Госпожа Потусторонья

— Вот и отлично. Тогда объясните мне оба, что означают ваши постоянные драки прямо перед воротами? За последние несколько дней я наблюдала это безобразие уже дважды. Я понимаю, что особняк скрыт от посторонних глаз. Но на окрестные кусты это правило не распространяется. Хотите привлечь к этому месту внимание людей?

— Вот пусть он и объяснит, зачем его кровососы напали на нашу машину, когда мы привезли вас, дорогая хозяйка Врат, к особняку, — оскалился оборотень. — Что скажешь, кровосос?

— Тебе? Ровным счетом ничего. Ты сам все прекрасно знаешь, — пожал плечами Георгий. — А вам, Секлетинья… Не знаю, стоит ли обсуждать родственные связи в таком обществе.

— Родственные связи? — опешила я. — О чем вы, Георгий?

— О многом… Но, отвечая исключительно на вопрос… я не хотел продолжения царства оборотней, скажем так. Пока здесь хозяйничала Мавра, у нас не было ничего. Да что там… Нас даже призраками за ворота не допускали, а наши послания оставались без ответа. Подозреваю… Заметьте, только подозреваю, а не утверждаю, что и все мои одноплеменники без суда и следствия отправлялись обратно на Серые тропы. И это в лучшем случае. Оборотни нападали и убивали, но госпожа Потусторонья и не подумала как-то вмешаться. Вполне понятно, почему я не хотел, чтобы новая хозяйка Врат проводила ту же политику, вы не находите?

— Это не объясняет, почему вы напали на меня, — качнула головой я, краем глаза наблюдая, как оборотень «пытается молчать».

Зрелище было весьма показательным. Если, обсуждая этот план с Васькой, я сомневалась, что удастся столкнуть этих двоих лбами и сбить с Волка маску ледяного спокойствия, то теперь сомневалась, что сумею его заткнуть, если понадобится.

— На вас?! — удивился Георгий. — Мы напали на оборотней! Я должен был поговорить с вами. Я боялся, что, наслушавшись Мавру и этих вот, — он мотнул подбородком в сторону оборотня, — вы можете вообще уничтожить мою общину…

— Легче избавить мир от тараканов! — сорвался наконец оборотень. — Хотя я люблю сложные задачи. Если надумаешь, с удовольствием поспособствую.

Георгий развел руками, всем своим видом говоря: «Вот видишь? И как с ним разговаривать?»

— Буду иметь в виду, — поморщилась я. — Пока же я вынесла только то, что вы из-за своей беспочвенной ненависти…

— Беспочвенной?! — рявкнул Волк. — Этот мерзавец убил моего отца!

— А чего еще он ожидал, когда поднял руку на мою мать? — нахмурился Георгий.

— Она тебе такая же мать, как Снейк мне брат!

— Уж не знаю, с кем грешила ваша матушка…

— Только вякни что-то о моей матери!

— Тогда не вякай о чужих матерях, хищник!

— От таких матерей детей надо или держать подальше, или давить их в колыбели!

— Что вы и сделали, звери!

Я только глаза успевала переводить с одного на другого, радуясь, что сейчас они призраки и не могут в самом деле вцепиться друг другу в горло.

— Мы никого не убили!

— И поэтому вампиры должны были молча смотреть, как вы уводите их детей?!

— А что вам еще оставалось? — оскалился оборотень. — Трусливые кровососы!

— Вы напали на наших женщин во время праздника. Тогда, когда никого из воинов не было поблизости. И ты смеешь издеваться над тем, что те не смогли оказать сопротивления?! От подоспевших потом воинов-то вы храбро наступали в противоположном направлении! И те, кто не успел убежать, молили о пощаде!

— Никогда мой отец не стал бы тебя о чем-то молить!

— Ошибаешься! Он молил пощадить одного лохматого щенка. И знаешь, я получил огромное удовольствие, показав ему твою голову. О, как он выл! Воспоминание об этих звуках до сих пор утешает меня в самые черные дни моей бесконечной жизни!

— Лжец! Моя голова у меня на плечах, и у тебя руки коротки снять ее оттуда.

— Да? — притворно удивился вампир. — Действительно. Какая незадача. Значит, это была голова какого-то другого щенка. Как жаль, что твой папаша не успел узнать об ошибке. Слишком быстро умер, бедняга!

— Ах ты! Мало мы вас давили!

— Больше даже с поддержкой Ключа не получилось?

Васька запустил когти мне в плечи, намекая, что бесконтрольный балаган пора заканчивать.

— Хватит! — отмерла я. — Прекратите свару! Сейчас же!

— Вы где находитесь? — добавил кот. — Это Врата, а не подворотня!

Я заподозрила, что сделал он это исключительно ради того, чтобы привести в чувство своего драгоценного Серого, но решила пока не заострять. Волк в запале и так наговорил столько, что мне еще долго придется переваривать. Впрочем, и Георгий от него не отстал. Пытаясь отогнать висящее перед мысленным взором видение отрубленной головы какого-то мальчишки, я постаралась как можно незаметнее отодвинуться от вампира подальше.

Но тот заметил.

— Я разочаровал вас? — с грустью констатировал он.

— А вы как думаете? Как у вас рука поднялась на ребенка?


— Поверьте… на моем месте и у вас бы поднялась. После того как я увидел, что натворили среди наших слабых эти вот хищники, я был не в себе. Вампиры очень сплоченная община. В отличие от оборотней, которые расползлись по всему миру, как чума, мы живем кучно и очень привязаны к своим.

— Людям? — с долей скепсиса протянула я.

