Гость без приглашения

Елизавета Журавко, до этого стоявшая прижавшись к стене, отмерла, подбежала к Олегу, обвила его шею руками и тихо запричитала:

– Олеженька, Олежек.

– Да замолчи уже, – прикрикнул на неё Эдуард, – без тебя тошно! Устроили тут! – Он собрался уйти. Но Калитовский-старший остановил его, веско проговорив: – Полиция просила всех оставаться на своих местах.

– И как долго их ждать? – спросил Эдуард.

– Сколько нужно, столько и будем ждать, – ответил Игнат Варфоломеевич.

– Я думаю, что если мы выйдем на кухню, то ничего не случится, – проговорил Поздняков, – полиция, судя по всему, приедет не скоро. Вон как дороги занесло. А женщинам тяжело тут маяться на ногах. Ни в туалет сходить, ни попить.

– Папа, по-моему, он прав, – проговорил Виталий Калитовский.

– К тому же нам всем нужно подкрепиться, полиция будет мурыжить нас долго и основательно, поэтому закусим тем, что осталось в холодильнике.

– И у тебя жратва в глотку пролезет? – зарычал на него Эдуард.

– Полезет, – спокойно заверил его Тихон, – думаю, что и у тебя тоже.

Эдуард подскочил на месте как ужаленный и бросился к зятю.

– Эдик! Я прошу тебя! – бросилась ему наперерез Анфиса.

Поздняков же смотрел на шурина и едва заметно улыбался. Любому, кроме самого Эдуарда, было понятно, что Тихон способен сбить его с ног одним лёгким щелчком.

И только тут зарыдала в голос Снежана Твердохлёбова, которая сначала стояла возле шкафа, а когда услышала слова Игната Калитовского, что её мужа больше нет, сползла прямо по стенке шкафа на пол и так всё время и сидела, опустив голову на колени. Никто не кинулся её утешать. Все вели себя так, будто не видят и не слышат Снежану Твердохлёбову.

– Нужно попросить бабу Лушу приглядеть за детьми, – опомнилась Анфиса, – они вот-вот проснутся!

– Не вот-вот, но скоро, – согласился Тихон, – иди поднимись к Лукерье Самсоновне и разбуди её.

– Я боюсь, Тиша!

– Чего?

– Она заплачет, – бессвязно пролепетала Анфиса.

– Иди с ней, – попросил жену Калитовский-старший.

– Да, – кивнула она, и женщины ушли. Мужчины тем временем перебрались на кухню.





Глава 7




Тихон оказался прав, полиция и «Скорая» прибыли, только когда уже совсем рассвело.

– Думали, вообще до вас не доберёмся, – недовольно пробормотал фельдшер «Скорой», – да и ехать нам сюда уже незачем было, – добавил он ещё сердитее, осмотрев пациента. – Зачем вызывали-то?

– Так положено, – ответил Калитовский-старший.

– Не знаю, кто это положил, – продолжал возмущаться фельдшер, – только неумно это, гонять попусту в такую погоду машину и людей.

– Доктор, кончай зудеть, – дружелюбно попросил его прибывший полицейский, – нас вот тоже вызвали, и мы не возмущаемся.

– Так вас по делу вызвали, – не унимался фельдшер, – у вас работы там непочатый край.

Поздняков тем временем взял под руку молоденькую медсестричку, дышащую на озябшие руки, чтобы их согреть, и шепнул:

– Идёмте, я вас чаем напою.

– Нельзя мне, – ответила девушка, – Иван Степанович…

Но Тихон не дал ей договорить:

– И Иван Степанович чайку попьёт, – и, обратившись к Калитовскому-младшему, крикнул: – Виталь, сделай доброе дело, позови их водителя.

Калитовский кивнул и вышел из дому. Назад с водителем он вернулся минут через пять, скорее всего, – того тоже пришлось уговаривать. Все вместе они уломали и фельдшера и отпустили медработников только после того, как те напились чаю и немного поели.


Полиция всё это время уже находилась в подвале вместе с Олегом Кушнарёвым и Калитовским-старшим. Остальные пока оставались на кухне под присмотром одного из полицейских. Лукерья Самсоновна Твердохлёбова вместе с детьми Поздняковых была наверху. Все присутствующие клятвенно заверили полицию, что старушка ушла спать в то время, когда хозяин дома ещё находился на глазах у всех в добром здравии. И больше она не спускалась. Капитан полиции не поленился, поднялся наверх, взглянул на старушку и махнул рукой.

Сердце старой тётки Твердохлёбова разорвалось от боли, когда она услышала о гибели племянника, и ей захотелось только одного – уйти следом за ним. Но вид плачущей Анфисы и слова Аделаиды Сергеевны о том, что она сейчас как никогда нужна внучатой племяннице и её детям, заставили старую женщину задержаться в этой жизни. Она послушно выпила лекарство, которое ей щедро накапала Калитовская, вытерла слёзы тыльной стороной своей морщинистой руки, прижала к себе Анфису и, покачивая её как маленькую, проговорила тихо:

– Осиротели мы с тобой, Анфисушка. Но ничего, как-нибудь. Нам с тобой ещё детушек малых на ноги ставить.

Из глаз Анфисы слёзы текли ручьём, она не могла говорить и только кивала.

– Всё-всё, – решительно проговорила Аделаида Сергеевна, – идём, а то полиция может бог весть что подумать.

– Да что она может подумать? – вырвалось у Анфисы.

