Гремучий ручей
Часть 34 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Наверное, она спросила это вслух, потому что Григорий ответил:
– Мы с ним осмотрели разрушенную часовню. Сева считает, что где-то там есть тайный ход.
– Ход куда? – спросила Ольга.
– В лабораторию фон Клейста. Мы слышали, как они со старухой говорили про лабораторию. А Сева вспомнил кое-что про часовню.
– И что?
– Ничего. – В голосе Григория послышалась горечь. – Ночью там нечего делать – слишком темно.
– Значит, нужно поискать ход днем.
– Я думаю, Митяй где-то там. – Григорий поднял воротник пальто. – Я почти уверен.
А Ольга думала, почему он ушел из часовни, почему не остался там верным псом дожидаться утра?
– Спугнули. – Григорий снова прочел ее немой вопрос. – Патруль с собаками. Не этими черными тварями, а другими, попроще. Они нас почуяли. Наверное, нам с пацаном повезло, что солдаты не спустили собак с поводков.
– Ты ему рассказал?
– Севе? А что я мог ему рассказать, тетя Оля? Как о таком расскажешь?
– И что ты сказал?
– Как есть, только без этих… мистических штук. Что сына моего фон Клейст похитил ради каких-то страшных экспериментов, что жену мою убил.
– А про девочек что сказал? Как объяснил?
– Сказал, старуха убила. Ради забавы.
– Он поверил?
– Не знаю. Я ему велел домой идти. Специально проследил, чтобы дошел, а не к часовне вернулся.
– Он пытался. – Ольга усмехнулась. Ей казалось, что мальчика Севу она знает очень хорошо, как знала любого из своих учеников.
– Пытался. Пришлось накостылять. Сначала накостылять, а потом пообещать, что возьму его в дело. В дело! Представляете, тетя Оля?! Этого семнадцатилетнего щенка!
– Я представляю, Гриня. У меня Танюшка такая же.
– А фон Клейст у себя! – Григорий ее словно бы и не слышал. – Я специально проверил, что этот ирод у себя в доме, а не там… – Он замолчал, – не с моим Митяем. – Он вдруг поймал Ольгу за рукав, заговорил торопливой скороговоркой: – А вы узнали что-нибудь, тетя Оля? Ну, про Митяя моего. Про вот это вот все… – Он взмахнул свободной рукой. – Мне показалось, что вы можете узнать. Что только вы одна и можете хоть что-нибудь сделать.
Что Ольге ему ответить? Что она, точно так же, как и он сам, бродит словно наощупь в темноте? Что баба Гарпина не оставила ей ничего, кроме намеков, хоть и обещала, что память вернется.
– Мне нужно время, – сказала Ольга.
– Много?
– Не знаю. Зыбко все, непонятно.
– Но вы пытаетесь разобраться?
– Каждую секунду, Григорий. Каждую свободную секунду. И я тебе помогу, как обещала, только сейчас нам нужно разойтись. Хоть немного передремать перед рассветом. Завтра много дел, а я слаба.
Не слаба, далеко не так слаба, как всего неделю назад. И сил прибавляется с каждым часом. Интересно, где в Гремучем ручье тот источник, из которого она черпает эти силы? Быть может, если его отыскать…
– Ваша правда, тетя Оля. – Григорий не стал спорить. Задумал еще одну вылазку, или решил прислушаться к голосу здравого смысла?
…Как бы то ни было, а отдохнуть этой ночью им было не суждено. Ольга почувствовала это первая, потянула замешкавшегося Григория за рукав в густую тень дома, прижала палец к губам. Молчи. Что бы ни случилось, молчи!
А случились псы. Гармония и Деймос выступили из темноты молчаливыми черными призраками. Григорий напрягся, рука его потянулась в карман пальто.
– Не вмешивайся, – сказала Ольга едва слышно. – Я сама.
Сейчас главное, чтобы твари не подали голос, чтобы не зарычали и не заскулили, не привлекли к ним внимание своего хозяина. Кто из них главный: Гармония или Деймос? С кем нужно договариваться?
Гармония! Определенно, она! Потому что только она всегда рядом с фон Клейстом и почти никогда со старухой.
