Граничник

– Дождись, пока они плотнее соберутся, – шепнул я воспитаннику. – И не жми на гашетку сильно. Старайся короткими очередями. Помни про ресурс оружия.

Дрон, висевший над головами нашего небольшого отряда, показывал безрадостную картинку. Крошечная скорлупка транспорта, шестеро хрупких фигурок на ее борту – и полчища, сплошная серая стена, надвигающаяся из темноты. Прорехи, нанесенные взрывами плазмы и магии, разметавшие первые ряды демонов, затягивались прямо на глазах.

Тварей было несколько сотен, может даже целая тысяча – сложно определить точно, когда демоны постоянно двигаются, да и света для оценки было маловато. Не Легион, конечно, но нам хватит с изрядным запасом. Кто там говорил про видимость преследования? Согласен с Пролом – как же тогда должна выглядеть настоящая охота?

Рельса выплюнула первую очередь из пяти освященных снарядов, каждый из которых прошел сквозь тела впереди бегущих адских тварей и, почти не утратив скорости и убойной силы, устремился дальше. Хорошо Стефан прицелился, залп вышел очень удачным. Вон и демоны с моей оценкой согласны – ревут так, что того и гляди небеса обрушатся.

– Еще. Еще, Стеф.

Незаметно для себя я поймал своеобразный кураж битвы. Не стук сердца и радостное возбуждение – откуда бы им взяться у бездушного создания вроде меня, а ощущение целостности и правильности происходящего. Словно бы все происходящее стало схемой с множеством элементов, при этом каждый из них занял исконно свое место. Каждое дерево, каждая травинка, каждое живое или псевдоживое, как демоны, существо были составной частью схемы, и все были связаны незримыми векторами взаимодействия.

Да, понимаю, кураж – не совсем верное слово, у живых все совсем иначе происходит. Но за неимением гербовой, как говорится…

Вторую и последнюю очередь Стеф пустил еще лучше, заставив низших потерять темп на центральном участке движения. Суматоху в рядах врага усилил Прол, закончивший заряжать метатель и отправивший раскаленную плазму в то же место, куда стрелял Страж. Еще на две «золотые» стрелы хватило Гриня, после чего он вырубился окончательно. Молодка тут же оттащила его в среднюю часть платформы.

Но все это было лишь агонией. Такими усилиями пытаться остановить Гончих нечего было и думать. Это как дуть изо всех сил в надвигающуюся волну, надеясь, что «поток ветра» повернет ее в обратную сторону.

– Вижу топь! – взвизгнула девчонка. – Триста метров, прямо за деревьями!

Ерунда какая! Триста метров до спасения и сотня – до Гончих. Где тут ставки принимают?





17




Спасла нас Старица. Со скоростью, которую от ее тщедушного тела никто не мог бы ожидать, она спрыгнула с платформы. Но земли не коснулась – осталась висеть в полуметре над ней. Лицом повернулась к нам, и я увидел, как старуха улыбнулась. По-доброму, как бабушка, глядящая на внуков, лопающих ее пирожки.

– Какого рожна, ма?! – рявкнула Молодка. – Я бы косой!..

Но что она собиралась сделать косой, так никто и не узнал. Старческая фигура потекла дымом и миг спустя распалась на тысячи крохотных черных точек. Взяв максимальное увеличение на дроне, я разглядел в них скарабеев, которые устремились навстречу Гончим, постепенно наливаясь малиновым свечением.

– Старая упрямая кошёлка! – выкрикнула вслед насекомым Света. – Драная! Старая! Упрямая! Кошёлка!

На последнем ее слове скарабеи достигли волны несущихся Гончих и вспыхнули. Не слишком ярко, может быть, как угли в очаге, когда на них подуешь, но во тьме леса выглядело это как зарево от лесного пожара. Который мигом позже и начался. Насекомые, превратившиеся в стену огня, пали на демонов по всей протяженности и те загорелись. Все разом, словно их горючей смесью облили.

– Старая эгоистичная сука! – орала Молодка, растерявшая всю прежнюю самоуверенность и превратившаяся из ведьмы в зареванную бабу. – Как ты могла?! Кто тебе право дал?!

Спустя несколько секунд, когда застывшие в пламени демоны стали рассыпаться пеплом, она уже едва слышно бормотала, размазывая по лицу слезы и сопли.

– Зачем, ма? Я бы косой… Ну зачем? На кого ты нас с Лелькой бросила?

С камеры дрона я наблюдал за пепелищем, созданным ведьмой, и наполнялся пониманием, что лучше бы нам с воспитанником быть разорванными Гончими. Теперь, после того как старуха пожертвовала своей жизнью, спасая нас, я уже не сомневался, что слова Молодки про Стефана – мальчик твой нам понравился – были не случайной оговоркой. И не шуткой.

Триаде зачем-то был нужен Страж. Причем не какой-то любой, а конкретно – мой Стеф. И пришли они не мужика своего спасать.

