Хильдегарда. Ведунья севера
Часть 23 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Положив стопку на стол, подошла к окну и распахнула шторы. В воздухе сразу затанцевала пыль. В комнате стоял просто убийственный холод.
Поежившись, Хельга подошла к печи и принялась вытаскивать камни в стоящее рядом ведро.
– Прежде чем тут работать, нужно хорошо протопить, чтобы прогреть стены, – сказала она. – Прибраться еще.
– Хорошо, – я кивнула. – Займешься? Или к тебе послать еще кого-нибудь? – спросила, пряча все, что мы принесли из комнаты, в квадратный сундук, стоящий рядом со столом. Ящиков здесь не было никаких.
– Сама справлюсь, – отозвалась Хельга. – Вы идите, госпожа, я, как управлюсь, скажу вам.
Я кивнула, понимая, что таким образом Хельга просит дать ей немного времени. Несмотря на то что она храбрилась и старалась делать вид, что все отлично, – это явно было не так.
Замерев у выхода, я оглянулась на сгорбленную служанку. Иногда людям надо давать возможность побыть наедине с собой, подумала я и тихо вышла.
Когда я вошла в комнату, где собирались жены воинов, то застала оживленную дискуссию. В отличие от прошлого раза на меня никто не обратил внимания.
Оглядевшись, заметила в одном из углов наваленную кучу каких-то тряпок. Рядом с ней сидела девочка лет десяти, задумчиво раскладывая их в стопки по цветам. Многообразием цветов ткани не блистали. В основном было много коричневого всех оттенков. А еще белого, что очень хорошо.
Подойдя к столу, прислушалась, что их так увлекло.
– Если добавить пару листьев голубой скальницы, то цвет получится более насыщенным, – с уверенностью сказала Улла.
– Не говори глупости, – возмутилась Сонья. – Голубая скальница дает не синий и не голубой цвет, как можно было бы подумать, а зеленый!
– Тускло-зеленый, – поправила ее другая женщина. Высокая, очень худая, со строгим лицом.
– Но это все равно не голубой, Истрид, – с нажимом сказала Сонья.
– Верно, – не стала отпираться та. – Но при тусклом свете цвет и в самом деле немного напоминает грязно-голубой.
Взгляд Соньи полыхнул. Она поджала губы и сложила руки на груди, всем своим видом давая понять, что совершенно не согласна.
– Можно ведь просто попробовать, – робко произнесла Улла, глядя на рассерженную Сонью чуть заискивающе и испуганно.
– Улла права, – поддакнула ей Истрид. – Даже если не получится насыщенный синий, то мы получим какой-нибудь новый цвет.
Сонья пару секунд хмурила брови, а потом выдохнула и опустила руки.
– Ладно, будь по-вашему, – сказав это, она вытащила из мешочка пару листьев и положила их в миску, которая уже была наполнена какими-то травами. – Все? Больше ничего добавлять не станем?
Сонья обвела всех взглядом и только сейчас заметила меня.
– Госпожа! – воскликнула она то ли вопросительно, то ли радостно.
Я улыбнулась.
– Всем добрый день, – поздоровалась я, подходя ближе к столу. Это стало возможным, так как женщины расступились в стороны. – Я смотрю, у вас работа в самом разгаре, – произнесла одобрительно, рассматривая всевозможные мешочки, кульки, свертки с травами, кореньями и какими-то порошками. Подозреваю, что изначально все эти травы собирались не для того, чтобы что-то красить.
– Да, мы тут пытаемся сообразить, как получить тот или иной цвет, – Сонья подобралась ко мне ближе и указала рукой на несколько заполненных травами мисок. – Но мы не уверены, что все получится.
– Ничего страшного, – я порадовалась такому энтузиазму. – Главное, вы все не тратьте. Эти травы – они ведь лекарственные, верно?
– Конечно, – Сонья кивнула. – Мы всегда собираем и заготавливаем с запасом. Все, что вы видите, это небольшая часть, которой мы решили пожертвовать.
– Очень хорошо. А у меня для вас новости, – начала я довольно, обведя взглядом вмиг заинтересовавшихся женщин. – Я поговорила с Тором, и он пошел нам навстречу.
