Граничник

Викарий кивнул, и Стеф принялся рассказывать нашему дознавателю всю историю, с самого начала. Сперва о том, как мы обнаружили Разлом низших, как закрыли его и попали под удар Золотоголового. Затем про столкновение с одержимыми Стражами, сектантами, про встречу с охотниками и еще одну битву с Темной Слугой по дороге в Малахию. Тут он особо оговорился, хотя это и было очевидно из моего доклада, что сам этих событий он не помнит, а лишь перечисляет то, что стало ему известно с моих слов.

Все это отец Василий, судя по его виду, и так знал, поскольку слушал хоть и не перебивая, но не сказать, чтобы с большим интересом. А вот когда Стефан дошел до бегства из Малахии, до преследования Гончими и встречи с ведьмами, сделался предельно внимательным. Когда же рассказ моего подопечного дошел до той части, где он развоплотил одного из древних богов, викарий и вовсе вздрогнул. Еще я отметил, как у него расширились зрачки и участилось дыхание.

– Интересно… – протянул он, когда Стефан замолчал. – Очень и очень интересно. Значит, ты определяешь то, что с тобой случилось, как чудо?

– А ты бы как это назвал, отец Василий?

Он знал. Заместитель епископа нижегородского и до рассказа Стефа знал о применении им «чина изгнания». Как – без понятия, но, кажется, это и было причиной, по которой нас так холодно встретили.

– Магия? – предположил викарий. – Да не вскидывайся ты так, я лишь версию озвучил, которая обязательно на Трибунале прозвучит. Ну ты сам подумай. Потерявший память Страж путешествует с ведьмами и магом по болотам, сталкивается с древним… богом, и для последнего это столкновение заканчивается развоплощением. А ты ведь не Святой Воин, сыне, верно? Ты Страж, и очень хороший. Ты не мог прочитать «чин изгнания» такой силы, чтобы уничтожить падшего ангела.

«По вере вашей да будет вам…» – подсказал я Стефану, уже понимая, к какому выводу подталкивает нас дознаватель.

«Цыц, призрак! Не отвлекай!»

– То есть не я Анубиса уничтожил, а маг Гринь? – уточнил Стеф.

– Как вариант, – пожал плечами викарий. – Ты же сам говоришь, что до того мига ничего не помнишь? Можно предположить, что шпион этого самого Круга Посвященных использовал свою богомерзкую магию против врага.

– Предположить можно… – очень осторожно произнес Стеф. – Я ведь и в самом деле о том только со слов Оливера знаю.

Удивительно, но отец Василий давал нам выход. Понятно, что преследовал он собственные интересы, такие, как недопущение разговора о появлении нового Святого Воина, который ревнителям был совсем ни к чему, но ведь и нас спасал. Получается, это он дал приказ архимандриту Савве доставить нас в монастырь, чтобы иметь возможность согласовать со Стефаном позицию по этому вопросу до Трибунала. А как же быть с моими записями?

– Не удивлюсь, если после всех тех бедствий, которые вам двоим довелось пережить, твой наставитель мог повредиться, – мягко улыбаясь, подвел итог разговору священник. – Если ты потерял часть памяти, то и он мог?

«Мог?» – уточнил у меня Стефан.

«Ты же понимаешь, что это все белыми нитками шито?» – отозвался я.

«А ты понимаешь, что в случае отрицательного ответа ревнители нас на местном кладбище прикопают?»

«Ты этого точно хочешь?»

«Оли, я не хочу умирать из-за подковерных интриг этих властолюбцев. Мое дело – Господу служить и людям! Был бы толк от моей смерти, я бы на это пошел, ты знаешь!»

«Знаю, Стеф, знаю…»

– Я в этих вопросах не разбираюсь, отец Василий. Но, думается мне, могло такое произойти.

– И это очень печально, – произнес викарий, даже не думая скрывать торжествующую улыбку.





24




Викарий смотрел на сидящего перед ним Стража и никак не мог окончательно решить, что же с ним делать. Как поступить с этим молодым человеком, который, к слову сказать, слишком уж хорошо держится. Нет, понятно, что Стражей воспитывали так, чтобы практически полностью избавить от чувства страха, но подобная уверенность в себе, да еще и при игре на чужом поле, все равно впечатляла. Этот парень ведь солдат, не игрок. Почему же он так безмятежен и нагл?

С другой стороны, хорошо, что Страж оказался сговорчивым. Признаться, викарий ожидал упрямства – выходцы из боевого крыла Ассамблеи порой поражали своей недальновидностью. Привыкли на своем фронтире мечом махать да из винтовки стрелять, а вот на то, чтобы просчитать последствия на пару шагов вперед, ума хватало далеко не у всех.