Гармония скалилась и смотрела. Слава богу, пока молча, даже нерешительно. А ей, Ольге, мешкать никак нельзя, нужно действовать!
Как это получилось, она и сама не поняла. Видать, и у псов есть в душе какая-то петелька, за которую можно потянуть. Ольга нащупала эту петельку, осторожно потянула. А ведь могла дернуть с такой силой, что свернула бы собаке шею. Теперь она четко чувствовала в себе эту силу. Но нельзя, псы должны вернуться к хозяину.
Они и вернулись, сначала попятились от них с Григорием, а потом развернулись и рысью бросились прочь.
– Гармония! – Голос фон Клейста звучал совсем близко. Или это просто темнота и тишина так искажали звуки? – Гармония, что там, девочка моя?
Рядом с Ольгой выдохнул Григорий, вытер выступившую на лбу испарину, но с места не сдвинулся, ждал Ольгиного приказа. А она закрыла глаза, чтобы лучше слышать. Ей важно понять, как далеко от них фон Клейст и куда направляется.
На самом деле неблизко, метрах в десяти. Стоит на дорожке, нетерпеливым жестом похлопывая по ладони кожаными перчатками. И псы уже возле него. А значит, можно продолжать свой путь.
Фон Клейст двигался не к дому и не к воротам, быстрым шагом он шел в глубь парка. Кто бы сомневался, что Григорий рванет следом! Кто бы сомневался, что Ольга не позволит ему наделать глупостей!
Так они и шли: фон Клейст впереди, а они едва ли не ползком следом. Григорий надеялся. Ольга понимала, о чем он сейчас думает. О ком думает. Но фон Клейст прошел сначала мимо оранжереи, потом мимо разрушенной часовни. Водонапорную башню он тоже оставил без внимания, шагнул к живой изгороди из орешника и тут же пропал из виду.
– Погоди, – шепнула Ольга, хватая Григория за рукав.
– Уйдет, – прошипел тот, но вырваться не попытался.
– Догоним. Нельзя рисковать.
Они выждали добрых пять минут. Все это время Григорий не находил себе места, но Ольга была непреклонна.
– Идем! – велела она наконец и первой нырнула в едва заметный просвет между ветвями орешника.
Теперь они были где-то совсем близко от наружного периметра усадьбы. Если бы не темнота, наверняка уже увидели бы кирпичную стену.
– Где он? – В голосе Григория была ярость пополам с растерянностью. – Где его теперь искать?!
– Найдем, – уверенно сказала Ольга и поманила его за собой.
Она сама не понимала, как взяла след. Но, подобно остромордой Гармонии, Ольга его взяла и не собиралась упускать. След остро пах кровью. Такой не потеряешь даже при желании. Вот только как потом отдышаться, как забыть этот запах? Потом и станет решать, а пока вперед!
Эту едва заметную железную калитку в кирпичной стене первой заметил Григорий. Двери – это по его части. Особенно запертые. Ни говоря ни слова, он вытащил из кармана связку отмычек. Возился недолго, управился за полминуты. Калитка открылась бесшумно, точно так же, как дверь, ведущая в башню. Фон Клейсты озаботились и тишиной, и безопасностью. А еще запасными выходами из усадьбы. Чтобы никто не видел, чтобы никто даже не догадался.
С той стороны начиналась лощина. Не окультуренная, уже не похожая на одичавший парк, в самом своем настоящем диком естестве, с высокими вековыми деревьями, с густым подлеском, который пронизывали тропы. И человечьи, и звериные.
Теперь след взял Григорий. Самый обыкновенный след от армейского сапога. И два собачьих рядом.
– Куда он? – спросил Григорий, разминая в пальцах ком перемешанной с ледяной крошкой земли.
– На охоту.
Ольга сначала сказала, а потом подумала, насколько она сейчас близка к правде. Если охотничьи угодья фрау Ирмы ограничивались пределами усадьбы, то сам фон Клейст предпочитал ни в чем себя не ограничивать. Наверное, вот точно так он и поймал балбеса Митяя, сначала затравил псами, а потом просто… загипнотизировал. А как по-другому назвать то, что он делал с людьми?