– То есть…
– Он сказал, что после тренировок воины будут в нашем полном распоряжении, – договорила я, не дав Сонье даже закончить вопрос.
– Звучит очень… волнующе, – пробормотала смущенная Улла.
Все посмотрели на нее, а потом дружно рассмеялись. Улла от этого засмущалась еще сильнее. Ее лицо покрылось красными пятнами, а глаза заблестели так, словно она едва сдерживала слезы обиды. Подойдя к ней, я обняла ее одной рукой и успокаивающе погладила по плечу.
– Ну и чего? – прозвучал неожиданно вопрос, когда все отсмеялись, а Улла немного успокоилась.
Голос не был женским, и звучал он со стороны входа. Мы все разом обернулись. Около двери стоял парень лет семнадцати. Высокий, по-юношески худощавый, с длинными руками и ногами. Светловолосый, с чуть вытянутым лицом и пухлыми губами. Немного горбатый нос явно был не раз сломан, а на верхней губе, подбородке и щеках можно было увидеть едва пробивающийся пушок.
– Йон! Ты что тут делаешь? – спросила Сонья.
– Ярл сказал, чтобы я шел к вам, – отозвался парень, флегматично пожав плечами. – Чего делать надобно?
– О! – я хлопнула ладонями, вспомнив, кто это. – Так это ты у нас резчик по дереву?
Йон тут же поглядел на меня, а затем, словно сомневаясь, несколько неуклюже поклонился.
– Добрый день, госпожа, – пробормотал он, пряча руки за спину, будто не знал, куда их деть. – Я просто… немного вырезаю.
– Это прекрасно, – я улыбнулась парню. – Иди сюда, сейчас мы тебе все объясним.
Йон неуверенно приблизился, бегая по нам взглядом. Он сейчас напоминал маленького зверька, которого кто-то принудил войти в клетку с хищниками. И теперь он смотрел и старался угадать, кто из нас его съест.
Спустя десять минут Йон полностью расслабился. Когда он понял, что мы от него хотим, то сразу же загорелся идеей. А когда я сказала, что рамы можно делать и похожими, он глянул на меня так, словно я ляпнула глупость несусветную.
После этого мы обсудили размеры рам. Для этого снова все высыпали в коридор. Я отмела все слишком большие и слишком маленькие варианты, оставив среднюю величину. Девяносто на шестьдесят – самый оптимальный вариант.
Кроме этого, мы так заболтали парня, что он согласился показать свои работы. Посмотреть, естественно, захотели все. Мои стражи, кажется, уже перестали чему-либо удивляться.
Йон оказался настоящим талантом. Его выструганные из обычных полешек статуэтки выглядели просто восхитительно. Я даже не поверила своим глазам. Было очень странно увидеть нечто подобное в мире грубо сколоченных столов и лавок, собранных из двух пеньков и доски.
– Дамы, – сказала я, когда Йон, стараясь держаться отстраненно и безразлично, показывал нам очередную свою работу – деву, облаченную в одну только шкуру. – Мы просто не можем позволить, чтобы такой выдающийся талант пострадал. Его руки бесценны. Их надо беречь всеми силами. Вы представляете, что он может сотворить?
Я встала и принялась расхаживать по комнате, которую занимали, как я поняла, несколько отроков. Обставлена она была просто убого.
– Он не должен больше махать оружием, ведь так он повреждает свои чуткие пальцы. А если во время очередной тренировки что-нибудь пойдет не так? Что, если он сломает пальцы или запястье? – я резко развернулась к затихшим женщинам и Йону. Тот смотрел на меня так, будто толком не понимал, что происходит. Впрочем, скорее всего, так и было. – Рамы – это только начало, – заявила я уверенно. – Посмотрите на эту убогую мебель. Резные кровати, комоды, стулья, столы. Всю! Всю мебель можно сделать настоящим произведением искусства. Мне нужна бумага и чернила!
