Гробницы пяти магов
Часть 23 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ну-у-у… – протянула Флоренс и выпалила: – А давай я на время турнира буду дамой твоего сердца? У меня и лента хорошая есть, ты сможешь ее на шлем повязать. Ну, Гарольд, не будь букой! За меня никто никогда не сражался, понимаешь? Денег у моего папы много, но…
– Все-все! – остановил ее Гарольд. – Хорошо, Флайт, ты на время турнира – предмет моих грез. Серенад я тебе не обещаю, но прославлять на ристалище твое имя буду.
– Ура! – Фло даже умудрилась от радости подпрыгнуть в седле. – Девчонки в школе от зависти сдохнут. Эраст, твоя Фюрьи – первой!
– Хррр! – прорычал я, уже не имея в запасе негрубых слов.
– Не рычи! – подал голос Карл. – Эраст, если честно, я не понял, с чего ты отказался-то. Я же знаю – ты не трус.
– Завидую я твоей жене, Фальк, – с печалью глянула на него Аманда. – Ну, если таковая будет.
– Почему? – крайне удивился Карл.
– Ты даже когда рогами будешь дверь сносить, то и тогда их не заметишь, потому что всегда даже очевидных вещей не видишь. Вот ей и удобно будет! – пояснила ему Аманда. – Все, закрыли тему. Мы друг про друга и так все знаем, а что думают остальные, нас не должно волновать. Тем более что ни про кого из нас скоро никто ничего хорошего думать не будет.
– А это-то почему? – с мукой в голосе спросил Карл, которому нравилось, чтобы его любили и им восхищались. Как все сильные люди, он был немного тщеславен.
– Потому что мы подмастерья мага, – в один голос ответили ему Луиза и Аманда. – И если мы получим посохи, нас никто не будет любить. Магов не любят!
– Плохо, – вздохнул Карл, но вскоре отвлекся от грустных мыслей, засмотревшись на почти ничем не прикрытых гимнасток на дощатом помосте.
Разговора с отцом Луизы этим вечером у нас не получилось – Марло передал нам, что его господин просил принести свои извинения, но нынче он очень устал. Впрочем, господина де Лакруа он принять готов, поскольку ему этот разговор был обещан.
Робер немедленно отошел с Луизой в сторонку, и парочка зашепталась о чем-то своем.
Дожидаться итога разговора мы не стали – дружба дружбой, но есть сферы, в которые лезть не стоит. Потому, пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись по покоям – семейство де ла Мале жило на широкую ногу, каждому из нас досталось по собственной спальне.
С полчаса повертевшись под пуховым одеялом, я почти уже уснул, даже забыв задуть свечу, но тут скрипнула входная дверь, и по отполированным доскам пола прошлепали чьи-то босые ноги.
– Какого демона? – Я разлепил глаза, приподнимаясь на локтях. – Кому тут не спится?
– Заткнись, Эраст. – Аманда, облаченная в шелковую ночную рубаху, была серьезна и сосредоточенна, она приподняла одеяло и скользнула под него. – Я тут подумала… Все, включая моего отца, уверены в том, что мы с тобой переспали. Все. То есть тебе досталось ни за что, и моя репутация тоже, выходит, безвинно пострадала.
– И ты решила соответствовать тому, о чем все говорят или думают? – уточнил я.
– В некоторых вопросах ты не такой тупой, каким кажешься. – Девичьи руки сомкнулись у меня на спине. – Хоть что-то.
Наверное, мне надо было бы задать ей какой-нибудь глупый вопрос вроде: «Ты хорошо подумала?» или там: «А ты уверена, что этого хочешь?». Но я хорошо запомнил слова Агриппы, который мне говорил, что женщины всегда все решают сами. И если уж она к тебе пришла, то будь уверен в том, что она все обдумала как следует, а потому не теряй времени. Если же будешь задавать ей много вопросов и слишком долго раздумывать, то с ней вскоре окажется тот, кто такой ерундой не занимается, а ты будешь стоять в сторонке и кусать себе локти.
– Только ты поаккуратнее, – как-то непривычно застенчиво попросила меня Аманда, когда я стянул с нее потрескивающий шелк. – Пожалуйста!
– Все будет хорошо, – пообещал ей я и задул свечу на прикроватном столике.
Глава 12
– И-и-и… победителем становится… Э-э-эльберт ди Кресс! – зычно возвестил герольд, махнув рукой в сторону шального от счастья юноши, который только что одолел последнего соперника и стал победителем состязания среди оруженосцев.