— И людям в том числе. Может, на нашей родине и не везде так, но здесь быстро учишься ценить возможность быть собой. А это выполнимо только среди тех, кто знает о твоей сущности и не шарахается от пакета крови у тебя в руках. А самое главное… неужели вы считаете, что раз у нас не может быть биологических детей, то мы и на любовь не способны? А любовь, она, знаете ли, не разбирает, кто перед ней: вампир, человек или вообще госпожа Потусторонья.

— Подонок! — выплюнул оборотень, не позволив мне задуматься над смыслом слов Георгия. — В людях тебя может привлечь только любимая группа крови!

— Ну разумеется, — отвернулся вампир.

— Вас ведь уже просили выбирать выражения, Сергей! — обозлилась я. Волк вздрогнул. — Лучше скажите мне, зачем ваши общинники напали на вампиров. Кого они там искали?

— Детей… — против собственной воли вынужден был ответить оборотень.

— И куда эти дети в итоге подевались? — не сумев сдержать отвращение в голосе, спросила я.

— В детские дома, — прохрипел Волк.

— В детские… — Я закусила губу, начиная понимать.

— Ваша матушка будет очень рада вас увидеть, — тихо проговорил Георгий.

— Моя кто? — осела я.

— Мать. Она едва оправилась после того, как вас украли. Тридцать лет назад хищники воспользовались праздником и налетели на замок, когда там оставались только женщины с детьми и молодые обращенные. Они убили обращенных и вывели всех детей, каких сумели поймать. И вас в том числе. Всего пятерых, и…

— Но подождите! Мне всего двадцать пять. Я никак не могла быть среди тех детей!

— Не хочешь объяснить, а, храбрый и безупречный предводитель оборотней, истинный сын своего папаши? — с сарказмом повернулся к Волку Георгий. — Нет? Тогда я сам.

— Да говорите уже! — не выдержала я.

— Мы тоже поначалу не догадались об исключительности того случая, — сдвинул брови вампир. — И до того бывало, что оборотни пытались украсть у нас детей. Мы, как вам известно, наделены способностью «выбирать» себе детей. Наши дети те, кого мы обратили. Но здесь это не так просто. Как можно бросить обычную жизнь и уйти в закрытую общину, порвав большую часть связей? На такое люди способны разве что по большой любви…

— По вашей большой любви к власти! — рыкнул Вольф. — Заманиваете людей и превращаете их в дойных коров. Или того хуже, в таких же кровососов! Ты про секты слышала, Секлетинья? Так вот у этих примерно такие же методы.

— Спасибо за иллюстрацию, — поморщился вампир. — Как раз собирался перейти к мнению хищников, а его и без меня обрисовали. На самом деле, Секлетинья, мы практически не обращаем взрослых. Исключение — партнеры истинных вампиров. И раньше мы были очень рады, если у таких женщин уже были дети. Они вырастали среди нас, видели нашу жизнь в нормальном свете и однажды становились такими же. Или не становились. Насильно никого не обращали.

— Так я тебе и поверил!

— А мне плевать, веришь ты или нет. Я не тебе рассказываю.

— Не смей говорить, пока я не прикажу, — окрысилась я на оборотня.

Васька тут же пустил в ход когти, демонстрируя свое недовольство, но сейчас мне это было безразлично.

— Хищники всегда изображали «спасителей», даже если их о спасении никто не просил и более того этому спасению противился. У них свое понимание блага, и чужое их не волновало. Они не раз и не два нападали на наши дома, иногда им даже удавалось украсть чью-то дочь или сына. В прошлом они даже убивали всю человеческую семью вампира, если считали, что на «путь истинный» людей уже не вернуть. Но врать не буду, такое случалось уже очень давно даже по моим меркам.

Георгий помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Разумеется, мы искали своих. Часто находили. И мстили, как же без этого. Но в тот раз дети будто испарились. Пленники ничего не знали или сумели смолчать. Мы обыскали все человеческие приюты, до каких только смогли дотянуться, следили за оборотнями, расспрашивали людей. Но в тот раз — безуспешно. Детей привезли в этот город, и больше их никто не видел.

— И что? — поторопила я снова замолчавшего вампира.

— Сестра Мавры, Марфа, изначально знала о существовании общин. Неудивительно, что она нашла себе пару среди нас. Как и ее дочь впоследствии. Кого сделало счастливым отцом ваше появление на свет, история умалчивает. Он все равно об этом никогда не узнает. Но это была вполне нормальная практика в то время. Сейчас-то гораздо проще. ЭКО уже рутина.

— Тридцать лет, Георгий, — напомнила я.

— Особняк Врат, — в тон мне отозвался вампир. Как я теперь понимаю, именно тогда свиток отразил имя новой наследницы Врат, новый Ключ. И Мавра, так и не смирившаяся с выбором сестры, начала действовать. Она устроила налет оборотней. А детей спрятала в особняке. И вот этого вот — тоже, — он мотнул головой в сторону оборотня. — Как она здесь с вами управлялась, не знаю, но мы продолжали искать. В нашем понимании дети становились старше, росли. Таких мы и искали. А в особняке Врат никто не стареет. А дети… — Он опустил голову, и длинные волосы упали, скрывая его лицо.

— Не взрослеют… — ахнула я. — Но я ничего не помню.

— Когда отец этого вырвал вас из рук вашей матери, вам было примерно два года от роду.

— Васька?! — резко развернулась я. — Правду!

— Не знаю, — поспешно открестился кот. — Мне при Мавре ходу на верхние этажи не было — она запретила. У нее там полк квартировать мог. Или не мог, что тоже возможно.

— Георгий, вы можете говорить только правду, пока вы здесь. Я действительно провела первые годы своей жизни в вашей общине?

— Да.

— И моя мать до сих пор живет у вас?

— Да, как и ваша бабушка, — слабо улыбнулся он. — Они обращенные. И их никто к этому не принуждал.