Гробница Крокодила
Часть 2 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Еще рано, – холодно бросил Теламон.
Опустившись на корточки, он показал пленнику маленького аметистового сокола у себя на запястье. На лице раба отразились боль и горе. Эта печать принадлежала Пирре.
– Усерреф, – Теламон тихо обратился к египтянину по имени, – скажи, где ты спрятал кинжал, и я дарую тебе быструю смерть. Твои родные устроят тебе похороны со всеми подобающими ритуалами, и твой дух присоединится к духам предков. Но если откажешься, мы силой вырвем у тебя признание. А потом бросим твое тело воронам, и твой дух будет вечно скитаться неприкаянный. Советую выбрать легкий путь.
И снова Усерреф поглядел Теламону в глаза. Египтянин еще раз покачал головой. Теламон не ожидал от ничтожного раба такой отваги.
Тут вмешался стоявший позади Керашер:
– Пусть его отведут обратно…
– Нет, – возразил Теламон. – Мы и так слишком много времени потеряли.
Встав, он взглянул на Алекто и с удовольствием отметил, что тетя ждет его распоряжения. Да, Теламон и впрямь главный. Боги на его стороне. Скоро кинжал Короносов будет у него, и на этот раз ни Гилас, ни Пирра ему не помешают: они далеко, на Кефтиу. Никто не встанет на пути у Теламона.
Уперев руки в бедра, он расправил плечи.
– Приступим, – объявил Теламон.
1
– Нигде такой земли не видел, – пробормотал себе под нос Гилас. – Тут же ничегошеньки нет.
Только вялое Море под знойным Солнцем и бескрайняя мерцающая равнина, вся засыпанная песком.
– На Египет совсем не похоже, – прибавила Пирра. – Усерреф рассказывал, что его страну разделяет на две половины большая Река, а по берегам – поля, деревни и храмы. Он говорил… – Пирра облизнула губы. – Говорил, что вокруг Египта только бесконечный красный песок. Усерреф называл это место «дешрет».
– Пустыня, – сказал по-своему Гилас.
Пирра встретилась с ним взглядом:
– Египтяне здесь мертвых хоронят.
Дешрет.
Гилас и не подозревал, что Солнце способно печь так беспощадно. Воздух раскаленный, будто вдыхаешь дым от костра. Щурясь на ослепительно-ярком свете, мальчик окинул взглядом подрагивающую в туманной дымке равнину. Ни деревень, ни Реки. Только какая-то странная горка из камней да пыльная поросль. Тут ветер поднял над землей песок и закрутил его воронкой. Гиласу даже не по себе стало.
А далеко в Море их корабль уже превратился в крошечную точку.
– У них и в мыслях не было плыть с нами в Египет, – с горечью произнес мальчик. – Украли наше золото и бросили нас тут умирать.
– Хорошо, что не убили и за борт не выкинули, – заметила Пирра. – Даже оружие не отобрали.
– По-твоему, нам еще и повезло?
– Нет, зато мы живы-здоровы.
В словах Пирры была своя правда, но Гиласу хотелось рвать и метать от ярости и осыпать проклятиями подлых, лживых финикийцев. Больше одной луны они с Пиррой прятались среди кефтийских холмов вместе с Эхо и Разбойницей, с нетерпением дожидаясь корабля, идущего в Египет. А когда наконец нашли капитана, согласившегося взять их на борт, из-за сильного ветра судно сбилось с курса, и команда возложила всю вину на пассажиров. «Чужеземцы приносят несчастье», – объявил капитан. А такую странную парочку еще поискать: мальчишка-акиец с диковинными золотистыми волосами, от которого ни на шаг не отходит молодая львица, и кефтийская девчонка со шрамом в форме полумесяца на щеке и живым соколом на запястье.