Сегодня был второй день турнира. Первый, вчерашний, был похож на закуски, которые подают к столу для разжигания аппетита перед тем, как вынести основное блюдо.
Началось вчера все, как это ни странно, с жонглеров – их в Форнасионе любили, и они всегда были участниками любого действа, будь то рыцарский турнир или просто городской праздник. Следом рыцари, которые желали прославить имя своей дамы сердца, соревновались в том, что лихо подцепляли копьями их платки, размещенные на ристалище в специальных зажимах. Побеждал тот, кто сделает это быстрее остальных и при этом не разорвет платок в клочья.
Гарольд во время этого состязания принципиально не смотрел в сторону Флоренс Флайт, которая шмыгала носом, сопела и всячески давала ему понять, что он тоже мог бы сделать девушке приятное.
После королевские гвардейцы демонстрировали свое мастерство, изобразив что-то вроде игровой сценки, показывающей разгром чьей-то там армии, которая в какие-то древние времена пыталась захватить Форнасион. Мечи звенели совершенно по-настоящему, мне даже показалось, что в какой-то миг драка из притворной перешла в реальную. Некоторых гвардейцев по окончании действа вроде как даже уносили с ристалища бездыханными.
Надо заметить, что король Стивен был воистину добрейший монарх, он дал возможность поучаствовать в состязаниях в честь своего дня рождения всем-всем-всем, даже простолюдинам.
Любой зритель, независимо от того, кем он был – благородным, горожанином, торговцем или даже землепашцем, мог поучаствовать в состязаниях лучников, которые начались после обеда и продлились до вечера. Кстати, интереснейшее зрелище, доложу я вам. Победил в них королевский гвардеец, который расщепил стрелой ивовый прут на таком расстоянии, что даже представить невозможно. Впрочем, его противник – стройный юноша с аккуратной бородкой и в зеленом плаще с капюшоном стрелял тоже преизрядно, за что и был награжден королем, который сказал, что подобный молодец не может остаться без приза. Стивен Третий самолично вручил ему серебряную стрелу и вроде даже пригласил к себе на службу.
Но самое интересное началось сегодня. На второй день с утра были назначены одиночные поединки оруженосцев – сначала конные, а потом пешие, на мечах. Ну а вторая половина дня отводилась под джостру – одиночные сшибки рыцарей, в которых собирался принять участие мой друг Монброн.
Все происходило стремительно. Сначала оруженосцев было шестнадцать, но уже очень скоро их осталось восемь. Еще четыре сшибки, сопровождаемые треском ломающихся копий и грохотом доспехов, – и их уж вдвое меньше.
Потом оставшиеся начали махать мечами на зелени ристалища, и в результате вон стоит победитель и не может поверить в свою удачу.
А еще здесь, на трибунах, очень хорошо думается, здесь комфортно, навес надежно защищает от жаркого солнца, и в любой момент можно попросить себе вина. Нет-нет, доброта монарха была не столь беспредельной, чтобы так баловать всех зрителей. Дело обстояло подобным образом конкретно на этой трибуне. Королевской.
Места тут нам обеспечил отец Луизы. Еще вчера утром, за завтраком, он нам вручил массивные серебряные кругляши, на которых была отчеканена надпись: «Стивен Третий. Тридцать лет». К ним прилагалась серебряная же цепочка для ношения на шее.
– Какая прелесть! – охнула Флоренс.
– Кулон дает вам право наблюдать турнир с королевской трибуны, – улыбаясь, сообщил нам граф де ла Мале. – Это наименьшее, что я могу сделать для друзей моей дочери.
– А потом их надо будет возвращать? – поинтересовалась Фло, сразу же надевая кругляш на шею.
– Нет, – засмеялся граф. – Помимо того, что это пропуск на трибуны, это еще и памятные знаки, так что они теперь ваши насовсем.
Он вообще оказался очень и очень хорошим человеком, даже о Жакобе и Фрише не забыл, передав им через Луизу кожаные жетоны, которые давали право прохода на общие трибуны. Граф прекрасно понял, что никакие они не слуги, но мысль о том, что мы ставим их на одну ступень с собой, принять не мог, потому жетоны были именно кожаные, на трибуны для простонародья. Но зато – на все три дня турнира.
Впрочем, наших друзей и такие пропуска устроили, причем даже Фриша ничего колкого говорить не стала, прекрасно все понимая. Только спросила у Луизы:
– А Флику, если что, твой папаша добудет такой же?
