать его.

— Нештатная стохастическая сумма… — пробормотал он. — Ага, это фиксируется здесь… Кажется, так…

Хорхе нажал одну из кнопок на панели и стал удерживать её.

— Либо сейчас мы поймаем этот случай, который один на миллион, или…

— Живи, Каринка, живи, моя девочка! — плача, кричала Электра. — Возьми себе мои ноги, пожалуйста, прошу тебя!

— Эй, Хорхе! — воскликнул Роман. — Ты видел это?

Но и Лопес, приоткрыв рот, уже заметил, что из-под узкого пояска серебристых чешуек, опоясывающих верх бёдер женщины, потянулась светлая человеческая кожа.

— Не верю своим глазам, — ахнул медик. — У нас получилось, что ли?

— Пока не знаю, — сипло проговорил Роман. — Но чешуйки стали осыпаться, это уже точно.

А Электра продолжала плакать, обнимая и гладя тело подруги. До тех пор, пока у Карины не задрожали веки и губы. После этого Фламенко снова лишилась чувств, и мужчины аккуратно извлекли её из восстановителя.

— Кажется, ей самой впору проходить реанимацию, — сказал Лопес, проверяя пульс девушки. — Полнейшее истощение. Аппарат просто высосал её, считывая биологическую информацию.

— Ты знаешь, я бы сейчас тоже не отказался от этого, — проговорил Роман, вытирая пот со лба тыльной стороной вздрагивающей ладони. — Но до чего поразительная аппаратура! По-моему, в ней ещё уйма скрытых возможностей. А эти кретины из фирмы «Раувиль» использовали её как микроскоп для забивания гвоздей.

Вода мягко и приятно обтекала быстро движущееся в её толще тело. Карина сделала глубокий вдох и нырнула поглубже, чтобы достичь дна, поверхность которого едва виднелась в зыбкой мгле. Позади мелькнула какая-то длинная тень. Видимо, то было крупное существо, созданное для жизни под водой… «Это же дельфин!» — радостно догадалась Травиц, озираясь. И тут — о ужас! — снизу распахнулась огромная пасть гигантской мурены с планеты Харм. Задыхаясь, с бьющимся от страха сердцем, Карина принялась лихорадочно подниматься к поверхности, полагая, что где-то там есть большое дерево, за ветви которого она может уцепиться и спастись от жуткого хищника. Но тварь догоняла. Склизкая холодная кожа коснулась спины женщины. Карина оглянулась назад, и в этот момент мурена разинула пасть и заглотила её бешено работающий хвост, засасывая в глубину тесного пищевода. Острые зубы сомкнулись на талии, и женщина дико закричала от боли и страха, захлёбываясь чёрной водой. Но нет, вода не чёрная. Она светлая. Да и вообще, никакая это не вода, откуда она возьмётся здесь и сейчас?

Карина приподнялась на постели, помотала головой, чтобы вытряхнуть остатки кошмара. Яркое утреннее солнце Чандрасекара уже заполнило всю комнату с прозрачными стенами в лофте резиденции. Женщина улыбнулась, обводя глазами простой, но приятный интерьер. О, какое всё-таки счастье, что этот кошмар закончился… И дело вовсе не в страшном сне. Резким движением Карина отбросила одеяло, согнулась в талии, подняла вверх сведённые, выпрямленные ноги, млея от восторга. Развела их так широко, как могла, положила пальцы между ними, но тут же убрала руку, начав оглаживать обеими ладонями бёдра — гладкие, шелковистые, лишённые этой омерзительной жёсткой чешуи… Подтянув одну коленку чуть ближе к себе, женщина потёрлась о неё щекой, а потом с наслаждением прижалась губами к собственной коже.

Внезапный смех, притом мужской, заставил Карину оставить это приятное занятие. Она повернула голову к открытой двери и увидела — ну да, понятно же! — с улыбкой глазеющего на неё Романа.

— Стоило жить для того, чтобы увидеть, как моя сестричка целует свои прекрасные ножки! — произнёс он весело.

— Ты когда-нибудь перестанешь за мной подглядывать? — изобразив нарочитое негодование, спросила Карина.

— Никогда. По крайней мере до тех пор, пока ты не научишься спать, закрывая дверь в комнату.

Карина засмеялась, завернулась в одеяло.

— Брысь, — сказала она брату. Тот послушно ретировался.

Улыбаясь своим мыслям, Карина соскочила на пол, немного попрыгала, с наслаждением ощущая гибкость и упругость собственных ступней. Затем вприпрыжку направилась в душ; можно было и не бежать — расстояние не слишком велико, но Травиц сейчас хотелось только бегать. Причём всегда и на любые дистанции.

Несмотря на понятную необходимость реабилитации.

— …Ну, что напарник? Пошли на предварительное собеседование?

— Почему ты меня называешь напарником? — не понял Лопес.

— Мартинелли высказал такую идею, что мы с тобой должны работать вместе.

— Вот как? — брови у Хорхе поднялись вверх. — А почему он не счёл нужным поставить меня в известность?

— Он начальник, — усмехнулась Карина. — Впрочем, думаю, ты можешь и отказаться. Но мне кажется, что мы сработаемся.

— Наверняка сработаемся! — улыбнулся Лопес. — Ведь наши отношения…

— …Сугубо деловые, — закончила фразу Травиц. — Лифт, как я полагаю, прекратил другие.

— Я бы так не сказал, — заметил Лопес. — Лифт просто отсёк тебя прежнюю… Ту, из бассейна. Теперь ты другая.

— Верно. Так пусть я и останусь для тебя в этом смысле только той, из бассейна. Думаю, нет резона замазывать и исправлять твоё первое впечатление. Есть риск разочароваться. Да, и у меня имеется принцип: с напарниками я не вступаю в интимные отношения.

— И с руководством?

— Тем более.