Гостья
Часть 40 из 115 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Руки запачкать не боюсь, — пробормотала я.
Незасеянное северо-восточное поле находилось в стороне от основного коридора. Может быть, удастся поработать вдвоем.
Как только мы вошли в пещеру с главной площадью, навстречу стали попадаться люди, которые, как обычно, провожали меня злобными взглядами. Некоторых я уже запомнила: женщину среднего возраста с седой косой я видела вчера в команде поливальщиков — с ней был приземистый краснолицый мужчина с солидным брюшком и редеющими русыми волосами. Спортивного сложения женщина с темным загаром — это она нагнулась завязать шнурки, когда меня первый раз вывели в дневное время. Еще одна загорелая женщина с полными губами и заспанными глазами сидела за обедом на кухне рядом с двумя темноволосыми ребятишками — мать с сыновьями? Мэгги наградила Джеба неодобрительным взглядом и отвернулась от меня. Мы прошли мимо бледного, болезненного вида мужчины с седыми волосами, которого я видела впервые, а потом встретили Иена.
— Эй, Джеб, — радостно поздоровался Иен. — Куда собрались?
— Рыхлить грядки на восточном поле, — пробурчал Джеб.
— Помочь?
— Вот так бы раньше! Давно пора заняться чем-нибудь полезным, — пробормотал Джеб.
Иен принял ответ за согласие и пристроился сзади, в ногу со мной. От его взгляда моя кожа покрылась мурашками.
Мы прошли мимо юноши, который вряд ли был намного старше Джейми — его темные волосы топорщились ершиком над лбом.
— Привет, Уэс, — сказал Иен.
Уэс промолчал, проводил нас взглядом. Иен засмеялся, увидев выражение его лица.
Невдалеке мы заметили доктора.
— Привет, док, — поздоровался Иен.
— Иен, здравствуй! — Рубашка доктора перепачкалась темной, грубого помола мукой. В руках он держал большой ком теста. — Доброе утро, Джеб, Анни.
— Доброе, — ответил Джеб. Я смущенно кивнула.
— Еще увидимся, — сказал док, торопливо удаляясь со своей ношей.
— Анни? — переспросил Иен.
— Моя идея, — сказал Джеб. — По-моему, ей подходит.
— Интересно, — заметил Иен.
Наконец мы добрались до северо-восточного участка, и мои надежды рухнули. На поле собралось больше народу, чем встретилось нам в коридоре, — пять женщин и девять мужчин. Они прервали свои занятия и, естественно, злобно на меня уставились.
— Не обращай внимания, — шепнул мне Джеб и невозмутимо направился к куче инструментов, беспорядочно сваленных у ближайшей стены. Он просунул ружье в петлю на поясе, выбрал мотыгу и две лопаты.
Он отошел, и я почувствовала себя уязвимой. Иен стоял позади — мне было слышно его дыхание. Остальные испепеляли меня взглядами, не выпуская из рук мотыг и тяпок. Я прекрасно понимала, что эти орудия, которые с легкостью крошат грунт, с тем же успехом раскрошат человеческое тело. Судя по выражениям на некоторых лицах, не мне одной это пришло на ум.
Джеб вернулся и вручил мне лопату. Я взялась за гладкий, изношенный деревянный черенок, прикидывая вес. После того как в глазах людей я заметила жажду крови, в голову лезли мысли об оружии. Мне это не нравилось. Вряд ли я сумею поднять на кого-то руку, даже если придется просто блокировать удар.
Джеб вручил мотыгу Иену. Острый почерневший металл выглядел угрожающе. Пришлось собрать в кулак силу воли и подавить жгучее желание отойти подальше.
— Пойдем в дальний угол.
В этой длинной солнечной пещере Джеб выбрал место, где было меньше всего народа. Идущий впереди Иен дробил твердую земляную корку, я шла следом, разравнивая куски покрупнее, а сзади следовал Джеб, который разбивал крупные комья острым краем лопаты, превращая их в сносную почву.
По гладкой коже Иена струился пот — под палящим жаром сверкающих зеркал он снял рубашку. Сзади покряхтывал Джеб. Мне, похоже, досталась самая легкая часть работы. Впрочем, жаль, что мне не дали задание потруднее: оно требовало бы полной отдачи и мне было бы не до страха. Я съеживалась и вздрагивала от каждого движения остальных работников.
Иен вгрызался мотыгой в твердую землю — для этого требовались сильные руки и разработанные мышцы спины. Я решила взять на себя часть работы Джеба, заранее разбивая комки земли на куски помельче. Немного полегчало: теперь мне было чем занять глаза и приходилось сосредотачиваться на работе.