Тем более бродяжник с наставителем в голове. Самая что ни на есть вольнодумная публика. Месяцами из лесов не вылезают, даже шутка такая по землям церковным про них ходит: мол, если два слова в день бродяжник скажет, то язык у него заболит от непривычного усилия.

А этот молодец. Вот как есть – молодец! На лету посыл уловил и ответил так, как викарий и не ждал. Думал, придется уговаривать, убеждать, даже, может быть, угрожать. Ан нет! Сам, интересно, этот мальчишка такой мудрости житейской набрался или наставитель присоветовал, как себя вести? Ежели последнее, то надо мертвого советчика в оборот брать – воин, пусть и умерший, может обладать серьезной ценностью как союзник.

Викарий успел первым добраться до Стража. Едва только ревнители засекли вспышку необычно мощного изгнания, настолько яркую, что за сотни километров вырвала из сна десяток монахов, находящихся в молитвенном бдении, как викарий связал это происшествие с весточкой из Малахии, что пришла накануне.

С того момента отец Василий и не спал, считай. Пока пару слишком уж говорливых ртов закрыл, пока приказы нужные раздал – только по пути к монастырю этому пограничному и вздремнул пару часиков. А прибыв, убедился, что его люди расстарались и сделали все как он и велел.

И вот они тут сидят и уже час беседы беседуют. Сперва-то викарий думал, что выслушает Стража, чтобы полную картину получить, а потом прикажет его тихонько придавить, а то и вовсе отравить, чтобы подозрений не вызвало потом. Считай, уже решил грех на душу брать, но, поговорив с парнем, передумал. Точнее, другая мысль его посетила, куда более интересная и перспективная. Избавиться-то от Стража несложно и недолго, а вот если своим его сделать, тут очень интересные возможности открываются.

До встречи со Стражем отец Василий был убежден, что время Святых прошло. Что они были нужны когда-то, но сделали свое дело и лучше бы им теперь остаться героическим образом прошлого, нежели в день сегодняшний смущать умы прихожан-общинников. А то что за авторитет будет у епископа, когда в одной с ним епархии будет живой Святой находиться, которому кроме Господа никто не указ? Люди будут смотреть на живую легенду, его слова слушать, даже не особо умные, а на уставы и правила – поплевывать.

Теперь же, поговорив со Стефаном, он решил, что не все так однозначно. Викарий по-прежнему считал, что Страж, ставший Святым Воином, опасен, но теперь думал не просто о его устранении, а о разумном и рачительном использовании. Коли уж случилось такое, а человек, принявший высший из даров Божьих, адекватен, так и отказываться грех великий.

Дары Божьи… Камень преткновения на день сегодняшний для иерархов Церкви – вне зависимости от канона. Дар Божий, который многие миряне без смущения называли церковной магией. Сила, давшая людям возможность выстоять в борьбе с порождениями Ада. Как к ней относиться? Как к магии или чуду Господнему? Как именовать человека, той Силой управляющего – магом или проводником?

Спор этот длился не первый десяток лет, и неизвестно было, к чему может привести противостояние сторонников противоположных точек зрения. Хотя отчего же неизвестно – к расколу Церкви, к чему же еще? Причем неизбежному расколу. Рано или поздно единая сегодня Ассамблея распадется на фракции, очертания которых видны уже сейчас. И каждая из них пойдет своим путем. Может, даже врагами друг другу станут.

А тут этот Страж! Мальчишка, призвавший такую Силу, которая за последние пятьдесят лет никому в руки не давалась. Что с ним делать, викарий никак не мог решить. Самым простым и очевидным решением виделось отправить его в Москву, и пусть он там либо костьми ляжет, либо поганку в виде Стола Крови сковырнет. Дело ли – посреди церковных земель черное пятно стоит, и никто его убрать не может!


Но очевидное – не факт, что правильное. И далеко не факт, что необученный, спонтанно проявивший силу Святой справится с порождениями Московской зоны. Скорее всего, просто сгинет там, как и многие до него. И чем это тогда отличается от тихого устранения? Даже в минус может сработать – как же, Святой Воин отправился на Стол Крови и там голову свою сложил! Ему-то мертвому все равно будет, а для Ассамблеи какой удар по авторитету выйдет?