Разбойница прошла мимо Гиласа и обернулась – похоже, хочет, чтобы он ее подбодрил. Львица до сих пор ведет себя как детеныш, будто еще не поняла, что она уже почти взрослая. В Море ее укачивало, за время плавания Разбойница исхудала, шерсть у нее стала потрепанной, а теперь ее вдобавок облепили мухи. Вот она стоит с несчастным видом, тяжело дыша и дергая ушами.
Гилас развязал горловину бурдюка с водой, сложил ладонь ковшом и налил туда чуть-чуть воды. Разбойница жадно вылакала ее, едва не содрав шершавым языком кожу с руки мальчика.
– Извини, больше нельзя, – произнес Гилас.
Бурдюк заполнен всего наполовину. Надолго этих запасов не хватит.
– Может, до Египта недалеко? – с надеждой предположила Пирра. – Все реки впадают в Море, верно? Будем идти по берегу и отыщем ее.
– Или пойдем не в ту сторону и еще глубже в пустыню заберемся.
Парившая над равниной Эхо вдруг развернулась в воздухе и скрылась из вида.
– Что, если она знает, где Река? – произнесла Пирра, следя за полетом соколихи.
Гилас не ответил. Эхо может днями обходиться без воды, а они на такое не способны. Видно, Пирре пришла в голову та же мысль.
– Пойдем, – сказал мальчик. – Выроем яму. Если повезет, докопаем до воды.
Они побрели вдоль берега. Обжигающе горячий ветер швырял песок Гиласу в глаза. Пот стекал по спине струйками, впитываясь в моток веревки, висевший у мальчика на плече. Земля раскалилась так, что Гилас чувствовал жар даже сквозь подошвы сандалий из сыромятной кожи. Горячий воздух дрожал, и казалось, будто тень Гиласа танцует. Вдобавок голова разболелась: Гилас отчаянно надеялся, что причина в палящем Солнце, а не в том, что у него сейчас будет очередное видение.
Отойдя на пятьдесят шагов от Моря, они опустились на колени и стали копать руками песок, стараясь вырыть яму поглубже. Вскоре на дно просочилась влага. Гилас попробовал воду – и тут же выплюнул.
– Соленая, – с отвращением бросил он.
Пирра огляделась по сторонам:
– Вон на том кусте растут ягоды. Они съедоб-ные?
Гилас растерялся. Он Чужак, вырос в диких Горах, знает все растения Акии. Но таких кустов ни разу не видел.
– Понятия не имею, – смущенно произнес мальчик. – Но лучше их не трогать. Вдруг ядовитые?
Разбойница подошла к кусту и плюхнулась посреди жалкого островка тени. Передними лапами она отгоняла мух.
Тут из куста раздалось сердитое шипение.
Разбойница вскочила и отпрянула.
Не успели Гилас и Пирра опомниться, как из-под куста стремительной молнией вылетела змея. Но вместо того чтобы уползти, она развернулась и встала на кончик хвоста. Змея покачала плоской черной головой из стороны в сторону и вдруг плюнула в Разбойницу. Львица попыталась увернуться. Струйка яда пролетела мимо ее глаза и попала в нос. Гилас метнул нож. Клинок вонзился чуть ниже змеиной головы, пригвоздив ее к песку. Змея извивалась и билась, но Пирра взяла камень и одним ударом прекратила ее страдания.
Повисло потрясенное молчание.
Разбойница чихнула и стала тереться мордой о песок. Гилас выдернул нож и отрубил змее голову.
– Ты когда-нибудь видел, чтобы змеи так делали? – переводя дух, спросила Пирра.
– Нет, – коротко бросил Гилас.
Они переглянулись. Убить первое живое существо, встретившееся на пути, – дурной знак. А что, если для неизвестных богов, властвующих над египетской землей, эта змея – священное животное?
Разбойница с любопытством потрогала жертву передней лапой. Гилас отстранил львицу и полой туники вытер с ее носа остатки яда.
– Давай съедим змею. Как думаешь, можно? – спросила Пирра.