– Конечно, – без тени сомнения ответила та. – Да я и сама, если надо, у дядюшки Томмена, королевского распорядителя, для него пропуск выпрошу. Главное, чтобы он наконец появился.
Мы начали уже всерьез подозревать, что Форсезу не удалось ничего сделать для нашего спутника. По идее, он должен был нас даже обогнать – мы-то перлись через Пустоши, кружным путем, его же Виктор обещал отправить прямой дорогой. Теперь нам стало ясно, что он имел в виду, говоря: «Туда сейчас многие направляются». Именно турнир.
Но мы здесь, а Флика все нет.
Так вот – на королевской трибуне хорошо думается, несмотря на гвалт со всех сторон. И первое место в моих мыслях занимала Аманда, в этом не было ничего странного.
Ушла она тогда от меня довольно быстро, причем прихватив с собой простыню. На мое:
– А как же я? Мне на чем спать? – Она ответила:
– То есть в замке на соломенном тюфячке спал, и тебе нормально было, а тут без простыни никак?
– Так горничные что подумают? – попытался объяснить ей я. – Вечером простыня была, утром ее нет.
– Пусть думают, что хотят. – Она была непреклонна. – И вообще, это твои заботы, они меня не интересуют.
Как мне показалось, она то ли уже жалела о том, что сделала, то ли пыталась скрыть под этой маской суровости некую растерянность. За завтраком она на меня вовсе не смотрела, да и на трибунах садиться рядом не стала. Как ребенок, честное слово.
Но нынешней ночью она снова пришла в мои покои, буркнула:
– Подвинься, – и залезла под одеяло.
– Простыню не отдам, – сообщил я ей. – Сдается мне, служанки решили, что я ее то ли на носовые платки пустил, то ли еще куда. А то и вовсе попросту украл. Глазели так, что мне даже не по себе стало.
– Ты дикий барон из Лесного края, – уточнила Аманда, обнимая меня и приблизив свое лицо к моему. – Вот они так и решили.
– Зачем ты вообще это учудила? – Я фыркнул – ее короткие черные волосы мазнули меня по носу. – Пара маленьких пятен крови, делов-то. Никто бы и не заметил ничего.
– Я же говорю – неотесанный барон, – сузила глаза Аманда. – Что с тебя возьмешь? Говорить такое девушке, отдавшей тебе самое дорогое, что у нее есть. То есть было.
– Да еще и принцессе, – заметил я, погладив ее по щеке.
– Сволочь, – закончила она, а потом нам стало не до разговоров.
Ушла она на этот раз от меня только под утро, когда темнота в комнате стала потихоньку рассеиваться.
– Скажи, – спросила она у меня, накидывая на плечи шелковый халат. – Перстень, что тебе дала Фюрьи, ты снял из-за того, что между нами случилось?
Ну да, еще накануне подарок Рози покинул мой палец и отправился в кошель.
– Если да, то зря, – продолжила Аманда. – У богов к тебе претензий не будет. Только ко мне и к Фюрьи, по крайней мере, так говорят легенды.
– А ты-то тут при чем? – опешил я.
– Я тебя соблазнила, зная, что ты предназначен другой, – пояснила Аманда. – Вот если бы ты пошел к шлюхам, тогда перепало бы только Рози. А так и мне достанется.
– Новое дело, – пробормотал я.
– Да ладно тебе. – Аманда погладила меня по щеке прохладной ладонью. – Я в это все не слишком верю. Точнее, вовсе не верю. Ерунда это все. Я не люблю Фюрьи и этого никогда не скрывала, но не стала бы подвергать ее опасности понапрасну. Все эти рассказы о проклятиях перстней – сказки, которые придумали девушки, чтобы удержать своих избранников, и не более того. Так что можешь смело носить свидетельство собственной тупости и необразованности. Что глаза таращишь? Сам подумай – каким надо быть идиотом, чтобы связать свою судьбу с такой стервой, как Рози?
Вообще-то я перстень снял по совершенно другой причине. В Форнасионе сейчас находились представители семейства де Фюрьи, и у меня не было ни малейшего желания общения с ними. Украшение приметное, новость про то, что их родственница его кому-то вручила, для них таковой уже не являлась, так чего зря гусей дразнить?
Но про проклятие богов я даже и не вспомнил, чего врать?
– А если я сознательно это сделал? – не удержался я. – Ну, а что? Рози красивая, умная и королевских кровей. Отличная партия для такой деревенщины, как я?