Наверное, Григорий подумал о том же, потому что зло, с присвистом, вздохнул.
– Он говорил старухе, что она неосторожна, – прошептал срывающимся шепотом. – Что безрассудно тратит ресурсы. Какие ресурсы она тратит, тетя Оля?
– Ты знаешь, какие. Видел своими глазами. Вот только сдается мне, сегодня фон Клейст вышел не на обычную охоту.
Ольга говорила, а сама прислушивалась. Что-то менялось в сонном мире Гремучей лощины прямо сейчас, в эту самую минуту. Замолчали ночные птицы и отдаленное журчание незамерзающего ручья словно бы сделалось тише.
– Гриня, твой пистолет спрятан далеко? – спросила она, уже понимая, что далеко. Наверняка, где-то у противоположной стены.
– У меня с собой нож. Только на него и надежда. На него и на ваши, тетя Оля, способности. – В голосе Григория послышалась горькая усмешка. Не особо-то он и верил в ее способности. Да и чего удивляться, если она и сама не верит? – Или, если хотите, возвращайтесь обратно в усадьбу, а я дальше сам.
– Дальше тебя порвут псы, – отрезала она. – С двумя сразу тебе не справиться, а при мне они не посмеют. Поэтому держись меня, не отходи далеко, от греха подальше.
А лощина затаилась, кажется, теперь она притворялась мертвой. И голос ее упал до едва различимого шепота.
– Это… существо где-то близко, – сказала Ольга, ощупывая рану. Рана снова кровоточила и саднила, как место вырванного зуба.
Вдруг Ольге подумалось, что существо их учует. Надо лишь остановиться и подождать, но Григорий не хотел ждать, Григорий рвался в бой. А когда вдалеке раздался слабый крик, сорвался.
Какое там «держись рядом»! Какая там осторожность! Григорий поступал сейчас безрассудно, почти так же безрассудно, как и сама Ольга.
Сначала она за ним едва поспевала, а потом и вовсе потеряла из виду. Дурень! Глупый безрассудный мальчишка! Что ему почудилось в этом крике? Решил, что там, впереди, его Митяй? По голосу не понять. Не понять даже, мужской он или женский. А может, это и вовсе какая-то ночная птица. Но страх за родного ребенка может свести с ума. Ольге ли этого не знать?!
Сначала она слепо металась в темноте, натыкаясь на ветки, спотыкаясь о корни, а потом взяла себя в руки. Нужно остановиться! Остановиться, отдышаться, прислушаться к голосу лощины.
Лощина долго не отвечала. Ольга уже подумала, что это несусветная глупость – верить в такие вещи, но вскоре услышала сразу несколько голосов. Первый был тревожный. Это лощина предупреждала ее о грозящей опасности. Второй… Второй не голос, а тихий и яростный стон. Третий… Третий не голос, а жадный вздох. Прямо за ее спиной!
Она обернулась с невероятной стремительностью. Обернулась и лицом к лицу столкнулась с существом…
Оно было высокое, но не огромное. Чуть выше человека. Впрочем, оно и было человеком. Наверное. Когда-то очень давно. А сейчас от его одежды остались лишь грязные лохмотья, сквозь которые просвечивало белое жилистое тело. Оно было бы человеком, если бы не глаза, в которых полыхал красный дьявольский огонь. Если бы не острозубый оскал и смрадный запах разложения, от него исходящий. Это оно, это существо, напало на Ольгу несколько ночей назад, это оно превратило в упыря сначала бедную Зосю, а потом и Гюнтера. И сейчас оно смотрело на нее со смесью удивления, голода и, кажется, страха. Кого боялось это существо? Ее, старую женщину, чудом оставшуюся в живых после недавних нападений? В первый раз Ольге просто повезло. Во второй ее спас Григорий. А что сейчас? Кто спасет ее на сей раз?
Никто! И смерть ее близка, урчит по-звериному, покачивается из стороны в сторону, тянет длинную шею, когтистые руки. Да, такими когтями можно разодрать дубовую крышку не то ящика, не то гроба. А такими зубами запросто можно порвать горло. И приближающейся смерти Ольга не боялась – она боялась того, что сама может стать такой же, как Зося или Гюнтер.