Время от времени Иен ходил за водой. Невысокая блондинка, которую я вчера видела на кухне, судя по всему, разносила воду работникам, но нас игнорировала. Иен каждый раз приносил воду на троих. Не нравилось мне, что он так резко переменился. Неужели он и впрямь больше не желал мне смерти? Или просто ждал подходящего случая? Вода здесь имела странный привкус серы — теперь и это казалось подозрительным. Я старалась не поддаваться паранойе.
Чтобы занять глаза и прогнать из головы дурные мысли, я целиком ушла в работу и не заметила, как закончилась последняя грядка. Я остановилась машинально, вслед за Иеном. Не выпуская из рук мотыгу, он поднял их над головой; хрустя суставами, потянулся и даже не заметил, как я вся сжалась при виде занесенной мотыги. До меня вдруг дошло, что все вокруг прекратили работу. Я окинула взглядом участок свежевскопанной земли, идущий через всю пещеру, и поняла, что поле готово.
— Молодцы, — громко поблагодарил работников Джеб. — Завтра польем и засеем.
Помещение наполнилось тихим гулом голосов и лязгом складываемых у стены инструментов. Часть разговоров звучала непринужденно; в некоторых ощущалось напряжение — должно быть, из-за меня. Иен протянул руку, и я отдала ему лопату, чувствуя, как мое и без того плохое настроение опускается ниже плинтуса. Без сомнения, «мы», брошенное Джебом, включало и меня. Завтра будет не легче.
Я мрачно уставилась на Джеба, а он только улыбался в ответ. В его улыбке сквозило самодовольство, как будто он читал мои мысли и это ему явно нравилось.
Он подмигнул мне, мой безумный друг. Да уж, очевидно, от человеческой дружбы большего ждать не приходилось.
— До завтра, Анни, — через всю пещеру выкрикнул Иен и рассмеялся.
Все повернулись к нам.
Глава 24
Терпимость
Запашок от меня шел еще тот, что правда, то правда.
Я потеряла счет проведенным здесь дням: сколько прошло? Больше недели или больше двух? Все это время я ни разу не сменила одежду, в которой отправилась в тот злосчастный поход по пустыне. Хлопчатобумажная желтая футболка так пропиталась солью, что задубела, собралась гармошкой и покрылась темно-бурыми разводами, в тон скальной породе. Мои короткие волосы встали дыбом и покрылись твердой коркой грязи; они беспорядочно торчали во все стороны, склеившись на макушке в жесткий гребень, как у какаду. Я не помнила даже, как выгляжу, и теперь лицо мое представлялось мне в двух оттенках бурого: бурая грязь и бурые заживающие синяки.
Приходилось согласиться с Джебом — не помешало бы принять ванну, а заодно и переодеться, иначе какой смысл мыться? Джеб предложил мне вещи Джейми, пока мои не просохнут, но не хотелось портить то немногое, что оставалось у Джейми, — я бы только все растянула. Слава богу, Джеб не додумался предложить мне вещи Джареда. Остановились на старенькой, но чистой фланелевой рубашке Джеба с оторванными рукавами и паре старых штопаных тренировочных штанов, которые он давным-давно не носил. Сейчас они свисали с моего локтя — руки у меня были заняты кучкой дурно пахнущих, кое-как слепленных комков, которые, по утверждению Джеба, являлись ни чем иным, как самодельным кактусовым мылом. Мы с ним направлялись в комнату с двумя реками.
И снова мы оказались не одни, и снова меня постигло жуткое разочарование. Трое мужчин и одна женщина — та самая, с седой косой, — наполняли ведра водой из ручья. Из купальни доносился громкий плеск, и кто-то звонко смеялся.
— Дождемся своей очереди, — сказал Джеб.
Джеб прислонился к стене. Я застыла рядом, чувствуя себя неуютно под взглядами четырех пар глаз; сама-то я всматривалась в горячий темный поток, бурлящий под пористым полом.
После недолгого ожидания из купальни вышли трое: спортивного вида женщина с карамельным загаром, блондинка, которую я видела впервые, и двоюродная сестра Мелани Шэрон. Вода с их мокрых волос стекала на футболки. Как только они нас заметили, смех оборвался.
— Добрый день, красавицы! — сказал Джеб, приподняв воображаемую шляпу.
— Привет, — бросила загорелая спортсменка. Шэрон и блондинка притворились, что не заметили нас.
— Ну что, Анни, — сказал Джеб. — Купальня в твоем распоряжении.