Не лучше ли оставить его при себе, воспитать должным образом и держать под рукой на всякий случай. Такая силища все же! А то, что он сейчас ничего не помнит о том, как «чин изгнания» читал, падшего ангела развоплотил, ничего и не значит. Один раз дар проявился, значит, и второй воспоследует, просто надо научить его им пользоваться.

А до того – держать это в секрете. От всех, даже от епископа Нижегородского, но самое главное – от первого викария, куратора граничников. И как-то придумать, как Стефана выцарапать из ведомства Стражей и забрать под себя. А до этого – через Трибунал парня провести, да так, чтобы правда там не всплыла. Сам-то человек вроде и не против такого исхода, на диво понятливым оказался, а как с его наставителем быть? Рот ему не заткнешь по причине отсутствия такового, а ежели из головы новоявленного Святого удалить носитель цифровой копии наставителя до Трибунала, то это вызовет излишние подозрения.

Попробовать сотрудничать с ним, как и со Стражем? Парочка вроде продемонстрировала договороспособность. А толку? Любой техник с наставителя показания снимет, и тот никак не воспротивится. Попробовать подменить отчет, а прямые вопросы к наставителю на Трибунале запретить по причине его неисправности? Тоже подозрительно выйдет, но направление мыслей верное. Киевские епископы на это пойдут, там у викария немалое влияние имелось. Питерским, как обычно, плевать будет – они цифровых помощников и до того не признавали. Остается Гданьский епископат, с которым всегда тяжело договариваться, и, как ни странно, нижегородский. Первого викария, положим, убедить можно, есть за ним один грешок, а с самим епископом что делать?

Покатав вопрос и так и эдак, отец Василий решил узнать мнение самого наставителя. В конце концов, в своем-то функционале он разбирается лучше, чем кто бы то ни было.

– Не удивлюсь, если после всех тех бедствий, которые вам двоим довелось пережить, твой наставитель мог повредиться, – обратился священник к Стефану со всей возможной мягкостью. – Если ты потерял часть памяти, то и он мог?

Страж некоторое время не отвечал, явно советуясь с напарником, после чего произнес:

– Я в этих вопросах не разбираюсь, отец Василий. Но, думается мне, могло такое произойти.

– И это очень печально, – тут же отозвался викарий, даже не думая скрывать торжествующую улыбку.

– Только вот… – протянул Стефан после недолгой паузы.

Или это уже не Стефан был? Голос у парня как-то неуловимо изменился. Наставитель? Напрямую решил высказаться?

– Говори.

– У меня уже имеется четыре поврежденных кластера памяти, они пострадали во время первого столкновения с Золотоголовым. Что там хранилось – до сих пор не знаю, на время, пока сюда добирались, я эти участки изолировал, рассчитывал восстановить, когда в безопасном месте окажемся.

– Ты к чему это, Оливер? – викарий не особенно хорошо в технических вопросах разбирался, а потому речь наставителя его немного смутила.

– Я могу выдать их за причину ошибки. Но техники легко узнают правду.

– Все еще не понимаю…

– Нужен доверенный человек, который скажет, что причина отсутствия ряда данных действительно кроется в поврежденных кластерах памяти. Свой техник, иными словами. А я отчет откорректирую и выдам только то, что нужно будет.

Отец Василий с уважением посмотрел на Стража, точнее – на наставителя, что у него в голове скрывался. Тертым он был воином при жизни, ничего не скажешь! Нашел выход из положения, но и себя со своим воспитанником попытался обезопасить, сделав викария соучастником сокрытия информации. Понятно, что их слово против его, но ход действительно заслуживал уважения.

– Такого человека я смогу найти, – ответил он, внутренне посмеиваясь.

Вот тебе и недалекий рубака! Нет, положительно, уничтожать такого союзника не стоило. Верных вокруг хватает, и умные под рукой имеются, а вот чтобы сразу оба качества в одном человеке наличествовали – такое не часто встретишь.

Викарий поднялся, давая понять, что разговор на сегодня закончен.

– Сегодня этим и займемся. Завтра с рассветом выезжаем в Новгород, Трибунал на конец седмицы назначим. А ты, Оливер, пока займись составлением правильного отчета.





25




На следующее утро, когда пришла пора выдвигаться в Новгород, выяснилось, что платформа, на которой мы пересекли болота, исчезла. Мы въехали на ней за стены монастыря, тут ее местная братия отогнала к конюшням, и там она ровнехонько до вчерашнего вечера и обреталась. А поутру – исчезла. Просто пропала, не оставив никаких следов и не всполошив сторожей своим отсутствием.