– Мы с ним осмотрели разрушенную часовню. Сева считает, что где-то там есть тайный ход.
– Ход куда? – спросила Ольга.
– В лабораторию фон Клейста. Мы слышали, как они со старухой говорили про лабораторию. А Сева вспомнил кое-что про часовню.
– И что?
– Ничего. – В голосе Григория послышалась горечь. – Ночью там нечего делать – слишком темно.
– Значит, нужно поискать ход днем.
– Я думаю, Митяй где-то там. – Григорий поднял воротник пальто. – Я почти уверен.
А Ольга думала, почему он ушел из часовни, почему не остался там верным псом дожидаться утра?
– Спугнули. – Григорий снова прочел ее немой вопрос. – Патруль с собаками. Не этими черными тварями, а другими, попроще. Они нас почуяли. Наверное, нам с пацаном повезло, что солдаты не спустили собак с поводков.
– Ты ему рассказал?
– Севе? А что я мог ему рассказать, тетя Оля? Как о таком расскажешь?
– И что ты сказал?
– Как есть, только без этих… мистических штук. Что сына моего фон Клейст похитил ради каких-то страшных экспериментов, что жену мою убил.
– А про девочек что сказал? Как объяснил?
– Сказал, старуха убила. Ради забавы.
– Он поверил?
– Не знаю. Я ему велел домой идти. Специально проследил, чтобы дошел, а не к часовне вернулся.
– Он пытался. – Ольга усмехнулась. Ей казалось, что мальчика Севу она знает очень хорошо, как знала любого из своих учеников.
– Пытался. Пришлось накостылять. Сначала накостылять, а потом пообещать, что возьму его в дело. В дело! Представляете, тетя Оля?! Этого семнадцатилетнего щенка!
– Я представляю, Гриня. У меня Танюшка такая же.
– А фон Клейст у себя! – Григорий ее словно бы и не слышал. – Я специально проверил, что этот ирод у себя в доме, а не там… – Он замолчал, – не с моим Митяем. – Он вдруг поймал Ольгу за рукав, заговорил торопливой скороговоркой: – А вы узнали что-нибудь, тетя Оля? Ну, про Митяя моего. Про вот это вот все… – Он взмахнул свободной рукой. – Мне показалось, что вы можете узнать. Что только вы одна и можете хоть что-нибудь сделать.
Что Ольге ему ответить? Что она, точно так же, как и он сам, бродит словно наощупь в темноте? Что баба Гарпина не оставила ей ничего, кроме намеков, хоть и обещала, что память вернется.
– Мне нужно время, – сказала Ольга.
– Много?
– Не знаю. Зыбко все, непонятно.
– Но вы пытаетесь разобраться?
– Каждую секунду, Григорий. Каждую свободную секунду. И я тебе помогу, как обещала, только сейчас нам нужно разойтись. Хоть немного передремать перед рассветом. Завтра много дел, а я слаба.
Не слаба, далеко не так слаба, как всего неделю назад. И сил прибавляется с каждым часом. Интересно, где в Гремучем ручье тот источник, из которого она черпает эти силы? Быть может, если его отыскать…
– Ваша правда, тетя Оля. – Григорий не стал спорить. Задумал еще одну вылазку, или решил прислушаться к голосу здравого смысла?
…Как бы то ни было, а отдохнуть этой ночью им было не суждено. Ольга почувствовала это первая, потянула замешкавшегося Григория за рукав в густую тень дома, прижала палец к губам. Молчи. Что бы ни случилось, молчи!
А случились псы. Гармония и Деймос выступили из темноты молчаливыми черными призраками. Григорий напрягся, рука его потянулась в карман пальто.
– Не вмешивайся, – сказала Ольга едва слышно. – Я сама.
Сейчас главное, чтобы твари не подали голос, чтобы не зарычали и не заскулили, не привлекли к ним внимание своего хозяина. Кто из них главный: Гармония или Деймос? С кем нужно договариваться?
Гармония! Определенно, она! Потому что только она всегда рядом с фон Клейстом и почти никогда со старухой.
