Госпожа Потусторонья

Серый появился через пятьдесят пять минут. Но я все успела и уже поджидала гостей у ворот, нетерпеливо рассматривая внешний мир в туманной рамке Врат и одновременно решая неожиданно всплывшую дилемму. Смертному для того, чтобы пройти через портал, требовалось просунуть в решетку руку. Но в данном случае меня обуревали сомнения: Врата неразумны, мало ли как они воспримут, если я возьмусь за предплечье. Да и пропустит ли защита? Раньше я никогда не видела между прутьями что-то более серьезное, чем кисть до запястья. Существовал и еще один способ впустить Лиса в мой потусторонний мирок — открыть ворота. Но этому активно противилась вбитая Марфой подозрительность.

Все еще пытаясь решить, что делать, я увидела, как Волк едва не волоком тащит рыжего по раздолбанной дороге. А тот не то чтобы сопротивляется, но на лице у него написано такое недоверие пополам с горечью, что мне показалась горькой собственная слюна. «Не доверяй. Никогда. Никому», — прозвучал в ушах голос бабки. Оборотни подошли к решетке, и я снова взглянула в лицо Лиса.

— А вот хрен вам, дорогая бабушка, — проворчала я себе под нос и взялась за витую щеколду.

Тяжелая перекладина, стронуть которую с места мог только Ключ, пошла вверх, и тут же ударил гонг: Волк сунул руку в решетку. Я рыкнула и вытолкнула его пальцы, потянув створку на себя. Ворота заскрипели, открываясь впервые за бог знает сколько лет. Но я еще успела увидеть убитое выражение физиономии Серого. «А, ну да… Я же самый злобный Ключ, какого только можно себе представить, — раздраженно расшифровала гримасу я. — И наверняка решила так весело пошутить».

Компенсацией за несправедливые подозрения мне послужила отвисшая челюсть Волка, когда он понял, что произошло.

Не глядя на него, я самым наглым образом сделала один шаг в реальный мир и, подцепив Лиса под локоть, так как руки он прятал в карманах толстовки, завела в Потусторонье.

— Подожди, — бросила я и налегла на створку, в последний раз полюбовавшись на ошарашенную физиономию Волка.

— Привет, — кивнула я, вернув щеколду на место. Мне показалось, что Врата с облегчением выдохнули. Я повернулась к Лису. — Как видишь, разрешать тебе жить в этом случае необходимости нет. Но… другие приказы остаются в силе. Не лгать мне. Не нападать на меня. Не вредить мне и всему тому, что ты здесь увидишь.

Потусторонье откликнулось, огладив меня едва ощутимым ветерком, принимая приказ.

— Нападать? Этим? — с горечью усмехнулся Лис и наконец вытащил руки из карманов. — Вы слишком высокого обо мне мнения, Ключ.

Я закусила губу, глядя на два обрубка с розовой молодой кожей и свежими бугристыми шрамами.

— Секлетинья, — выдохнула я, кое-как совладав с непослушным языком. — И можно на «ты».

Лис удивленно приподнял брови.

— Что за манера, — ворчливо продолжила я, пытаясь отвлечься от зрелища, разбудившего в душе грызущее чувство вины. — У меня что, имени нет? Или мне сто лет в обед, чтобы мне все подряд выкали?

— Секлетинья, — склонил голову Лис, — отпусти меня, пожалуйста.

— Что? — опешила я.

— Зачем тебе это? Я прожил неплохую жизнь и не хочу закончить ее безмозглым овощем, не помнящим, кто он и откуда пришел.

— Прости, но я тебя не понимаю, — покачала головой я.

— Я догадался, зачем Серый привел меня сюда. Сегодня утром я сорвался и сказал то, что не должен был произносить вслух. И он решил просить Ключ лишить меня памяти, как Марфу… Не надо. Прошу тебя.

— Какие все догадливые, блин, — обозлилась я. — Как все хорошо знают, что я собираюсь делать. Аж оторопь берет.