Тут же началось экспресс-расследование, которое в сухом остатке выдало вердикт – магия. Монахи, проведя в молитвенном бдении минут двадцать, показали на это с полной уверенностью. Один из них, старый и седой инок, сообщил примерно следующее:

– Вчерась днем еще увели. Иллюзию повесили и под иллюзией увели. А тут токмо проекция стояла, вот все и думали, что телега-то на месте. Однако ж проекция силу утратила и развеялась в ночь, вот поутру-то пропажу и обнаружили. Магия это, владыко.

Нижегородский викарий, с повеления которого и начали выяснять причины пропажи транспортного средства, только сморщился досадливо. Ему было крайне неприятно сознавать, что на освященной земле можно вот так запросто, с помощью магии, совершить кражу и уйти незамеченным. И его взгляд, обращенный к игумену монастыря, не сулил тому ничего хорошего. Только спешка, пожалуй, отца Иннокентия и спасла, а то получил бы тот епитимию суровую.

Что до нас, то мы со Стефом догадывались, кто умыкнул платформу. Гринь – кто же еще! Мы ведь, точнее так – я, обещали ему транспорт в качестве оплаты услуг? Обещали! Вот он и забрал его, когда посчитал, что с работой справился. Да, втихаря, как тать, но, с другой стороны, не мог же он просто прийти к монастырским воротам и потребовать свое у игумена – тот с эмиссаром Круга Посвященных не договаривался. Так что мы со Стражем молча смотрели на царящую вокруг суету, но сообщать о своем знании не торопились – крайними бы сделали именно нас.

В конечном итоге Стефану выделили вместо платформы коня, викарий, несмотря на преклонный возраст и кажущуюся хрупкость, тоже вскочил в седло, и наша кавалькада наконец выехала из монастырских ворот, взяв курс на Нижний Новгород.

Мой подопечный почти сразу же начал клевать носом – уж что-что, а спать он мог практически в любых условиях. Я, немного обидевшись за это его демонстративное нежелание разговаривать, взял на себя контроль за телом, чтобы он, не дай Господь, не сверзился к коню под копыта, и сосредоточился на внешнем наблюдении, которое буквально через полчаса превратилось в любование окружающими красотами.

Давно я не смотрел по сторонам бесцельно. Не выискивая опасность, не просчитывая маршрут, не ожидая появления на горизонте зарева раскрывающегося Разлома, а просто любуясь окрестностями и впитывая в себя окружение. Слушая, как ветер шелестит листвой в рощице неподалеку, как поют в унисон с солнечным светом малые пичуги, как похрапывают лошади и скрипит их кожаная сбруя. Да, я не ощущал тепла солнца, не чувствовал, как ветер играет моими волосами, не вдыхал воздух летнего, перевалившего за половину, дня, а лишь получал информацию о внешней температуре и влажности воздуха с датчиков дрона, парящего над нашим отрядом. Но и этой малости мне было достаточно – цифровые копии личности вообще не особенно требовательны.

Приятно было просто ехать и видеть мир Божий вокруг. Знать, что прямо сейчас ни мне, ни Стефу ничего не грозит. То есть я понимал, что проблемы наши не закончились, а лишь пошли на новый виток, но именно в данный момент это не имело никакого значения. Почему? Да потому что выбор, правильный или нет, мы уже сделали. Влезли в игру викария, чтобы спасти свои жизни. А это значило, что в ближайшие часы, до того момента, как мы доберемся до Нижнего Новгорода, от наших действий уже ничего не зависело. Так почему бы просто не расслабиться и не насладиться путешествием? Особенно с учетом того, что оно может стать для нас последним.

Мне и Стефу мотивы викария, решившего вовлечь нас в свою игру, были очевидны. Может быть, не все, там наверняка слоев не меньше, чем в пироге у хорошей хозяйки, но основные. Он спасал Стража, верно, но лишь затем, чтобы сделать его своим человеком, точнее даже – оружием. Сила Святого Воина, проявившаяся в моем подопечном, когда он еще был одиннадцатилетним мальчишкой, не оставила от древнего бога и горсточки золы. И позволить ей быть без надзора викарий никак не мог. Властолюбцем был наш покровитель. Властолюбцем и пауком. Из тех, которые плетут паутину, а потом неторопливо пожирают влетевшую в силки добычу.

Я это, к слову, без осуждения говорю. Взобравшись на вершину иерархии в Ассамблее, он и не мог быть другим. Там, где большая власть, соображения морали и даже веры отступают на задний план. Что тебе одна человеческая жизнь, когда ты отвечаешь за тысячи душ? Разменная монета, вот и все!