Грани будущего

— Пошли, ребята. Рацию оставить техникам и рабочим. Последним быть готовым к выходу, — спокойно велел Брусов, первым продолжая путь вдоль состава.

Не то чтобы адмирал надеялся найти на Угольной угля. Там его не было, как поговаривали старики, еще с советских времен, но разведку за пределами земель влияния анклава провести следовало раньше, чем бросаться в омут с головой.

Солнце, как оказалось, выглянуло совсем ненадолго. Поиздевалось немного, и мир вновь окутали серые низкие облака. Сумерки обратили день в вечер. Настроение группы испортилось. Тучи принесли ненужный снег. Поскольку температура не опускалась ниже нуля, он тут же таял, пополняя собой месиво, оставшееся от утренней оттепели. Весна как-то сразу затормозилась, и руки военспецов на прикладах АКМ остро сожалели, что перчатки — беспальцовки. Мир превратился в грязь и лужи. Мрачная, холодная картина, и замерзающие пальцы.

Угольная, как и предполагали, оказалась пустой, мертвой, приемлемо «фонящей». Следующая остановка «Варяга» намечалась перед железнодорожной развилкой у поселка Угловое. Направо уходила линия к бывшему городу-порту Находке, слева был открыт путь к Хабаровску. И это направление стоило обследовать. Только произошла заминка.

Поезд последний раз чухнул. Брусов отворил дверь и первым погрузил в мокрый снег армейские ботинки. Ветер сдувал снежинки с рельс. «Варягу» было за что зацепиться. Не нужно ломами долбить обледенелые кучи вдоль рельсов — и на том спасибо.

Черт с ней, с погодой. Пробуксовка случилась из-за другого. У людей, ни разу не покидавших пределы анклава, едва ли паника не началась, когда они в первый раз покинули состав. Даже на военспецов пришлось потратить немало времени, пока те стояли, держась друг за друга, и глазели на открывшиеся просторы. Особенно молодые, родившиеся под землей. Выход из состава на открытую поверхность, когда за плечами нет ворот цеха, стал для них откровением.

Брусов и сам ощутил, как немного не по себе становится на открытой поверхности после привычной замкнутости подземелья. Небо давило на плечи.

— Ничего, адаптируемся. Человек ко всему привыкает.

Немало помогло время переходного периода, когда прятались по цехам на поверхности — те были довольно обширными. А вот кто совсем не боялся просторов, так это рейдеры, странствовавшие за пределами анклава. С этими проблем не возникало вовсе.

— Задача простая: убедиться в том, что рельсы на развилке ведут нас дальше на Хабаровск, а не на Находку. Попутно стоит убрать любые препятствия для поезда, если таковые будут, — кратко обрисовал Брусов ситуацию ребятам.

Военотряд дослушал инструктаж и рассыпался, занимая позиции вдоль рельсовых путей и прилегающей автомобильной трассы М-60. Последняя также вела в Хабаровск, но бензина у анклава было едва ли не меньше, чем угля. И вряд ли трасса с сахарно-конфетным асфальтом, который чудесным образом «таял» после каждого дождя еще до Войны, уцелела больше, чем железнодорожные пути.

К самому поселку Угловое, оставшемуся немного в стороне от путей, Брусов заслал рейдеров и разведку. Они должны были обойти поселок по дуге и зайти противнику в спину, если ожидалось сопротивление. Сам адмирал пошел к пулеметам на крыше. Выглядели они эффектно, но как поведут себя в бою? Обстреливать времени не было. Дали пробный залп по стенам цеха, и все тут — одобрено. Больше патроны тратить не решились. — Лена, что видно?

Капитанша привстала с сиденья перед пулеметом и подняла снайперскую винтовку Драгунова с коленок. Приклад уперся в плечо, и снайперша не спеша посмотрела в прицел, готовая метко выпустить пулю в любую цель.

— Забор какой-то километрах в трех на север. Прямо на рельсовых путях. В рост человека, — ответила она по-военному строго, посуровев.

Брусов невольно засмотрелся на нее снизу вверх: высокая, подтянутая, лицо сосредоточенное. Дело свое знает. Не зря же получила звание капитана в столь раннем возрасте. Боец-баба.

В анклаве была особая служебная лестница, смешение сухопутных и морских званий в одну линейку. Но в экспедицию решили отправить всех в званиях сухопутных сил. Исключение, пожалуй, составлял только адмирал. Раз «Варяг» можно было считать кораблем, то прав Седых — свой адмирал должен быть по определению.

— Мощный забор?

— Отсюда видно только доски, шеф. Нехилые такие штакетины. Плотно подогнанные, без зазоров. Видимости за ними никакой.

— Понятно. Больше никакой информации?

— Там… какие-то зеленые сполохи по ту сторону.

— Сварка, что ли?

— Я не пойму.