Все тут же засуетились. В комнате у парней ничего такого не было, поэтому нам пришлось идти в кабинет. Хельга там должна была уже прибраться. Она как раз выметала мусор, когда мы завалились в помещение. Бумага была найдена, как и перо с чернилами. Рисовать этим было непривычно, но я кое-как приспособилась. Главное, обозначить общий вид, а там воображение само дорисует.
Объясняя, что такое комод, я поглядывала на своих слушателей и видела: им нравится происходящее.
– И эти статуэтки, – я забрала из рук Йона вырезанную из обычного полена девушку. – Им мы тоже найдем применение. Нельзя, чтобы такая красота скрывалась от глаз в старом полуразвалившемся сундуке. Пока мы шли, я видела, что в стенах кое-где встречаются ниши. Знаете, зачем они сделаны?
– Я знаю, – заговорила Сонья. – В них ставили миски с факельным маслом, а рядом клали обрезки ткани.
– Зачем? – не поняла я.
– Масло раньше очень быстро сгорало. Прозеваешь – и нужно делать новый факел. Они служили от силы дня два, а потом приходилось менять ткань, затем окуная ее в масло. Поначалу все это находилось в спальнях, но масло очень сильно пахнет, поэтому и решили сделать в коридорах такие вот небольшие выемки.
– А сейчас?
– Сейчас качество масла чуть лучше, но запах все еще сильный, поэтому уже давно решили хранить его подальше от комнат. За факелами следят слуги.
– Спасибо, – поблагодарила я за рассказ. – В итоге сейчас эти ниши свободны, и мы можем ими воспользоваться. Когда будем ровнять стены, то выемки оставим, и вот в них и можно будет для красоты поместить работы нашего дорогого Йона, – высказав эту мысль, я улыбнулась.
В это время я уже видела, как выбрасываю уродливую мебель, заменяя ее совершенно иной. Правда, меня несколько удручало, что всем этим будет заниматься один человек, а многого за короткий срок он не сделает. Придется ждать. Или искать и другие таланты.
Но для начала надо полностью выцарапать Йона из рук Тора. Парень все равно не слишком хочет быть воином, а заставлять против воли – не самое удачное решение.
Чтобы Йон не передумал (хотя я по глазам видела, как он загорелся), я тут же выбрала для него комнату рядом с женской мастерской.
– Будешь жить здесь, – сказала, оглядев почти пустую спальню. – Можешь сделать ее своей мастерской. Если что-то нужно, говори.
– Госпожа, – парень слегка замялся, опустив голову, но потом все-таки вскинул ее, смотря на меня уверенным взглядом. – Я не подведу. Только вот… ярл.
– Оставь его на меня, – сказала я ему.
К моему удивлению, Тор легко согласился отпустить Йона. Когда я спросила: «Почему?», Тор просто ответил:
– Я давно понял, что воинское искусство не для него. Если заставлять его и дальше заниматься неинтересным для него делом, то Йон просто погибнет в первом же серьезном бою. Воин – это не только умения, это состояние души. Нужно жаждать битвы, гореть и жить ею. А Йон… воинское дело ему безразлично. Поверь, я рад, что он нашел свое призвание в жизни. Это лучше, чем говорить потом его родителям, что я не уберег их сына.
Вот так у нас появился свой безумно талантливый резчик по дереву.
О цветах, тканях, рамах и прочем мы разговаривали довольно долго, пока я не вспомнила о том, что хотела просмотреть найденные бумаги и письма, которые мы с Хельгой все-таки забрали из-под подушки и перенесли в кабинет.
Оставив всех, я вернулась в кабинет. В нем стало заметно чище, а еще теплее. Сбросив с плеч плащ, я положила его на лавку и села за стол. День медленно катился к вечеру, поэтому в помещении уже становилось темно. Еще немного – и придется зажигать свечу. Решив, что до ужина успею прочесть парочку писем, я достала их из сундука, остальные оставив на месте.
Чем больше я читала, тем меньше понимала. Картина вырисовывалась крайне странная. Да, на первый взгляд казалось, что когда-то между Хильдегардой и молодым человеком по имени Кардьяр Де Фалуитон бушевал самый настоящий тайный роман. Вот только проскальзывало во всех этих письмах нечто настораживающее.