Меня перестали гладить по щеке и резко по ней ударили. Ну и тяжелая же рука у Аманды!
– Все-все! – остановил ее Гарольд. – Хорошо, Флайт, ты на время турнира – предмет моих грез. Серенад я тебе не обещаю, но прославлять на ристалище твое имя буду.
– Ура! – Фло даже умудрилась от радости подпрыгнуть в седле. – Девчонки в школе от зависти сдохнут. Эраст, твоя Фюрьи – первой!
– Хррр! – прорычал я, уже не имея в запасе негрубых слов.
– Не рычи! – подал голос Карл. – Эраст, если честно, я не понял, с чего ты отказался-то. Я же знаю – ты не трус.
– Завидую я твоей жене, Фальк, – с печалью глянула на него Аманда. – Ну, если таковая будет.
– Почему? – крайне удивился Карл.
– Ты даже когда рогами будешь дверь сносить, то и тогда их не заметишь, потому что всегда даже очевидных вещей не видишь. Вот ей и удобно будет! – пояснила ему Аманда. – Все, закрыли тему. Мы друг про друга и так все знаем, а что думают остальные, нас не должно волновать. Тем более что ни про кого из нас скоро никто ничего хорошего думать не будет.
– А это-то почему? – с мукой в голосе спросил Карл, которому нравилось, чтобы его любили и им восхищались. Как все сильные люди, он был немного тщеславен.
– Потому что мы подмастерья мага, – в один голос ответили ему Луиза и Аманда. – И если мы получим посохи, нас никто не будет любить. Магов не любят!
– Плохо, – вздохнул Карл, но вскоре отвлекся от грустных мыслей, засмотревшись на почти ничем не прикрытых гимнасток на дощатом помосте.
Разговора с отцом Луизы этим вечером у нас не получилось – Марло передал нам, что его господин просил принести свои извинения, но нынче он очень устал. Впрочем, господина де Лакруа он принять готов, поскольку ему этот разговор был обещан.
Робер немедленно отошел с Луизой в сторонку, и парочка зашепталась о чем-то своем.
Дожидаться итога разговора мы не стали – дружба дружбой, но есть сферы, в которые лезть не стоит. Потому, пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись по покоям – семейство де ла Мале жило на широкую ногу, каждому из нас досталось по собственной спальне.
С полчаса повертевшись под пуховым одеялом, я почти уже уснул, даже забыв задуть свечу, но тут скрипнула входная дверь, и по отполированным доскам пола прошлепали чьи-то босые ноги.
– Какого демона? – Я разлепил глаза, приподнимаясь на локтях. – Кому тут не спится?
– Заткнись, Эраст. – Аманда, облаченная в шелковую ночную рубаху, была серьезна и сосредоточенна, она приподняла одеяло и скользнула под него. – Я тут подумала… Все, включая моего отца, уверены в том, что мы с тобой переспали. Все. То есть тебе досталось ни за что, и моя репутация тоже, выходит, безвинно пострадала.
– И ты решила соответствовать тому, о чем все говорят или думают? – уточнил я.
– В некоторых вопросах ты не такой тупой, каким кажешься. – Девичьи руки сомкнулись у меня на спине. – Хоть что-то.
Наверное, мне надо было бы задать ей какой-нибудь глупый вопрос вроде: «Ты хорошо подумала?» или там: «А ты уверена, что этого хочешь?». Но я хорошо запомнил слова Агриппы, который мне говорил, что женщины всегда все решают сами. И если уж она к тебе пришла, то будь уверен в том, что она все обдумала как следует, а потому не теряй времени. Если же будешь задавать ей много вопросов и слишком долго раздумывать, то с ней вскоре окажется тот, кто такой ерундой не занимается, а ты будешь стоять в сторонке и кусать себе локти.
– Только ты поаккуратнее, – как-то непривычно застенчиво попросила меня Аманда, когда я стянул с нее потрескивающий шелк. – Пожалуйста!
– Все будет хорошо, – пообещал ей я и задул свечу на прикроватном столике.
Глава 12
– И-и-и… победителем становится… Э-э-эльберт ди Кресс! – зычно возвестил герольд, махнув рукой в сторону шального от счастья юноши, который только что одолел последнего соперника и стал победителем состязания среди оруженосцев.
Сегодня был второй день турнира. Первый, вчерашний, был похож на закуски, которые подают к столу для разжигания аппетита перед тем, как вынести основное блюдо.