– Не знаю, – буркнул Гилас. Вдруг злость вырвалась наружу. – Я не знаю! – закричал он, полоснув по кусту ножом. – Не знаю, что тут растет и кто тут водится! Не знаю, пригодны ли эти ягоды в пищу! И да, я ни разу не видел, чтобы змея стояла на хвосте и плевалась!
– Гилас, перестань, ты напугал Разбойницу!
Спрятавшись за Пиррой, молодая львица глядела на Гиласа, прижав уши.
– Извини, – буркнул Гилас.
Разбойница вышла и потерлась мохнатой щекой о его бедро. Гилас почесал ее крупную золотистую голову, пытаясь успокоить одновременно и львицу, и себя.
– Когда я тебя в первый раз встретила, мы застряли на острове без еды и воды, – ровным тоном напомнила Пирра. – Но ведь не пропали, выжили.
– Это другое.
– Согласна, но если даже ты здесь не приспособишься, значит в пустыне выжить невозможно.
Тут на плечо Пирры села Эхо и ласково потянула девочку за прядь темных волос. Пирра одним пальцем погладила желтую чешуйчатую ногу Эхо.
Разбойница глядела на Гиласа снизу вверх. В больших золотистых глазах отражалось безусловное доверие.
– Значит, так, – произнес Гилас. – У нас есть полбурдюка воды, два ножа, моя праща, моток веревки и убитая змея. Узнать бы еще, можно ли ее есть.
– Животные сразу чувствуют яд, – заметила Пирра. – Если Разбойница и Эхо не откажутся от змеиного мяса…
Гилас кивнул:
– Давай проверим.
Отрезав часть хвоста, мальчик бросил ее Разбойнице, потом дал кусок поменьше Пирре. Девочка зажала его в кулаке. Эхо спрыгнула на манжету из сыромятной кожи на запястье Пирры, порвала мясо на куски и проглотила. А Разбойница между тем жевала свою порцию так, что вокруг только ошметки летели.
– Похоже, не отравимся, – заметила Пирра.
– Может, еще рыбы в Море наловим, – произнес Гилас.
Пирра хитро улыбнулась:
Опустившись на корточки, он показал пленнику маленького аметистового сокола у себя на запястье. На лице раба отразились боль и горе. Эта печать принадлежала Пирре.
– Усерреф, – Теламон тихо обратился к египтянину по имени, – скажи, где ты спрятал кинжал, и я дарую тебе быструю смерть. Твои родные устроят тебе похороны со всеми подобающими ритуалами, и твой дух присоединится к духам предков. Но если откажешься, мы силой вырвем у тебя признание. А потом бросим твое тело воронам, и твой дух будет вечно скитаться неприкаянный. Советую выбрать легкий путь.
И снова Усерреф поглядел Теламону в глаза. Египтянин еще раз покачал головой. Теламон не ожидал от ничтожного раба такой отваги.
Тут вмешался стоявший позади Керашер:
– Пусть его отведут обратно…
– Нет, – возразил Теламон. – Мы и так слишком много времени потеряли.
Встав, он взглянул на Алекто и с удовольствием отметил, что тетя ждет его распоряжения. Да, Теламон и впрямь главный. Боги на его стороне. Скоро кинжал Короносов будет у него, и на этот раз ни Гилас, ни Пирра ему не помешают: они далеко, на Кефтиу. Никто не встанет на пути у Теламона.
Уперев руки в бедра, он расправил плечи.
– Приступим, – объявил Теламон.
1
– Нигде такой земли не видел, – пробормотал себе под нос Гилас. – Тут же ничегошеньки нет.
Только вялое Море под знойным Солнцем и бескрайняя мерцающая равнина, вся засыпанная песком.
– На Египет совсем не похоже, – прибавила Пирра. – Усерреф рассказывал, что его страну разделяет на две половины большая Река, а по берегам – поля, деревни и храмы. Он говорил… – Пирра облизнула губы. – Говорил, что вокруг Египта только бесконечный красный песок. Усерреф называл это место «дешрет».