— Сварка — это хорошо. Есть источник питания. Поделятся, может?

Брусов пробежался до последнего вагона, запрыгнул внутрь и так же быстро оказался в фиолетовом вагоне, где хранилось тяжелое оружие.

«Так, где-то он здесь был. Ящики, ящики… Ага, вот он!» — пронеслось в голове.

Калаш адмирал повесил через плечо, и ракетно-противотанковый гранатомет седьмой модели лег в обе руки.

«Вот теперь можно и на баррикады! Где этот гребаный забор?»

Адмирал неспешно вернулся по вагонам на улицу и пошел вдоль состава с РПГ на плече.

— Сергеев, перестроить отряд в боевые порядки! Прикрываем друг друга и готовимся к штурму! Снести к чертям все баррикады!

Майор проводил его недоумевающим взглядом, усмехнулся, про себя, видимо, покручивая пальцем у виска.

— Ну, чего застыли? Слышали, что сказал адмирал? В атаку на редуты! Расчистим проход от сукиных детей! — обронил он насмешливо. — И чтобы каждый не забыл отдать жизнь под пулями, — чуть тише добавил он, сплюнув под ноги.

Народ, посмеиваясь над приказом о лобовой атаке и иронией майора, выстроился в линию. Крайние чуть оттянулись назад, так что получился «клин». Брусов с гранатометом на плече оказался на острие этого клина.

«Вот дадут сейчас по головам хорошей пулеметной очередью, и поляжем все. Вот же поспешил. Старею. Прав майор, — прокрутилось в голове адмирала. — Сколько до забора? Километр… восемьсот… семьсот… все! Пора!»

Брусов присел на колено и положил гранатомет на плечо. Целиться долго не пришлось. Палец плавно спустил курок, и снаряд помчался к препятствию. Отбросив гранатомет, Батя взял автомат из-за плеча и первым побежал к дыре в заборе. Народ тут же поспешил следом.

Без оглядки на Сергеева.

Каким-то диким восторгом отозвалось сердце адмирала, когда снаряд угодил аккурат в редут, разнося все по щепочкам. Если там и готовили засаду, то теперь они все точно лежат оглушенные. На бегу рука командира сорвала с броника гранату, и, перед тем как сигануть в дырку в заборе, Брусов метнул ее в проход, чтобы расчистить.

Взрыв гранаты совпал с первым выстрелом, раздавшимся за редутом. Он же оказался единственным. За забор группа влетела без страха получить немедленную пулю в горло.


Увиденная картина подбросила адреналина в кровь: трое «свободных», как сами себя называли эти головорезы, с самодельными обрезами лежали возле забора. Их так или иначе зацепило выстрелом из гранатомета, а вот ручной гранатой раскидало еще двоих. Одного мужика с охотничьим ружьем просто отшвырнуло, оглушив, а парня, что помоложе, зацепило осколками по животу. Кровь быстро пропитывала тающий снег, кишки вывалились наружу. Вывод прост — не жилец.

Но самое интересное происходило на другой стороне лагеря. Четверо человек в странных цветных костюмах с головы до пят стояли в ореоле зеленого света, а группа головорезов стреляла в них со всех сторон. Пули отскакивали от незримой брони, высекая тот самый зеленый свет. За оболочкой часто мелькающего света была видна только поднятая рука подростка. Трое сверстников держались позади него.

И тут один из них вытянул руку вперед, и сразу троих вольников снесло как будто столпом огня. Брусов как-то раз видел огнемет, но там огонь был гораздо естественнее. Этот же был больше похож на оружие Искателей. Но только по байкам.

Странный огонь потек от руки парня, как напалм, выжигая врагов анклава. Засмотревшись на это чудо, Брусов не успел среагировать на движение на периферии зрения, и кто-то из группы справа от него первым открыл огонь на поражение. У дальнего сугроба кто-то вскрикнул и затих. Группа рассыпалась вдоль редутов, без приказа добивая раненых и атакуя в спину «свободных», которые, казалось, и не заметили атаки на редут. Большая часть их внимания была сконцентрирована на уничтожении четверки в зеленой сфере.

— Людей в сфере не трогать! — крикнул Брусов, явно выделяя гостей лагеря среди прочих. Он никогда не видел таких плотных костюмов, что не свисали бесформенной кучей химзащиты на брониках, а плотно облегали какую-то внутреннюю броню. — А «свободных» выжечь!

Брусову не стоило добавлять, что, перегородив пути, свободные от уз совести и чести враги сами объявили войну анклавовцам, да и пленных кормить было нечем.

От рельсов, уводивших в сторону от необходимого пути, донеслись встречные выстрелы, крики. Часть группы с адмиралом поспешила на звук. Там должны были обойти поселок рейдеры с разведчиками.