Когда в комнате совсем стемнело, я убрала прочитанные письма (все равно сейчас спускаться к ужину) и задумалась. И что все это значит? Просто страсть юности ко всяким тайнам? Юношеские фантазии или же самое настоящее предательство Хильдегарды?
Посмотрев на сундук, встала с лавки и подхватила плащ, накидывая его на плечи. Ужин. Потом можно будет взять несколько рукастых воинов и объяснить им про держатели для факелов. А еще надо будет зайти к Рагне и поговорить о своем спонтанном колдовстве. И без загадок прошлого дел полно. Хотя интуиция подсказывает, что мне обязательно нужно в этом разобраться. Если что-то и должно случиться, то только ближе к лету. Так что время еще есть.
Тор явно поговорил с воинами заранее, так как во время ужина многие с любопытством на меня посматривали, будто дожидаясь чего-то. Когда я закончила с едой и встала, секунду спустя вслед за мной поднялось еще человек двадцать. Тор тоже пошел, еще по дороге принимаясь расспрашивать подробности работы, предстоящей им. Начать решили именно с того коридора, который находился рядом с женской комнатой.
Когда все разобрались, что от них требуется, то зафыркали, уверяя, что справятся в два счета. На самом деле все оказалось не так легко, но в итоге им всё-таки удалось сделать это. Правда, позже придется замазывать дыры вокруг штырей, но это мелочь.
Поставленный в немного измененный держатель факел повел себя крайне дисциплинировано, то есть коптил, конечно, немного, но делал это в стороне от стены. Понятно, внешний вид держателей оставлял желать лучшего, но пока достаточно и этого. Потом можно будет подбить кузнеца, чтобы отлил что-нибудь более симпатичное. Хм, а кузнец здесь есть? А он умеет уже лить или только кует? Надо будет позже узнать, но это дело не первой важности.
После окончания работ мужчины горячо заверили, что готовы помочь всем, чем могут, если это нам понадобится. И неясно чего в этих заверениях было больше: искреннего желания помочь или же жажды покрасоваться своими умениями перед женщинами. Впрочем, отказываться мы все равно не стали.
Поежившись, Хельга подошла к печи и принялась вытаскивать камни в стоящее рядом ведро.
– Прежде чем тут работать, нужно хорошо протопить, чтобы прогреть стены, – сказала она. – Прибраться еще.
– Хорошо, – я кивнула. – Займешься? Или к тебе послать еще кого-нибудь? – спросила, пряча все, что мы принесли из комнаты, в квадратный сундук, стоящий рядом со столом. Ящиков здесь не было никаких.
– Сама справлюсь, – отозвалась Хельга. – Вы идите, госпожа, я, как управлюсь, скажу вам.
Я кивнула, понимая, что таким образом Хельга просит дать ей немного времени. Несмотря на то что она храбрилась и старалась делать вид, что все отлично, – это явно было не так.
Замерев у выхода, я оглянулась на сгорбленную служанку. Иногда людям надо давать возможность побыть наедине с собой, подумала я и тихо вышла.
Когда я вошла в комнату, где собирались жены воинов, то застала оживленную дискуссию. В отличие от прошлого раза на меня никто не обратил внимания.
Оглядевшись, заметила в одном из углов наваленную кучу каких-то тряпок. Рядом с ней сидела девочка лет десяти, задумчиво раскладывая их в стопки по цветам. Многообразием цветов ткани не блистали. В основном было много коричневого всех оттенков. А еще белого, что очень хорошо.
Подойдя к столу, прислушалась, что их так увлекло.
– Если добавить пару листьев голубой скальницы, то цвет получится более насыщенным, – с уверенностью сказала Улла.
– Не говори глупости, – возмутилась Сонья. – Голубая скальница дает не синий и не голубой цвет, как можно было бы подумать, а зеленый!
– Тускло-зеленый, – поправила ее другая женщина. Высокая, очень худая, со строгим лицом.
– Но это все равно не голубой, Истрид, – с нажимом сказала Сонья.