Более подходящего момента для того, чтобы ударить, не было. Молодка рыдала, сгорбившись на корме, всхлипывающая Малая продолжала вести платформу к топи, что уже отчетливо виднелась за редеющим лесом. Гринь, который мог бы вступиться за зазнобу, валялся без чувств, а внимание его напарника было полностью поглощено пепелищем, оставшимся за спиной.

Это было предательством – с какой стороны ни посмотри. И оправданием не было даже то, что ведьмы с самого начала злоумышляли против нас. Так поступать негоже, но именно это я и собирался сделать. И даже объяснять воспитаннику не буду, зачем он должен поднять квач и ударить женщину, оплакивающую мать. Сам справлюсь, не такое уж большое дело…

– Даже не думай, Мертвый, – прошипела Молодка. – Не справишься ты со мной. Даже сейчас не справишься. Только тушку жреца попортишь.

Она поднялась с колен и повернулась к нам со Стефаном. Ее лицо, пару минут назад молодое, гладкое и весьма привлекательное, постарело и покрылось морщинами. Черная тугая коса поседела и стала значительно тоньше. Перед нами стояла еще не Старица, но та, что уже на половине пути к ней.

– Сядь и руку к мечу не тяни, – жестко произнесла она. – Если понадобится, я обе кисти оторву, чтобы искушения не было. И залечу, так что кровью не истечешь.

Я почувствовал за спиной Стефана движение, но отреагировать не успел. Быстро, но при этом мягко, без угрозы, на плечи мужчине опустились две женские ладошки. Уже не детские, а принадлежащие молодой девице – после смерти Старицы Малая стала почти полной копией своей матери. Выросла, округлилась, оформилась в ту, что скоро станет Молодкой. Пока еще совсем юной, как цветок, который лишь начал раскрываться.

Вместе с весом – хотя какой там вес! – на плечи Стража обрушилась такая тяжесть, что вздохнуть глубоко ему и то стало проблемой.

– Сядь, Страж, – молвила девушка мурлыкающим голосом. – Ты не справишься с нами. Поспи лучше.

Сотни нанитов тотчас сообщили о том, что мой подопечный погрузился в сон. Быстро, словно кто выключателем щелкнул. На меня же колдовство девчонки не подействовало – маленькие преимущества посмертного существования. Только пришлось проконтролировать, чтобы веки Стража не закрылись.

В этот момент Прол отвернулся от пожарища, устроенного Старицей. Пару секунд он в полном обалдении наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой, а потом решил-таки подать голос.

– Свет, че происходит? Ты че делаешь-то, Свет? Гринь же…

Договорить он не успел. Старшая из ведьм повернула лицо в его сторону, коротко, как-то по-птичьи, дернула шеей. Голова Прола совершила почти полный оборот – позвонки отчетливо хрустнули. Тело мужчины обмякло и свалилось за край платформы.


– Никогда мне не нравился, – сообщила Молодка, поворачиваясь обратно к Стефану. – Жену свою с детьми не сберег, ходил и ныл о том. Что за мужик, а? Ежели любил, так надо было драться! Церковь палить, ревнителя вешать – а он? Разнюнился и удрал! Тряпка! Только из-за Гриня его и терпела.

– А он как на это отреагирует? – осторожно спросил я. – Когда в себя придет и спросит, где его товарищ?

– Мы же ему не скажем, как погиб Прол, да? – шепнула в ухо Стефану Малая. – Скажем – геройски, от лап Гончих. И клочка не осталось.

– Добавим, что его собой закрыл, он примет, – подтвердила Светлана. – Скажет, что хорошая смерть за други своя. Ну и что вы там, мужики, еще в таких случаях говорите? Всплакнет, может.

– Он у нас такой правильный.

– У кого это у нас, доча? – мгновенно ощерилась Светлана.

– Глянь в зеркало, ма. Уже у нас, не у тебя точно, – звонко рассмеялась Малая.

Я думал, что Молодка сейчас растерзает свою дочь, до того страшное у нее сделалось лицо. Ощерилась, как лесная кошка, шагнула вперед, пальцы когтями выгнула… И тут же потекла, расслабилась, и даже воздух вокруг нее перестал быть таким тяжелым.

– Верно, Лелька, – произнесла она с печальной улыбкой. – Верно. Твое время пришло – долго ты ждала.

– Да всего-то шестьдесят лет!

– Ну все, ша, Малая. Сегодня же семя Гриня возьмешь и смену себе родишь.

– А можно не Гриня, ма? Можно мальчика этого?

Ноготки младшей ведьмы пробежались по шее Стефана, пальцы огладили затылок, уши. Я попытался дернуться, но куда там! Сила, которая держала тело моего воспитанника, не давала даже шевельнуться. Только говорить Триада позволила.

– Дуреха! Мы же давно его подобрали, столько готовили, травами нужными поили. Смотри, как Сила его возросла в последний год! На пике даже с твоей сравниться может.

