Госпожа проводница эфира

Я не выдержала и расхохоталась. Ну невозможный тип! Абсолютно невозможный.

Ориэль хихикал в кулачок, но помалкивал. Он уже понял характер Этьена. И то, что тот просто не может не флиртовать и не подкатывать. Но всерьез воспринимать это совершенно не получалось, напротив, было весело и мило. Эдакая доза чуть пошловатых, но приятных комплиментов. Исключительно полезно для настроения и женской самооценки.

— Ох! — утерла я выступившие от смеха слезы. — Не надо вставать совсем голым, Этьен. Сейчас мы придумаем тебе набедренную повязку и хито́н. Отель, миленький. Выдай нам, пожалуйста, мягкую узкую полосу ткани и какой-то поясок или широкий мягкий шнурок. Это вниз. И отрез для временной хламиды или хитона. Ну и к ним пару булавок и ремень.



На кровати рядом с мужчиной тут же возникло требуемое. Тот озадаченно взял в руки мягкий пояс, шириной сантиметра три, и батистовый отрез ткани. Повертел и отложил. Потом потянул и пощупал большой кусок более плотного, шелковистого даже на вид полотна и кожаный ремень с серебряной пряжкой.

— И что с этим делать?

— Ориэль, Этьен, я вам сейчас объясню и все покажу. Потом выйду, а вы сделайте это на теле. Хорошо?

— Ты ж моя радость! И что же? Даже не поможешь мне?

Я не стала реагировать, а вытащив из-под спины пациента подушку, взбила ее, замяла углы, сделав ножки и талию. И показала, как традиционно повязывают набедренную повязку индийские йоги.

Через минуту подушка лежала в этой самой набедренной повязке.

— Так, а потом верхнее одеяние. Смотрите, вот так.

Из второго большого куска ткани я соорудила хитон. Соединила края на «плечах» и стянула «талию» подушки широким ремнем.

— Этьен, вот так заматывайся. Тебе придется пока обходиться без нормальной одежды. Но мы что-нибудь придумаем, как только ты оправишься настолько, чтобы выходить из отеля. Перенесемся куда-то, где купим тебе необходимые вещи и обувь. Как управишься, позовите меня. Или сразу в столовую придете?

— В столовую придем, — задумчиво отозвался мужчина, рассматривая принарядившуюся подушку. — А можно красное?

— Что? — не поняла я.

— Можно хи-тон... красного цвета? Я буду как варвар. И император. О! А еще золотом расшить, чтобы красиво. И драгоценными камнями. Я буду неотразим. Ты не устоишь, радость моя!

— Гуманоидам плохо. Филиурам ткани не нужны, красивыми быть чтобы, — глубокомысленно выдал Феликс, а Ориэль прыснул от смеха.

Я фыркнула и вышла из лазарета.





Глава 22




Глава 22

Новая клиентка



В столовую Этьен все же добрался, пусть и не быстро. Но я дождалась их. Явился он с испариной на лбу, трясущимися руками, на подгибающихся ногах, но таки облаченный в красный хитон. Отель учел его пожелания. Частично. Никакой золотой вышивки и драгоценных камней не было.

Зато был жутко довольный, хотя и слабый, мужчина, которому разрешили вставать с кровати. Думаю, в нормальных условиях нормальному человеку не удалось бы так быстро восстанавливаться и, уж конечно, вставать. Но Этьен Рауль Эрнест Дюфо — не человек. И место тут необычное, как и наш маленький целитель.

С этого утра наш пациент начал вставать и передвигаться все активнее. Сначала с нашей помощью, потом самостоятельно, но с тростью и по стеночке. А еще я с ним занималась йогой. Мы попросили у отеля второй коврик. И я по чуть-чуть помогала Этьену восстановить тело. Йогой это я, конечно, погорячилась назвать. Неумелые, неуклюжие попытки принять несложные асаны. Тело мужчину не слушалось, он был ослаблен, с трудом двигался, и мышцы потеряли эластичность за столетия в хрустальном состоянии.

Но Рауль старался. Сжав зубы, с испариной, то бледный до синевы, то наоборот покрасневший от натуги, но он делал все, что я рекомендовала. Нагрузку я давала с учетом его состояния и нулевых способностей. Но даже так ему было тяжело.

И в такие моменты неугомонный дух перемен переставал вести себя как клоун. Собирался, слушал внимательно, четко следовал моим указаниям. И тем, которые я давала во время растяжки. И тогда, когда выполнял специальную лечебную гимнастику. Но там уже тренировал его Ориэль. Я, кстати, к ним присоединялась. Мне тоже не хватало активности.

Но во все остальное время блондинчик веселился сам и веселил нас. Он шутил, балагурил, без устали отвешивал мне комплименты, называя то птичкой, то рыбкой, то солнышком. Перебрал, по-моему, все возможные эпитеты.

Я посмеивалась, шутила в ответ, но всерьез Этьена не воспринимала. Это совершенно невозможно.

Отель учел мою просьбу, и мы выбрались на волю. Снова морской берег, сосны, песчаный пляж, соленое чистое море, умеренный климат. Приятное место, курортное. Почти неделя так и прошла.

Этьен все так же щеголял в набедренных повязках на занятиях и в хитонах разных цветов в остальное время. А еще он пересмотрел огромное количество фильмов с моего ноутбука. Частенько и мы к нему присоединялись, устраивая коллективные сеансы кинопросмотра.

Эфир пока молчал, никуда меня не тянуло.