– Верно, – не стала отпираться та. – Но при тусклом свете цвет и в самом деле немного напоминает грязно-голубой.
Взгляд Соньи полыхнул. Она поджала губы и сложила руки на груди, всем своим видом давая понять, что совершенно не согласна.
– Можно ведь просто попробовать, – робко произнесла Улла, глядя на рассерженную Сонью чуть заискивающе и испуганно.
– Улла права, – поддакнула ей Истрид. – Даже если не получится насыщенный синий, то мы получим какой-нибудь новый цвет.
Сонья пару секунд хмурила брови, а потом выдохнула и опустила руки.
– Ладно, будь по-вашему, – сказав это, она вытащила из мешочка пару листьев и положила их в миску, которая уже была наполнена какими-то травами. – Все? Больше ничего добавлять не станем?
Сонья обвела всех взглядом и только сейчас заметила меня.
– Госпожа! – воскликнула она то ли вопросительно, то ли радостно.
Я улыбнулась.
– Всем добрый день, – поздоровалась я, подходя ближе к столу. Это стало возможным, так как женщины расступились в стороны. – Я смотрю, у вас работа в самом разгаре, – произнесла одобрительно, рассматривая всевозможные мешочки, кульки, свертки с травами, кореньями и какими-то порошками. Подозреваю, что изначально все эти травы собирались не для того, чтобы что-то красить.
– Да, мы тут пытаемся сообразить, как получить тот или иной цвет, – Сонья подобралась ко мне ближе и указала рукой на несколько заполненных травами мисок. – Но мы не уверены, что все получится.
– Ничего страшного, – я порадовалась такому энтузиазму. – Главное, вы все не тратьте. Эти травы – они ведь лекарственные, верно?
– Конечно, – Сонья кивнула. – Мы всегда собираем и заготавливаем с запасом. Все, что вы видите, это небольшая часть, которой мы решили пожертвовать.
– Очень хорошо. А у меня для вас новости, – начала я довольно, обведя взглядом вмиг заинтересовавшихся женщин. – Я поговорила с Тором, и он пошел нам навстречу.
– То есть…
– Он сказал, что после тренировок воины будут в нашем полном распоряжении, – договорила я, не дав Сонье даже закончить вопрос.
– Звучит очень… волнующе, – пробормотала смущенная Улла.
Все посмотрели на нее, а потом дружно рассмеялись. Улла от этого засмущалась еще сильнее. Ее лицо покрылось красными пятнами, а глаза заблестели так, словно она едва сдерживала слезы обиды. Подойдя к ней, я обняла ее одной рукой и успокаивающе погладила по плечу.
– Ну и чего? – прозвучал неожиданно вопрос, когда все отсмеялись, а Улла немного успокоилась.
Голос не был женским, и звучал он со стороны входа. Мы все разом обернулись. Около двери стоял парень лет семнадцати. Высокий, по-юношески худощавый, с длинными руками и ногами. Светловолосый, с чуть вытянутым лицом и пухлыми губами. Немного горбатый нос явно был не раз сломан, а на верхней губе, подбородке и щеках можно было увидеть едва пробивающийся пушок.
– Йон! Ты что тут делаешь? – спросила Сонья.
– Ярл сказал, чтобы я шел к вам, – отозвался парень, флегматично пожав плечами. – Чего делать надобно?
– О! – я хлопнула ладонями, вспомнив, кто это. – Так это ты у нас резчик по дереву?
Йон тут же поглядел на меня, а затем, словно сомневаясь, несколько неуклюже поклонился.
– Добрый день, госпожа, – пробормотал он, пряча руки за спину, будто не знал, куда их деть. – Я просто… немного вырезаю.
– Это прекрасно, – я улыбнулась парню. – Иди сюда, сейчас мы тебе все объясним.
Йон неуверенно приблизился, бегая по нам взглядом. Он сейчас напоминал маленького зверька, которого кто-то принудил войти в клетку с хищниками. И теперь он смотрел и старался угадать, кто из нас его съест.
Спустя десять минут Йон полностью расслабился. Когда он понял, что мы от него хотим, то сразу же загорелся идеей. А когда я сказала, что рамы можно делать и похожими, он глянул на меня так, словно я ляпнула глупость несусветную.