– Мальчик сильнее!

– Но не про твою честь, девка! Знаешь же, кому он надобен – чего на чужое лаешь?

– Но!..

– Ну! Вставай к правилу и веди телегу в топь! Разболталась! Ох, рано тебе еще взрослеть, простых вещей до сих пор не понимаешь! Еще бы годков десять-пятнадцать подождать, да мать, кошёлка старая, подкузьмила!

Малая, с каждой минутой становившаяся все больше и больше похожей на прежнюю Молодку, ворча ушла к рулю, оставив нас наедине со своей стремительно стареющей матерью.

– Вот так, Страж, – она обвела рукой свое лицо. – Вот так у нас заведено. Всегда трое – один в другого. Непрерывный круг жизни…

– Это не жизнь, а пародия на нее!

– Да что б ты понимал еще, моралист! – Светлана отмахнулась от моих слов без всякой злобы и раздражения. – Забили себе голову своим Распятым и считаете, что других богов нет. А они есть, милый, есть! Сильные, грозные, милостивые и мстительные. Всякие. И они давно ждали, очень давно!

– А ты нас к какому везешь? К сильному или милостивому?

– Сообразил, да?

– А что тут соображать? Ты же сама уже все рассказала. Так к какому?

– Я вас представлю, Мертвый. По всем правилам, не переживай даже. И ты сам у него спросишь. А пока – спи.

И ведьма, положив руки на глаза Стефану, опустила ему веки. Но полностью зрения меня не лишила – о чем я, естественно, никому сообщать не собирался. Как и продолжать спорить с Триадой. Вместо этого я сосредоточился на управлении дроном и наблюдении за дорогой.

С болотом ведьмы не обманули. Оно имелось в наличии и было огромным, так что и краев не разглядеть. Едва лес кончился, как перед нами раскинулось практически пустое пространство, кое-где залитое водой и обильно поросшее густой травой. В некоторых местах из влажной почвы торчали одинокие деревья, каким-то чудом выросшие в этом негостеприимном месте. Никаких тропок, гатей или чего-то еще, что могло бы свидетельствовать о том, что по болоту ходили, я не заметил.

Наверное, запах тут стоял премерзкий. Гниющая трава, застоявшаяся вода, болотный газ – бр-р! Но я его не чувствовал – лишь помнил, что таким он должен быть. Слава богу, если честно! Хватило мне при жизни такого сомнительного удовольствия.

Младшая ведьма явно не собиралась нас тут топить. Уверенно она направила платформу на узкую, относительно сухую косу. Пройти по такой ногами было бы сложно, земля была настолько пропитана влагой, что человек провалился бы по щиколотку. Зато наше транспортное средство прошло над ней аки посуху.

Хорошо хоть, Малой – или ее уже нужно называть Молодкой? – хватило ума не переть прямо через трясину, покрытую ряской. Словно бы она знала, что плотности воды не хватит для того, чтобы платформа удержалась в воздухе.

А может, и знала. Сколько, она сказала, ждала своего часа, чтобы превратиться из девочки в женщину? Шестьдесят лет? А сколько тогда на земле прожили Молодка и Старица? Можно предположить, что весьма много. Как бы старшая из них еще времена до Темных веков не застала, почему нет? Тем более, если служит не демонам, а каким-то богам.

В моей памяти было очень много знаний. Много полезного, но и хлама, непригодного к практическому использованию, тоже хватало. Те, кто составлял библиотеку для Стражей, заливали туда все, что могло пригодиться даже в теории. И кто бы мог подумать, были там сведения и о языческих богах – кого еще могла упоминать ведьма?

Они считались мифом задолго до крушения человеческой цивилизации. Силами природы, стихиями, которым дикие наши предки поклонялись, приносили жертвы и молили об урожае или дожде. Ничего такого, о чем можно серьезно рассуждать образованному человеку. Но Церковь считала иначе.

Правда, это мнение больше относилось к вопросам философским, нежели практическим. В неканонических текстах Священного Писания, в размышлениях златоустов-богословов языческими богами выступали вполне конкретные личности. Ангелы Божии, уже после падения возжелавшие красоты дочерей человеческих и породившие нефилимов.

Я никогда не задавался вопросом, так это или нет. И при жизни был практиком, у которого отвлеченные размышления вызывали лишь усмешку, и в нынешнем статусе остался таким же. Признавал, да – они существуют – вспомнить того же Велеса Киевского, но не видел смысла об этом думать, покуда судьба с ними не сведет. И вот те на – сподобился!

Божеством, которому служат ведьмы, мог в равной степени оказаться Высший демон, нефилим или один из тех самых Сынов Божиих – ангелов, отринувших служение Творцу, но к армии Люцифера не присоединившихся. Для нас любой из вариантов практически гарантировал смертный приговор, а то и похуже что. И без всякой возможности сопротивления – мы ведь даже с Триадой справиться не в силах.