– Пустыня, – сказал по-своему Гилас.
Пирра встретилась с ним взглядом:
– Египтяне здесь мертвых хоронят.
Дешрет.
Гилас и не подозревал, что Солнце способно печь так беспощадно. Воздух раскаленный, будто вдыхаешь дым от костра. Щурясь на ослепительно-ярком свете, мальчик окинул взглядом подрагивающую в туманной дымке равнину. Ни деревень, ни Реки. Только какая-то странная горка из камней да пыльная поросль. Тут ветер поднял над землей песок и закрутил его воронкой. Гиласу даже не по себе стало.
А далеко в Море их корабль уже превратился в крошечную точку.
– У них и в мыслях не было плыть с нами в Египет, – с горечью произнес мальчик. – Украли наше золото и бросили нас тут умирать.
– Хорошо, что не убили и за борт не выкинули, – заметила Пирра. – Даже оружие не отобрали.
– По-твоему, нам еще и повезло?
– Нет, зато мы живы-здоровы.
В словах Пирры была своя правда, но Гиласу хотелось рвать и метать от ярости и осыпать проклятиями подлых, лживых финикийцев. Больше одной луны они с Пиррой прятались среди кефтийских холмов вместе с Эхо и Разбойницей, с нетерпением дожидаясь корабля, идущего в Египет. А когда наконец нашли капитана, согласившегося взять их на борт, из-за сильного ветра судно сбилось с курса, и команда возложила всю вину на пассажиров. «Чужеземцы приносят несчастье», – объявил капитан. А такую странную парочку еще поискать: мальчишка-акиец с диковинными золотистыми волосами, от которого ни на шаг не отходит молодая львица, и кефтийская девчонка со шрамом в форме полумесяца на щеке и живым соколом на запястье.
Разбойница прошла мимо Гиласа и обернулась – похоже, хочет, чтобы он ее подбодрил. Львица до сих пор ведет себя как детеныш, будто еще не поняла, что она уже почти взрослая. В Море ее укачивало, за время плавания Разбойница исхудала, шерсть у нее стала потрепанной, а теперь ее вдобавок облепили мухи. Вот она стоит с несчастным видом, тяжело дыша и дергая ушами.
Гилас развязал горловину бурдюка с водой, сложил ладонь ковшом и налил туда чуть-чуть воды. Разбойница жадно вылакала ее, едва не содрав шершавым языком кожу с руки мальчика.
– Извини, больше нельзя, – произнес Гилас.
Бурдюк заполнен всего наполовину. Надолго этих запасов не хватит.
– Может, до Египта недалеко? – с надеждой предположила Пирра. – Все реки впадают в Море, верно? Будем идти по берегу и отыщем ее.
– Или пойдем не в ту сторону и еще глубже в пустыню заберемся.
Парившая над равниной Эхо вдруг развернулась в воздухе и скрылась из вида.
– Что, если она знает, где Река? – произнесла Пирра, следя за полетом соколихи.
Гилас не ответил. Эхо может днями обходиться без воды, а они на такое не способны. Видно, Пирре пришла в голову та же мысль.
– Пойдем, – сказал мальчик. – Выроем яму. Если повезет, докопаем до воды.
Они побрели вдоль берега. Обжигающе горячий ветер швырял песок Гиласу в глаза. Пот стекал по спине струйками, впитываясь в моток веревки, висевший у мальчика на плече. Земля раскалилась так, что Гилас чувствовал жар даже сквозь подошвы сандалий из сыромятной кожи. Горячий воздух дрожал, и казалось, будто тень Гиласа танцует. Вдобавок голова разболелась: Гилас отчаянно надеялся, что причина в палящем Солнце, а не в том, что у него сейчас будет очередное видение.
Отойдя на пятьдесят шагов от Моря, они опустились на колени и стали копать руками песок, стараясь вырыть яму поглубже. Вскоре на дно просочилась влага. Гилас попробовал воду – и тут же выплюнул.
– Соленая, – с отвращением бросил он.