После этого мы обсудили размеры рам. Для этого снова все высыпали в коридор. Я отмела все слишком большие и слишком маленькие варианты, оставив среднюю величину. Девяносто на шестьдесят – самый оптимальный вариант.
Кроме этого, мы так заболтали парня, что он согласился показать свои работы. Посмотреть, естественно, захотели все. Мои стражи, кажется, уже перестали чему-либо удивляться.
Йон оказался настоящим талантом. Его выструганные из обычных полешек статуэтки выглядели просто восхитительно. Я даже не поверила своим глазам. Было очень странно увидеть нечто подобное в мире грубо сколоченных столов и лавок, собранных из двух пеньков и доски.
– Дамы, – сказала я, когда Йон, стараясь держаться отстраненно и безразлично, показывал нам очередную свою работу – деву, облаченную в одну только шкуру. – Мы просто не можем позволить, чтобы такой выдающийся талант пострадал. Его руки бесценны. Их надо беречь всеми силами. Вы представляете, что он может сотворить?
Я встала и принялась расхаживать по комнате, которую занимали, как я поняла, несколько отроков. Обставлена она была просто убого.
– Он не должен больше махать оружием, ведь так он повреждает свои чуткие пальцы. А если во время очередной тренировки что-нибудь пойдет не так? Что, если он сломает пальцы или запястье? – я резко развернулась к затихшим женщинам и Йону. Тот смотрел на меня так, будто толком не понимал, что происходит. Впрочем, скорее всего, так и было. – Рамы – это только начало, – заявила я уверенно. – Посмотрите на эту убогую мебель. Резные кровати, комоды, стулья, столы. Всю! Всю мебель можно сделать настоящим произведением искусства. Мне нужна бумага и чернила!
Все тут же засуетились. В комнате у парней ничего такого не было, поэтому нам пришлось идти в кабинет. Хельга там должна была уже прибраться. Она как раз выметала мусор, когда мы завалились в помещение. Бумага была найдена, как и перо с чернилами. Рисовать этим было непривычно, но я кое-как приспособилась. Главное, обозначить общий вид, а там воображение само дорисует.
Объясняя, что такое комод, я поглядывала на своих слушателей и видела: им нравится происходящее.
– И эти статуэтки, – я забрала из рук Йона вырезанную из обычного полена девушку. – Им мы тоже найдем применение. Нельзя, чтобы такая красота скрывалась от глаз в старом полуразвалившемся сундуке. Пока мы шли, я видела, что в стенах кое-где встречаются ниши. Знаете, зачем они сделаны?
– Я знаю, – заговорила Сонья. – В них ставили миски с факельным маслом, а рядом клали обрезки ткани.
– Зачем? – не поняла я.
– Масло раньше очень быстро сгорало. Прозеваешь – и нужно делать новый факел. Они служили от силы дня два, а потом приходилось менять ткань, затем окуная ее в масло. Поначалу все это находилось в спальнях, но масло очень сильно пахнет, поэтому и решили сделать в коридорах такие вот небольшие выемки.
– А сейчас?
– Сейчас качество масла чуть лучше, но запах все еще сильный, поэтому уже давно решили хранить его подальше от комнат. За факелами следят слуги.
– Спасибо, – поблагодарила я за рассказ. – В итоге сейчас эти ниши свободны, и мы можем ими воспользоваться. Когда будем ровнять стены, то выемки оставим, и вот в них и можно будет для красоты поместить работы нашего дорогого Йона, – высказав эту мысль, я улыбнулась.
В это время я уже видела, как выбрасываю уродливую мебель, заменяя ее совершенно иной. Правда, меня несколько удручало, что всем этим будет заниматься один человек, а многого за короткий срок он не сделает. Придется ждать. Или искать и другие таланты.
Но для начала надо полностью выцарапать Йона из рук Тора. Парень все равно не слишком хочет быть воином, а заставлять против воли – не самое удачное решение.
Чтобы Йон не передумал (хотя я по глазам видела, как он загорелся), я тут же выбрала для него комнату рядом с женской мастерской.