«Вступили в бой?» — мелькнуло в голове адмирала. Вражеская пуля тут же чиркнула ему по каске, больно отдав в шею. Он пригнулся, временно остановившись и растеряв мысли. В глазах замельтешило.

Майор Сергеев продолжил бег. Каждый его солдат бежал вприсядку, короткими перебежками. Когда же раздалась очередь — все попадали в снег и поползли. Лучше ползком, но живыми. Верная тактика, чтобы не получить шальную пулю.

Со стороны поселка от ближайших домов послышался взрыв гранаты. Затем короткая очередь — и все стихло.

Брусов встал во весь рост, разминая шею. Группа поднялась со снега и поспешила к поселку с автоматами наперевес.

На связь вышли рейдеры.

— Командир, прием. Тема ранен, — пискнула рация.

Брусов отцепил от кармана рацию, надавил клавишу. — Что случилось? Где вы?

— Мы на проселочной трассе в центре поселка. Тут двое автоматчиков окопались. Тема высунулся, уничтожив обоих гранатой, но его в руку зацепило очередью. Прикройте, что ли. Мало ли кто еще в поселке окопался. — Ребята выдвинулись к вам, ждите, — ответил Брусов и добавил уже для других людей (все рации были настроены на одну частоту): — Смирнова, Кузьмич, вы на связи?

— Да, шеф, — первой отозвалась суровая снайперша на дежурстве.

— Куда ж нам деться? — донеслось от пожилого машиниста, готового в любой момент бросить поезд в бой, «лбом» протаранив все преграды.

— Капитан, медиков на редуты зашли. Сама бери рабочих — и идите на расчистку путей. Рельсы вроде смотрят на запад, как нам и надо. Так что как расчистят путь, Кузьмич, прогоняй состав дальше тихоходом. Мы с группой пройдемся по поселку. Сейчас раненого на редуты доставят.

— Я не раненый, я жутко сожалеющий, — хмыкнула рация, донося голос рейдера Артема. То ли герой, то ли балбес, раз высунулся против автоматчиков с гранатой. Брусов решил, что стоит присмотреться к нему поближе. А по задорному голосу выходило, что раненый рейдер чувствовал себя неплохо. Или просто состояние шока, а потом будет полдня просить спирта. В первые минуты можно вовсе не замечать ранения. А когда выветрится адреналин, ощутит, как с болью приходит расплата.

Доктор с медсестрой и рабочие покинули состав, когда основная часть группы добила «свободных» и рассыпалась вокруг «странной четверки», взяв их в кольцо.

Брусов выглянул из укрытия и помахал автоматом ребятам.

— Мы не с ними. Понимаете, что я говорю?

— Понимаем, не тупые, — донеслось от парня с длинными волосами, что выставил руку и как будто держал эту защитную сферу. Брусов в свое время почитывал фантастику и мог представлять, как действуют специфические энергетические защитные оболочки. Но откуда ребята взяли подобную технологию?

— Поговорим?

— Мы и сюда пришли поговорить. Нас не поняли и начали стрелять.

— Мы — не они. Бросай оружие. Поговорим.

— Но если вы так легко перебили этих, что мешает перебить нас? — поинтересовался рыжий, выжигавший напалмом «вольных».

— Ленка, — тихо прошептал адмирал в рацию, — умников наших следом за медиками отправь. Видишь нас в прицел?

— Вижу, но мне придется спуститься в вагон.

— Добро.

— Мы подземники, — наконец заявил длинноволосый русый парень.

— Ха, все мы подземники, — воспринял это как шутку Брусов, растягивая время до прибытия ученых отряда. Пусть они эти головоломки с зеленым светом гадают.

Брусов вышел из-за редута, откинув автомат. Сергеев дернулся было перехватить инициативу доблестного адмирала, но не успевал. Кай вышел под поражение неясного зеленого огня. Рыжий подросток держал его на прицеле.

— Я не могу ничего бросить. Это не стрелковое оружие. Это часть моего костюма, — ответил юноша, все же опуская руку.

— Странный костюм у тебя, паря. У вас всех. Кто вы? Откуда? — Брусов приблизился почти вплотную к четверке.

Они переговаривались между собой, споря. Девушки позади явно переживали больше прочих. Глаза испуганные, волосы у одной растрепанные, а вторую словно пытали, побрив налысо. Впрочем, досталось всем: синяки на лицах, ссадины. Они словно только что убежали из лагеря для военнопленных, но пробыли там недолго. Лица довольно холеные, хоть и обветрились, губы и руки красные от мороза.

«Да откуда эти ребята? Неужто не привыкли к холодам?»

— Говорю же, подземники. Только мы из-под земли, что… гораздо глубже, — ответил русый парень, судя по тону — сам не до конца понимая, что говорит. — Мы… подку… — он хотел что-то сказать еще, но сорвался, так как одна из девушек цыкнула на него «довольно!», а другая синхронно ткнула в спину.