Началось вчера все, как это ни странно, с жонглеров – их в Форнасионе любили, и они всегда были участниками любого действа, будь то рыцарский турнир или просто городской праздник. Следом рыцари, которые желали прославить имя своей дамы сердца, соревновались в том, что лихо подцепляли копьями их платки, размещенные на ристалище в специальных зажимах. Побеждал тот, кто сделает это быстрее остальных и при этом не разорвет платок в клочья.
Гарольд во время этого состязания принципиально не смотрел в сторону Флоренс Флайт, которая шмыгала носом, сопела и всячески давала ему понять, что он тоже мог бы сделать девушке приятное.
После королевские гвардейцы демонстрировали свое мастерство, изобразив что-то вроде игровой сценки, показывающей разгром чьей-то там армии, которая в какие-то древние времена пыталась захватить Форнасион. Мечи звенели совершенно по-настоящему, мне даже показалось, что в какой-то миг драка из притворной перешла в реальную. Некоторых гвардейцев по окончании действа вроде как даже уносили с ристалища бездыханными.
Надо заметить, что король Стивен был воистину добрейший монарх, он дал возможность поучаствовать в состязаниях в честь своего дня рождения всем-всем-всем, даже простолюдинам.
Любой зритель, независимо от того, кем он был – благородным, горожанином, торговцем или даже землепашцем, мог поучаствовать в состязаниях лучников, которые начались после обеда и продлились до вечера. Кстати, интереснейшее зрелище, доложу я вам. Победил в них королевский гвардеец, который расщепил стрелой ивовый прут на таком расстоянии, что даже представить невозможно. Впрочем, его противник – стройный юноша с аккуратной бородкой и в зеленом плаще с капюшоном стрелял тоже преизрядно, за что и был награжден королем, который сказал, что подобный молодец не может остаться без приза. Стивен Третий самолично вручил ему серебряную стрелу и вроде даже пригласил к себе на службу.
Но самое интересное началось сегодня. На второй день с утра были назначены одиночные поединки оруженосцев – сначала конные, а потом пешие, на мечах. Ну а вторая половина дня отводилась под джостру – одиночные сшибки рыцарей, в которых собирался принять участие мой друг Монброн.
Все происходило стремительно. Сначала оруженосцев было шестнадцать, но уже очень скоро их осталось восемь. Еще четыре сшибки, сопровождаемые треском ломающихся копий и грохотом доспехов, – и их уж вдвое меньше.
Потом оставшиеся начали махать мечами на зелени ристалища, и в результате вон стоит победитель и не может поверить в свою удачу.
А еще здесь, на трибунах, очень хорошо думается, здесь комфортно, навес надежно защищает от жаркого солнца, и в любой момент можно попросить себе вина. Нет-нет, доброта монарха была не столь беспредельной, чтобы так баловать всех зрителей. Дело обстояло подобным образом конкретно на этой трибуне. Королевской.
Места тут нам обеспечил отец Луизы. Еще вчера утром, за завтраком, он нам вручил массивные серебряные кругляши, на которых была отчеканена надпись: «Стивен Третий. Тридцать лет». К ним прилагалась серебряная же цепочка для ношения на шее.
– Какая прелесть! – охнула Флоренс.
– Кулон дает вам право наблюдать турнир с королевской трибуны, – улыбаясь, сообщил нам граф де ла Мале. – Это наименьшее, что я могу сделать для друзей моей дочери.
– А потом их надо будет возвращать? – поинтересовалась Фло, сразу же надевая кругляш на шею.
– Нет, – засмеялся граф. – Помимо того, что это пропуск на трибуны, это еще и памятные знаки, так что они теперь ваши насовсем.
Он вообще оказался очень и очень хорошим человеком, даже о Жакобе и Фрише не забыл, передав им через Луизу кожаные жетоны, которые давали право прохода на общие трибуны. Граф прекрасно понял, что никакие они не слуги, но мысль о том, что мы ставим их на одну ступень с собой, принять не мог, потому жетоны были именно кожаные, на трибуны для простонародья. Но зато – на все три дня турнира.
Впрочем, наших друзей и такие пропуска устроили, причем даже Фриша ничего колкого говорить не стала, прекрасно все понимая. Только спросила у Луизы:
– А Флику, если что, твой папаша добудет такой же?
– Конечно, – без тени сомнения ответила та. – Да я и сама, если надо, у дядюшки Томмена, королевского распорядителя, для него пропуск выпрошу. Главное, чтобы он наконец появился.