– Будешь жить здесь, – сказала, оглядев почти пустую спальню. – Можешь сделать ее своей мастерской. Если что-то нужно, говори.
– Госпожа, – парень слегка замялся, опустив голову, но потом все-таки вскинул ее, смотря на меня уверенным взглядом. – Я не подведу. Только вот… ярл.
– Оставь его на меня, – сказала я ему.
К моему удивлению, Тор легко согласился отпустить Йона. Когда я спросила: «Почему?», Тор просто ответил:
– Я давно понял, что воинское искусство не для него. Если заставлять его и дальше заниматься неинтересным для него делом, то Йон просто погибнет в первом же серьезном бою. Воин – это не только умения, это состояние души. Нужно жаждать битвы, гореть и жить ею. А Йон… воинское дело ему безразлично. Поверь, я рад, что он нашел свое призвание в жизни. Это лучше, чем говорить потом его родителям, что я не уберег их сына.
Вот так у нас появился свой безумно талантливый резчик по дереву.
О цветах, тканях, рамах и прочем мы разговаривали довольно долго, пока я не вспомнила о том, что хотела просмотреть найденные бумаги и письма, которые мы с Хельгой все-таки забрали из-под подушки и перенесли в кабинет.
Оставив всех, я вернулась в кабинет. В нем стало заметно чище, а еще теплее. Сбросив с плеч плащ, я положила его на лавку и села за стол. День медленно катился к вечеру, поэтому в помещении уже становилось темно. Еще немного – и придется зажигать свечу. Решив, что до ужина успею прочесть парочку писем, я достала их из сундука, остальные оставив на месте.
Чем больше я читала, тем меньше понимала. Картина вырисовывалась крайне странная. Да, на первый взгляд казалось, что когда-то между Хильдегардой и молодым человеком по имени Кардьяр Де Фалуитон бушевал самый настоящий тайный роман. Вот только проскальзывало во всех этих письмах нечто настораживающее.
Когда в комнате совсем стемнело, я убрала прочитанные письма (все равно сейчас спускаться к ужину) и задумалась. И что все это значит? Просто страсть юности ко всяким тайнам? Юношеские фантазии или же самое настоящее предательство Хильдегарды?
Посмотрев на сундук, встала с лавки и подхватила плащ, накидывая его на плечи. Ужин. Потом можно будет взять несколько рукастых воинов и объяснить им про держатели для факелов. А еще надо будет зайти к Рагне и поговорить о своем спонтанном колдовстве. И без загадок прошлого дел полно. Хотя интуиция подсказывает, что мне обязательно нужно в этом разобраться. Если что-то и должно случиться, то только ближе к лету. Так что время еще есть.
Тор явно поговорил с воинами заранее, так как во время ужина многие с любопытством на меня посматривали, будто дожидаясь чего-то. Когда я закончила с едой и встала, секунду спустя вслед за мной поднялось еще человек двадцать. Тор тоже пошел, еще по дороге принимаясь расспрашивать подробности работы, предстоящей им. Начать решили именно с того коридора, который находился рядом с женской комнатой.
Когда все разобрались, что от них требуется, то зафыркали, уверяя, что справятся в два счета. На самом деле все оказалось не так легко, но в итоге им всё-таки удалось сделать это. Правда, позже придется замазывать дыры вокруг штырей, но это мелочь.
Поставленный в немного измененный держатель факел повел себя крайне дисциплинировано, то есть коптил, конечно, немного, но делал это в стороне от стены. Понятно, внешний вид держателей оставлял желать лучшего, но пока достаточно и этого. Потом можно будет подбить кузнеца, чтобы отлил что-нибудь более симпатичное. Хм, а кузнец здесь есть? А он умеет уже лить или только кует? Надо будет позже узнать, но это дело не первой важности.
После окончания работ мужчины горячо заверили, что готовы помочь всем, чем могут, если это нам понадобится. И неясно чего в этих заверениях было больше: искреннего желания помочь или же жажды покрасоваться своими умениями перед женщинами. Впрочем, отказываться мы все равно не стали.