Я мрачно на него взглянула и стала осторожно пробираться в дальнюю комнату. До края воды оставалось несколько шагов, поэтому я сняла туфли — сразу почувствую, если замочу ноги.
Меня окружала кромешная тьма. Чернильная поверхность озерка таила под темной водой неведомые опасности. Я содрогнулась. Но чем дольше я буду тянуть, тем дольше мне придется оставаться здесь, поэтому я сложила чистую одежду рядом с обувью, вцепилась в кусок вонючего мыла и стала мелкими шажочками продвигаться вперед, пока не наткнулась на край водоема.
По сравнению с парилкой в большой пещере вода казалась прохладной.
Приятное чувство. Страх не пропал, но я наслаждалась прелестью купания. Я давным-давно забыла, что такое прохлада.
Не снимая грязной одежды, я по пояс зашла в воду. Струйки течения закручивались вокруг щиколоток. Хорошо, что озерко проточное — иначе я бы наверняка испортила воду; слишком много грязи на мне налипло. Я по плечи погрузилась в чернильную воду и принялась водить грубым мылом по одежде, решив, что это самый надежный способ стирки. В тех местах, где мыло касалось кожи, началось сильное жжение. Я сняла намыленные вещи и принялась их отстирывать: тщательно выполоскала каждую вещь, пока не смылся весь пот и слезы, выжала одежду и положила туда, где вроде бы лежала моя обувь.
Голую кожу мыло жгло еще сильнее, но ради того, чтобы снова стать чистой, я готова была вытерпеть любой зуд. Едва я намылилась, все тело защипало, а кожу головы как будто ошпарили кипятком. Синяки и ссадины были более чувствительны, чем остальная кожа, — должно быть, еще не сошли. Я с облегчением положила едкое мыло на каменный бортик и принялась смывать его, снова и снова — так же, как поступила с одеждой.
Я пробиралась обратно со странным чувством облегчения и сожаления. Купаться было очень приятно, так же, как, несмотря на жжение, было приятно почувствовать себя чистой. Но я слишком устала от полной слепоты и воображаемых опасностей, которые якобы таились в темноте. Я пошарила вокруг, нашла сухую одежду, быстро ее натянула и сунула сморщившиеся от воды ступни в туфли. В одной руке я несла мокрые вещи, в другой — обмылок, осмотрительно держа его двумя пальцами.
Джеб засмеялся, глядя на злополучное мыло.
— Жжется, да? Мы пытаемся это исправить. — Он обернул руку полой рубашки, и я вложила мыло в его протянутую ладонь.
Я не ответила на его вопрос, потому что мы были не одни; за ним выстроилась молчаливая очередь — пять человек, все с полевых работ.
Иен стоял в очереди первым.
— Выглядишь лучше, — сообщил он мне, то ли удивленно, то ли с раздражением — по его тону сложно было понять.
Он протянул к моей шее длинные белые пальцы. Я отшатнулась, и он быстро отвел руку.
— Извини, — пробормотал он.
Непонятно, за что Иен извинялся: за синяк или за то, что меня напугал? Вряд ли он просил прощения за то, что пытался меня убить. Наверняка он все еще желал моей смерти. Впрочем, спрашивать его я не собиралась. Я пошла дальше, и Джеб устремился следом.
— Что ж, все прошло не так уж и плохо, — сказал Джеб по пути через темный коридор.
— Ага, — пробормотала я. В конце концов, меня пока не убили. А это всегда плюс.
— Завтра будет лучше, — пообещал он. — Мне всегда нравилось заниматься огородом: просто чудо, сколько жизни таит в себе мертвое с виду семечко. Вот так смотришь и думаешь: а может, и ты, старый хрыч, на что сгодишься? Хотя бы на удобрение! — Джеб рассмеялся своей шутке.
Мы добрались до пещеры с большим огородом, и Джеб повел меня не на запад, а на восток.
— Только не говори, что ты не проголодалась, пока мы копали, — сказал он. — Обслуживанием номеров я не занимаюсь. Придется тебе есть вместе с остальными.
Я потупилась и, скорчив гримасу, послушно последовала за ним на кухню.
Хорошо, что еда была такой же, как всегда, потому что, если бы неким волшебным образом передо мной вдруг материализовался бифштекс или пакетик с чипсами, я бы все равно не заметила бы разницы. Я с трудом заставляла себя глотать — боясь издать хоть звук в мертвой тишине, встретившей мое появление. Народу на кухне было немного — с десяток человек стояли у стоек, поедая черствые булки и жидкий суп. При моем появлении все стихли. Интересно, сколько еще это будет продолжаться.
Как оказалось, ровно четыре дня.