Пирра огляделась по сторонам:
– Вон на том кусте растут ягоды. Они съедоб-ные?
Гилас растерялся. Он Чужак, вырос в диких Горах, знает все растения Акии. Но таких кустов ни разу не видел.
– Понятия не имею, – смущенно произнес мальчик. – Но лучше их не трогать. Вдруг ядовитые?
Разбойница подошла к кусту и плюхнулась посреди жалкого островка тени. Передними лапами она отгоняла мух.
Тут из куста раздалось сердитое шипение.
Разбойница вскочила и отпрянула.
Не успели Гилас и Пирра опомниться, как из-под куста стремительной молнией вылетела змея. Но вместо того чтобы уползти, она развернулась и встала на кончик хвоста. Змея покачала плоской черной головой из стороны в сторону и вдруг плюнула в Разбойницу. Львица попыталась увернуться. Струйка яда пролетела мимо ее глаза и попала в нос. Гилас метнул нож. Клинок вонзился чуть ниже змеиной головы, пригвоздив ее к песку. Змея извивалась и билась, но Пирра взяла камень и одним ударом прекратила ее страдания.
Повисло потрясенное молчание.
Разбойница чихнула и стала тереться мордой о песок. Гилас выдернул нож и отрубил змее голову.
– Ты когда-нибудь видел, чтобы змеи так делали? – переводя дух, спросила Пирра.
– Нет, – коротко бросил Гилас.
Они переглянулись. Убить первое живое существо, встретившееся на пути, – дурной знак. А что, если для неизвестных богов, властвующих над египетской землей, эта змея – священное животное?
Разбойница с любопытством потрогала жертву передней лапой. Гилас отстранил львицу и полой туники вытер с ее носа остатки яда.
– Давай съедим змею. Как думаешь, можно? – спросила Пирра.
– Не знаю, – буркнул Гилас. Вдруг злость вырвалась наружу. – Я не знаю! – закричал он, полоснув по кусту ножом. – Не знаю, что тут растет и кто тут водится! Не знаю, пригодны ли эти ягоды в пищу! И да, я ни разу не видел, чтобы змея стояла на хвосте и плевалась!
– Гилас, перестань, ты напугал Разбойницу!
Спрятавшись за Пиррой, молодая львица глядела на Гиласа, прижав уши.
– Извини, – буркнул Гилас.
Разбойница вышла и потерлась мохнатой щекой о его бедро. Гилас почесал ее крупную золотистую голову, пытаясь успокоить одновременно и львицу, и себя.
– Когда я тебя в первый раз встретила, мы застряли на острове без еды и воды, – ровным тоном напомнила Пирра. – Но ведь не пропали, выжили.
– Это другое.
– Согласна, но если даже ты здесь не приспособишься, значит в пустыне выжить невозможно.
Тут на плечо Пирры села Эхо и ласково потянула девочку за прядь темных волос. Пирра одним пальцем погладила желтую чешуйчатую ногу Эхо.
Разбойница глядела на Гиласа снизу вверх. В больших золотистых глазах отражалось безусловное доверие.
– Значит, так, – произнес Гилас. – У нас есть полбурдюка воды, два ножа, моя праща, моток веревки и убитая змея. Узнать бы еще, можно ли ее есть.
– Животные сразу чувствуют яд, – заметила Пирра. – Если Разбойница и Эхо не откажутся от змеиного мяса…
Гилас кивнул:
– Давай проверим.
Отрезав часть хвоста, мальчик бросил ее Разбойнице, потом дал кусок поменьше Пирре. Девочка зажала его в кулаке. Эхо спрыгнула на манжету из сыромятной кожи на запястье Пирры, порвала мясо на куски и проглотила. А Разбойница между тем жевала свою порцию так, что вокруг только ошметки летели.
– Похоже, не отравимся, – заметила Пирра.
– Может, еще рыбы в Море наловим, – произнес Гилас.
Пирра хитро улыбнулась: