Грядет Тьма

Когда закончится век пророков

И на судьбу мира лягут тени,

Только наше последнее пророчество запечатлится,

Отданное стражу, Хранителю Слова.



Обманщик окутает мир ложью,

Нечестивые падут от бледной руки смерти,

Тот, что спит в пыли, восстанет,

А вслед за ними грядет тьма.



Но под освещенным небом будет рожден

Наследник с благословенным взором,

Обещание прошлого будет нарушено,

Тень над будущим будет развеяна.



Последняя часть нашего пророчества откроется

В видении Дара и огня,

Чтобы заставить Тьму отступить

Или разрушить весь мир.





Шепот эхом отдавался по всему санктуму, пока не превратился в низкий гул. Блестящая вода потемнела, и омут снова стал неподвижным.

На санктум опустилась тишина. Хассан знал, что только он из присутствующих слышал пророчество в первый раз, но чувствовал эффект этих слов, так долго хранящихся в секрете, в задержанном дыхании их всех, в благоговении их взглядов.

Через мгновение до Хассана дошло, что все смотрели на него.

Первым заговорил капитан Везерборн:

– Вы родились в летнее солнцестояние шестнадцать лет назад. В ту ночь небо осветилось небесным светом.

Хассан смотрел на лицо лидера паладинов и чувствовал, что стоит на краю обрыва бесконечной правды, которая могла просто покончить с ним.

– Принц Хассан, вы и есть последний пророк.





II

Клятва





13

Джуд






ДЖУДУ БЫЛО ВСЕГО ДЕВЯТЬ, когда Пенроуз научила его первому коа. Каждый коа Дара сердца состоял из трех частей. Дыхание, которое фокусировало дар и вытягивало эшу из земли. Движение, которое наполняло его силой. И намерение – непоколебимая цель, истинный проводник.

Каждый коа Джуда был наполнен одинаковым намерением. Оно не менялось с тех пор, как он впервые услышал напев Дара внутри себя. Его приоритетом было это мгновение.

Юноша дал себе клятву, что, когда оно наступит, он отбросит в сторону все сомнения, все страхи, все желания, туманившие его сердце до этого. Он встанет и встретится со своей судьбой, наполненный лишь верой и непоколебимой преданностью.

– Я… я пророк? – произнес принц. – Это не имеет смысла. Пророки исчезли. Их не было уже столетие. Как может быть… как я могу быть?..

– Вы слышали их слова, – сказал Джуд. – Когда пророки исчезли, они оставили обещание, что родится новый пророк. И мы считаем, что этот пророк вы.

Джуду хотелось сказать еще так много всего. Что его судьба и судьба принца были переплетены. Что он все еще помнил о том дне, когда принц пришел в этот мир, и то, как осветилось небо в буре света.

Но слова замерли в его горле, и Джуд замолчал. Мгновение было здесь и сейчас, мгновение, которое он предвкушал с самого рождения.

И Джуд не чувствовал никаких изменений.

«Вот оно, – понял он. – Все, что ты получаешь».

Юноша думал, что наконец, взглянув в лицо пророка, он наполнится всем тем, чего ему не хватало. Но то были мысли ребенка. Ребенка, который смотрел на огни в небе и думал, что они предназначены для него.

Теперь он был взрослым мужчиной и знал правду. Его судьба наконец лежала перед ним, и не важно, был он готов к ней или нет.





14

Хассан





ХАССАН СТОЯЛ С ОТКРЫТЫМ РТОМ В ТИШИНЕ ХРАМА. Слова лидера паладинов все еще звенели в его голове, прокручивались снова и снова, пока не стали напоминать протяжное нежное бессмысленное жужжание.

Это и была бессмыслица. Абсурд. Хассан был готов рассмеяться.

– Должно быть, это ошибка, – наконец произнес он, переводя взгляд с капитана Везерборна на служителя и снова на капитана, словно один из них мог внезапно одуматься и понять, что сказанное ими невозможно.

– Ошибки нет, – сказал Эмир. – Знаки совпали.

– Знаки? – спросил Хассан. – Вы имеете в виду сказанное в пророчестве? Свет в небе?

Хассан знал историю благодатных огней, осветивших небо в день, когда он родился. Хератцы решили, что это знак: он вырастет и станет мудрым и достойным правителем. Жители королевства праздновали пять дней и пять ночей, и каждый год потом они освещали небо петардами и сигнальными ракетами, чтобы отметить это событие.

Никто и не думал, что это часть тайного пророчества.

Хассан покачал головой.

– Не я один родился в тот день.

– Это бы точно облегчило нам задачу, – сказал Эмир с улыбкой. – Но вы правы. После того дня у меня были одни только подозрения. Достаточно, чтобы присматривать за юным принцем Херата в ожидании следующего знака. И затем, две с половиной недели назад, он проявился.

Две с половиной недели назад. Хассан похолодел.

– Вы имеете в виду свидетелей в Назире.

– Да, – ответил Эмир. – Вот тогда я понял. Свидетели прервали род Сэйфов в Херате. Их переворот противоречил ранним пророчествам Семи пророков – пророчеству Назиры.

«Пока стоит маяк Назиры, род Сэйфов будет править». Хассан легонько коснулся компаса в кармане. Он все время возвращался к этим словам, пророчеству, закреплявшему его положение наследника.

– Пророчества нельзя нарушить, – неуверенно сказал Хассан. – Не так ли?

– Раньше этого никогда не происходило, – ответил капитан Везерборн. – Но пророки раньше этого никогда не предсказывали. Ученые Ордена проверили записи всех когда-либо сделанных пророчеств, и им не удалось найти ни одного, которое бы не произошло так, как предсказали пророки. Пророчество вашей семьи первое и единственное нарушенное. Что делает его вторым знаком, вы последний пророк. «Обещание прошлого будет нарушено».

– Но не я нарушил его. Это сделал Иерофан!

– Но вы, а точнее, ваша семья были предметом пророчества Назиры, – сказал Эмир. – Таким образом, нарушена была ваша судьба.

Хассан сглотнул.

– Итак, это два знака. Но как насчет третьего? «Наследник с благословенным взором»? Пророку полагается иметь Дар взора. У меня вообще нет Дара.