– Всё, что угодно! – сухо ответила Калитовская. – Вплоть до того, что мы тут в сговор вступаем.

– Скажете тоже, – отмахнулась дочь Твердохлёбова, но спорить не стала и устремилась вслед за Аделаидой Сергеевной. Входя на кухню, Позднякова заметила, как косо посмотрел на них дежуривший возле растерянных гостей полицейский. «Наверное, Аделаида Сергеевна права, – тоскливо подумала Анфиса, – мы задержались у бабы Луши. А дело полиции сейчас подозревать всех и вся». За детей она почти не беспокоилась. На Лукерью Самсоновну можно было положиться. Да и то сказать, Твердохлёбовы – они и есть Твердохлёбовы. Твердыня, одним словом. Только Эдик подвёл породу Твердохлёбовых, один уродился в их роду ненадёжным и хлипким в нравственном отношении.

Тихон попросил разрешения у полицейского отнести еду детям и бабушке. Тот куда-то позвонил, вскоре явился ещё один полицейский и сопроводил Позднякова в комнату к Лукерье Самсоновне, потом спустился вместе с ним вниз, после чего безмолвный страж исчез. Тихон заставил всех поесть и напиться крепкого горячего чая. Раньше никому и в голову не могло прийти, что именно Тихон сплотит их готовый отдаться на волю хаоса коллектив.

Поднявшись наверх, полицейские стали проводить опрос всех присутствующих на праздновании Нового года. Вызывали по одному в осиротевший кабинет хозяина дома. Допросы вёл капитан. Ещё двое полицейских вроде бы просто присутствовали. На самом деле внимательно наблюдали за всеми, кого опрашивали. Выдать преступника могло не только слово, но и непроизвольное движение, вплоть до начавшей ни с того ни с сего дёргаться брови. Но пока опрос свидетелей не приносил ожидаемого результата.

Казалось бы, всё просто и ясно – хозяин дома спускается в подвал за вином и его убивают ударом бутылки по голове. Из этого следует, что кто-то спустился следом за ним. Но кто? Алиби нет ни у кого. Все куда-то отлучались. Никто друг за другом не следил. На убитом накинуто пальто сына, залитое кровью и вином. Жена Твердохлёбова Снежана показала, что Эдуард Твердохлёбов постоянно клянчил у отца деньги, а тот перестал ему их давать.

Вернувшаяся на работу утром горничная Варвара Метёлкина сообщила следствию, что видела, как отец и сын запирались в кабинете первого, и краем уха, когда она проходила мимо, Варвара слышала, что отец с сыном сильно спорили.

На вопрос капитана, о чём шла речь, горничная ответила:

– Известно о чём, о деньгах, – и многозначительно ухмыльнулась.

– То есть Эдуард Твердохлёбов просил у отца денег, – решил уточнить капитан.

– Естественно, просил, – ответила горничная.

– Почему естественно?

– Потому что он их у него всегда просил.

– И Твердохлёбов-старший давал их сыну?

– Это мне неведомо, – пожала плечами горничная, – спросите лучше у Анфисы Никифоровны, она дочка им и лучше знает. Или у Лукерьи Самсоновны. От неё у племянника секретов не было.

– Непременно спросим, – заверил Метёлкину капитан и отпустил горничную восвояси.

Эдуард, в свою очередь, назвал слова о его попрошайничестве злыми домыслами. Да, ему случалось иногда просить у отца денег взаймы. Но ведь он ему не чужой человек. На вопрос, почему на отце в момент убийства оказалось его пальто, Эдуард ответил, что за вином сначала хотел идти он сам, уже и пальто снял с вешалки: в подвале прохладно, но тут у него зазвонил телефон и отец, не желая ждать, вырвал у него из рук пальто и спустился в подвал сам.

– Вы видели, как он спускался?

– Нет, – несколько удивлённо отозвался Эдуард.

– Тогда почему же вы утверждаете, что ваш отец спустился туда?

– Вы издеваетесь, что ли? – окрысился Эдуард. – Если бы отец туда не спускался, то как он там оказался?

– Может, его убили в другом месте, а туда уже отнесли.

– Ага, – ощерился Эдуард, – треснули по башке бутылкой на свежем воздухе, а потом туда на руках отнесли. Где тогда следы крови?

– Так снег же шёл, – невозмутимо отозвался капитан.

– Всё равно должны же были остаться хоть какие-то следы.

– Ищем.

– Вот и ищите! А честным людям мозги своими домыслами не… – Он запнулся, вовремя удержавшись от грубого слова, и буркнул: – Не конопатьте.

– Ну-ну, – усмехнулся капитан, – сестра вот ваша Анфиса тоже утверждает, что вы постоянно вымогали у отца деньги. А он в последнее время давать их вам перестал. Чем не мотив?

– Да у них с Тихоном у самих рыло в пушку! – взвился Эдуард.

– Разберёмся.

– Вот и разбирайтесь! Кстати, не забудьте обратить внимание на Виталия Калитовского, – широко улыбнулся Эдуард.

– А что с ним не так? – слегка удивился капитан. – Насколько нам известно, отец Виталия Игнатьевича Калитовского Игнат Варфоломеевич Калитовский друг вашего отца. Следовательно, Калитовский-младший не имеет прямого отношения к вашей семье.

– Это смотря что вы, товарищ капитан, имеете в виду под словом – прямого, – вкрадчиво проговорил Эдуард.