— Солнышко мое ясноглазое! — с улыбочкой ловеласа начал ко мне подкатывать неугомонный тип.


— Да? — не повелась я на игривые интонации

— Почему же ты, рыбонька моя, не воспринимаешь меня всерьез?

— Потому что ты, кальмарчик не мой, совершенно несерьезное существо, — в тон ему отозвалась я.

Он хохотнул и продолжил заигрывать, как и обычно всю последнюю неделю. Рук он сильно не распускал, что ему в плюс, но кем только не величал.

— Ну отчего же кальмарчик?

— А такой же... светленький. А отчего рыбонька?

— А потому что глазастенькая и зубастенькая.

— Феликс, тебе не кажется, что мы попали в морское царство? — сверкая улыбкой, воскликнул Ориэль.

Мы все сидели в гостиной. Только закончили смотреть веселый музыкальный фильм и думали, чем заняться дальше. То ли пойти погулять, то еще что-нибудь посмотреть.

Этьен улыбнулся цейлину, перебрался по дивану поближе и завладел моей ладонью.

— И все-таки, Агатушка, свет души моей, отчего же ты меня не воспринимаешь всерьез?

— Тебя или твои... гм... поползновения? — фыркнула я, но руку отнимать не стала.

Феликс и Ориэль о чем-то пошушукались, кивнули нам и ушли. Наверное, все же решили прогуляться. Жара спала, сейчас на улице хорошо.

Этьен дождался, пока они выйдут, и снова повернулся ко мне.

— И все же? — настойчиво продолжил он. — Ты ведь меня знаешь. Эфир все тебе выболтал, у меня нет от тебя секретов и тайн. Это, откровенно говоря, пугает. Еще никто и никогда не знал обо мне всего. Даже родители. Но для тебя... Так почему же ты не воспринимаешь меня всерьез?

Ну и заладил. Что это он сегодня так прицепился?

— Ты прав, я знаю о тебе все. Я не хотела этого, не стремилась узнать, но... так получилось. — Я решила сегодня не отшучиваться, как в прошлые дни, а объяснить. — Сначала эфир подкидывал мне истории твоих похождений и любовных историй. Я почти всех твоих временных подружек видела. Потом, когда мы переносили твою душу из волка в это тело, — легонько ткнула его пальцем в грудь, — через меня пронеслись вся твоя суть, сущность, все, из чего ты состоишь. Душа вместе с ее богатым жизненным и любовным опытом. Опять же, я этого не хотела, но оно само.

— И? — Перехватив мой палец свободной рукой, мужчина его поцеловал.

— И все! — хмыкнула я. — Этьен, ну сам подумай. Как я могу воспринимать твои ухаживания как нечто серьезное? Бесконечные вереницы случайных подружек еще могли питать иллюзии на твой счет. Все же древние времена, другая ментальность, иначе воспитанные девушки. Но я-то? Я отчетливо знаю, что ты... Ну, ты просто вот такой. Меня это не расстраивает и не задевает. Такова твоя натура, я принимаю тебя таким, какой ты есть. И меня это вполне устраивает.

— Устраивает — что?

— То, что ты несерьезный, ветреный, непостоянный, легкомысленный. Что с тобой не нужно напрягаться и... пытаться казаться лучше, чем я есть на самом деле. Я не строю на тебя никаких долгоиграющих планов, и это прекрасно.

— Прекрасно, говоришь? — пробормотал он. — Но почему?

— Потому что, если вдруг ты забыл, я работаю в месте, которое либо болтается в нигде, либо прыгает между мирами. Потому что я не могу и не планирую заводить серьезные отношения и влюбляться.

— Это принимаю. Но насчет меня... Ты не думаешь, что я мог измениться?

— Нет, не думаю, — с улыбкой покачала я головой. — Ты — дух перемен. Ты не можешь быть постоянным. Это противоречит твоей сути и натуре.

— Но зато я могу иметь некую постоянную. Константу.

Я пожала плечами. Не совсем понимала, чего он пытается добиться этим разговором. Мы помолчали. Этьен поглаживал мою ладонь, смотрел на диванные подушки, о чем-то размышляя. А я вообще ни о чем не думала. Я отдыхала.

— Пойдем гулять? — внезапно предложил он, перестав хмуриться, и улыбнулся.

— Только если в отеле останется кто-то из ребят. Все одновременно мы уйти не можем.



Ориэль нашелся на крыльце с книгой сказок, которую ему подарил муж Леслии. Феликс улетел.

Гулять мы могли только по пляжу, так как обуви у моего спутника все еще не имелось. С одеждой как-то проще оказалось: тряпки намотал, наготу скрыл — и порядок. А вот туфли или сапоги сам не стачаешь, лапти не сплетешь. Теоретически можно было попытаться соорудить что-то типа сандалий, но мы не стали. Этьен бродил по отелю босиком без проблем. Снаружи выбирал песок, чтобы не поранить ноги о сосновые иголки, щедро покрывающие землю.

— И все же мне обидно, недоверчивая ты моя, — заявил дух перемен, когда мы под ручку побрели вдаль от отеля вдоль кромки моря.

Я тоже разулась и несла шлепанцы в одной руке. Другая лежала на локте моего кавалера.

— Что именно тебе обидно?

— Что ты мне не веришь.

— Отчего же? Верю, что ты меня не обманешь. Просто не успеешь, — со смешком добавила я, но тут же исправилась, заметив, как ему стало неприятно: — Прости. Тебе нет нужды меня обманывать, я знаю.

Он остановился и развернул меня к себе лицом.