Гармония скалилась и смотрела. Слава богу, пока молча, даже нерешительно. А ей, Ольге, мешкать никак нельзя, нужно действовать!
Как это получилось, она и сама не поняла. Видать, и у псов есть в душе какая-то петелька, за которую можно потянуть. Ольга нащупала эту петельку, осторожно потянула. А ведь могла дернуть с такой силой, что свернула бы собаке шею. Теперь она четко чувствовала в себе эту силу. Но нельзя, псы должны вернуться к хозяину.
Они и вернулись, сначала попятились от них с Григорием, а потом развернулись и рысью бросились прочь.
– Гармония! – Голос фон Клейста звучал совсем близко. Или это просто темнота и тишина так искажали звуки? – Гармония, что там, девочка моя?
Рядом с Ольгой выдохнул Григорий, вытер выступившую на лбу испарину, но с места не сдвинулся, ждал Ольгиного приказа. А она закрыла глаза, чтобы лучше слышать. Ей важно понять, как далеко от них фон Клейст и куда направляется.
На самом деле неблизко, метрах в десяти. Стоит на дорожке, нетерпеливым жестом похлопывая по ладони кожаными перчатками. И псы уже возле него. А значит, можно продолжать свой путь.
Фон Клейст двигался не к дому и не к воротам, быстрым шагом он шел в глубь парка. Кто бы сомневался, что Григорий рванет следом! Кто бы сомневался, что Ольга не позволит ему наделать глупостей!
Так они и шли: фон Клейст впереди, а они едва ли не ползком следом. Григорий надеялся. Ольга понимала, о чем он сейчас думает. О ком думает. Но фон Клейст прошел сначала мимо оранжереи, потом мимо разрушенной часовни. Водонапорную башню он тоже оставил без внимания, шагнул к живой изгороди из орешника и тут же пропал из виду.
– Погоди, – шепнула Ольга, хватая Григория за рукав.
– Уйдет, – прошипел тот, но вырваться не попытался.
– Догоним. Нельзя рисковать.
Они выждали добрых пять минут. Все это время Григорий не находил себе места, но Ольга была непреклонна.
– Идем! – велела она наконец и первой нырнула в едва заметный просвет между ветвями орешника.
Теперь они были где-то совсем близко от наружного периметра усадьбы. Если бы не темнота, наверняка уже увидели бы кирпичную стену.
– Где он? – В голосе Григория была ярость пополам с растерянностью. – Где его теперь искать?!
– Найдем, – уверенно сказала Ольга и поманила его за собой.
Она сама не понимала, как взяла след. Но, подобно остромордой Гармонии, Ольга его взяла и не собиралась упускать. След остро пах кровью. Такой не потеряешь даже при желании. Вот только как потом отдышаться, как забыть этот запах? Потом и станет решать, а пока вперед!
Эту едва заметную железную калитку в кирпичной стене первой заметил Григорий. Двери – это по его части. Особенно запертые. Ни говоря ни слова, он вытащил из кармана связку отмычек. Возился недолго, управился за полминуты. Калитка открылась бесшумно, точно так же, как дверь, ведущая в башню. Фон Клейсты озаботились и тишиной, и безопасностью. А еще запасными выходами из усадьбы. Чтобы никто не видел, чтобы никто даже не догадался.
С той стороны начиналась лощина. Не окультуренная, уже не похожая на одичавший парк, в самом своем настоящем диком естестве, с высокими вековыми деревьями, с густым подлеском, который пронизывали тропы. И человечьи, и звериные.
Теперь след взял Григорий. Самый обыкновенный след от армейского сапога. И два собачьих рядом.
– Куда он? – спросил Григорий, разминая в пальцах ком перемешанной с ледяной крошкой земли.
– На охоту.
Ольга сначала сказала, а потом подумала, насколько она сейчас близка к правде. Если охотничьи угодья фрау Ирмы ограничивались пределами усадьбы, то сам фон Клейст предпочитал ни в чем себя не ограничивать. Наверное, вот точно так он и поймал балбеса Митяя, сначала затравил псами, а потом просто… загипнотизировал. А как по-другому назвать то, что он делал с людьми?
Наверное, Григорий подумал о том же, потому что зло, с присвистом, вздохнул.