Мы начали уже всерьез подозревать, что Форсезу не удалось ничего сделать для нашего спутника. По идее, он должен был нас даже обогнать – мы-то перлись через Пустоши, кружным путем, его же Виктор обещал отправить прямой дорогой. Теперь нам стало ясно, что он имел в виду, говоря: «Туда сейчас многие направляются». Именно турнир.
Но мы здесь, а Флика все нет.
Так вот – на королевской трибуне хорошо думается, несмотря на гвалт со всех сторон. И первое место в моих мыслях занимала Аманда, в этом не было ничего странного.
Ушла она тогда от меня довольно быстро, причем прихватив с собой простыню. На мое:
– А как же я? Мне на чем спать? – Она ответила:
– То есть в замке на соломенном тюфячке спал, и тебе нормально было, а тут без простыни никак?
– Так горничные что подумают? – попытался объяснить ей я. – Вечером простыня была, утром ее нет.
– Пусть думают, что хотят. – Она была непреклонна. – И вообще, это твои заботы, они меня не интересуют.
Как мне показалось, она то ли уже жалела о том, что сделала, то ли пыталась скрыть под этой маской суровости некую растерянность. За завтраком она на меня вовсе не смотрела, да и на трибунах садиться рядом не стала. Как ребенок, честное слово.
Но нынешней ночью она снова пришла в мои покои, буркнула:
– Подвинься, – и залезла под одеяло.
– Простыню не отдам, – сообщил я ей. – Сдается мне, служанки решили, что я ее то ли на носовые платки пустил, то ли еще куда. А то и вовсе попросту украл. Глазели так, что мне даже не по себе стало.
– Ты дикий барон из Лесного края, – уточнила Аманда, обнимая меня и приблизив свое лицо к моему. – Вот они так и решили.
– Зачем ты вообще это учудила? – Я фыркнул – ее короткие черные волосы мазнули меня по носу. – Пара маленьких пятен крови, делов-то. Никто бы и не заметил ничего.
– Я же говорю – неотесанный барон, – сузила глаза Аманда. – Что с тебя возьмешь? Говорить такое девушке, отдавшей тебе самое дорогое, что у нее есть. То есть было.
– Да еще и принцессе, – заметил я, погладив ее по щеке.
– Сволочь, – закончила она, а потом нам стало не до разговоров.
Ушла она на этот раз от меня только под утро, когда темнота в комнате стала потихоньку рассеиваться.
– Скажи, – спросила она у меня, накидывая на плечи шелковый халат. – Перстень, что тебе дала Фюрьи, ты снял из-за того, что между нами случилось?
Ну да, еще накануне подарок Рози покинул мой палец и отправился в кошель.
– Если да, то зря, – продолжила Аманда. – У богов к тебе претензий не будет. Только ко мне и к Фюрьи, по крайней мере, так говорят легенды.
– А ты-то тут при чем? – опешил я.
– Я тебя соблазнила, зная, что ты предназначен другой, – пояснила Аманда. – Вот если бы ты пошел к шлюхам, тогда перепало бы только Рози. А так и мне достанется.
– Новое дело, – пробормотал я.
– Да ладно тебе. – Аманда погладила меня по щеке прохладной ладонью. – Я в это все не слишком верю. Точнее, вовсе не верю. Ерунда это все. Я не люблю Фюрьи и этого никогда не скрывала, но не стала бы подвергать ее опасности понапрасну. Все эти рассказы о проклятиях перстней – сказки, которые придумали девушки, чтобы удержать своих избранников, и не более того. Так что можешь смело носить свидетельство собственной тупости и необразованности. Что глаза таращишь? Сам подумай – каким надо быть идиотом, чтобы связать свою судьбу с такой стервой, как Рози?
Вообще-то я перстень снял по совершенно другой причине. В Форнасионе сейчас находились представители семейства де Фюрьи, и у меня не было ни малейшего желания общения с ними. Украшение приметное, новость про то, что их родственница его кому-то вручила, для них таковой уже не являлась, так чего зря гусей дразнить?
Но про проклятие богов я даже и не вспомнил, чего врать?
– А если я сознательно это сделал? – не удержался я. – Ну, а что? Рози красивая, умная и королевских кровей. Отличная партия для такой деревенщины, как я?
Меня перестали гладить по щеке и резко по ней ударили. Ну и тяжелая же рука у Аманды!