– Он говорил старухе, что она неосторожна, – прошептал срывающимся шепотом. – Что безрассудно тратит ресурсы. Какие ресурсы она тратит, тетя Оля?
– Ты знаешь, какие. Видел своими глазами. Вот только сдается мне, сегодня фон Клейст вышел не на обычную охоту.
Ольга говорила, а сама прислушивалась. Что-то менялось в сонном мире Гремучей лощины прямо сейчас, в эту самую минуту. Замолчали ночные птицы и отдаленное журчание незамерзающего ручья словно бы сделалось тише.
– Гриня, твой пистолет спрятан далеко? – спросила она, уже понимая, что далеко. Наверняка, где-то у противоположной стены.
– У меня с собой нож. Только на него и надежда. На него и на ваши, тетя Оля, способности. – В голосе Григория послышалась горькая усмешка. Не особо-то он и верил в ее способности. Да и чего удивляться, если она и сама не верит? – Или, если хотите, возвращайтесь обратно в усадьбу, а я дальше сам.
– Дальше тебя порвут псы, – отрезала она. – С двумя сразу тебе не справиться, а при мне они не посмеют. Поэтому держись меня, не отходи далеко, от греха подальше.
А лощина затаилась, кажется, теперь она притворялась мертвой. И голос ее упал до едва различимого шепота.
– Это… существо где-то близко, – сказала Ольга, ощупывая рану. Рана снова кровоточила и саднила, как место вырванного зуба.
Вдруг Ольге подумалось, что существо их учует. Надо лишь остановиться и подождать, но Григорий не хотел ждать, Григорий рвался в бой. А когда вдалеке раздался слабый крик, сорвался.
Какое там «держись рядом»! Какая там осторожность! Григорий поступал сейчас безрассудно, почти так же безрассудно, как и сама Ольга.
Сначала она за ним едва поспевала, а потом и вовсе потеряла из виду. Дурень! Глупый безрассудный мальчишка! Что ему почудилось в этом крике? Решил, что там, впереди, его Митяй? По голосу не понять. Не понять даже, мужской он или женский. А может, это и вовсе какая-то ночная птица. Но страх за родного ребенка может свести с ума. Ольге ли этого не знать?!
Сначала она слепо металась в темноте, натыкаясь на ветки, спотыкаясь о корни, а потом взяла себя в руки. Нужно остановиться! Остановиться, отдышаться, прислушаться к голосу лощины.
Лощина долго не отвечала. Ольга уже подумала, что это несусветная глупость – верить в такие вещи, но вскоре услышала сразу несколько голосов. Первый был тревожный. Это лощина предупреждала ее о грозящей опасности. Второй… Второй не голос, а тихий и яростный стон. Третий… Третий не голос, а жадный вздох. Прямо за ее спиной!
Она обернулась с невероятной стремительностью. Обернулась и лицом к лицу столкнулась с существом…
Оно было высокое, но не огромное. Чуть выше человека. Впрочем, оно и было человеком. Наверное. Когда-то очень давно. А сейчас от его одежды остались лишь грязные лохмотья, сквозь которые просвечивало белое жилистое тело. Оно было бы человеком, если бы не глаза, в которых полыхал красный дьявольский огонь. Если бы не острозубый оскал и смрадный запах разложения, от него исходящий. Это оно, это существо, напало на Ольгу несколько ночей назад, это оно превратило в упыря сначала бедную Зосю, а потом и Гюнтера. И сейчас оно смотрело на нее со смесью удивления, голода и, кажется, страха. Кого боялось это существо? Ее, старую женщину, чудом оставшуюся в живых после недавних нападений? В первый раз Ольге просто повезло. Во второй ее спас Григорий. А что сейчас? Кто спасет ее на сей раз?
Никто! И смерть ее близка, урчит по-звериному, покачивается из стороны в сторону, тянет длинную шею, когтистые руки. Да, такими когтями можно разодрать дубовую крышку не то ящика, не то гроба. А такими зубами запросто можно порвать горло. И приближающейся смерти Ольга не боялась – она боялась того, что сама может стать такой же, как Зося или Гюнтер.