— Но…

Я прекрасно понимала, почему Волк не рассказал другу, зачем тащит его к Вратам: очередная перестраховка, а вдруг злобный Ключ успеет передумать. Но бесило такое отношение до зеленых чертей.

— В морду зубастую дай своему вожаку, когда в общину вернешься, — перебила я.

— Боюсь, это будет несколько затруднительно, — невольно улыбнулся Лис.

— Почему же это? — сварливо поинтересовалась я, подталкивая гостя к особняку.

— И чисто физически, и морально. Он все-таки мой вожак.

— Ничего. Скажешь, что это от меня. Мол, я бы лично отметилась, да он слишком высокий, не дотянусь. Вот тебе и поручила. А физически… Для этого тебя сюда и привезли.

— Не понял, — споткнулся на пороге Лис.

— Сейчас все поймешь, — пообещала я.

В полном молчании мы спустились к Струнному озеру.

— Вот только не надо воображать, что мне вздумалось предоставить тебе возможность для красивого самоубийства, — поспешно сказала я, не дожидаясь очередной «гениальной догадки».

— Вы… ты… — замер Лис. — Я слышал, что такое бывало, но никогда не верил, что это возможно… Но это возможно… Да?

Он поднял на меня глаза, полные надежды и такого страха обмануться, что мне стало не по себе. «Придушу Волка за то, что не привез его сразу, — молнией пронеслось в мозгу. — Только сперва разобью собственную дурную голову о ближайшую стену! Как я могла не заметить?!»

— Возможно. Здесь я могу все. Ну или почти все… — Я тряхнула головой, пряча чувства за деловым, уверенным тоном. — Раздевайся, если не хочешь уйти отсюда голышом. Костя тебе поможет.

Я отвернулась, то ли не желая смущать его, то ли не желая смущаться сама, и поднялась на парапет.

К озеру Лиса подвел Костя. Рыжий медлил, в одних боксерах стоя на бортике. Видимо, слишком много легенд окутывало густые воды источника их жизни. Я взяла его под локоть, и мы вместе вошли в туманную зелень живой энергии.

— Не вздумай вывернуться, — предупредила я. — Пока ты меня касаешься, мы — единое целое, и энергия воспринимает нас именно так. Но стоит хоть на мгновение потерять контакт — и я смогу достать отсюда только твое тело. Избавь меня от такого опыта.

— Я постараюсь, — слабо улыбнулся он.


Мы продвигались вперед, и через два шага наши глаза оказались на одном уровне. Сила, сейчас принимавшая мои желания, едва они успевали оформиться хотя бы в мысль, не давала мне погрузиться слишком глубоко. Я завела его искалеченные руки себе за шею:

— Держись.

Лис только кивнул. И я, сцепив пальцы в замок у него на спине и чувствуя бугристые шрамы, испещрившие его кожу во всех направлениях, с головой окунулась вместе с ним в вязкие глубины бездонного источника силы.

Я черпала щедро. В конце концов, тратила я свое. Не общинное, не чужое. Лишь то, что причиталось именно мне. Мне хотелось расплатиться за все, что по моей вине пережил этот человек. И пусть он не был человеком, он все равно оставался одним из немногих, кто отнесся ко мне по-человечески с самого начала и хотя бы пытался понять. И я хотела стереть если не с души, то хотя бы с его тела все следы своих ошибок.

Когда зеленые воды Струнного подняли нас на поверхность, оборотень навалился на меня всем своим весом, не в силах удержаться на ногах. Но мне помогло справиться с ним само озеро, а потом подключился и Костя. Вместе мы дотащили что-то бормочущего и блаженно улыбающегося Лиса до кушетки и кое-как уложили. Он что-то промямлил и попытался обнять скелет. Костя вывернулся, и мы с ним укутали тут же отрубившегося оборотня в теплый плед.

Я вспомнила длинные сильные пальцы пианиста, которые только что с трудом отцепила от костяных прелестей, и тихо засмеялась. Лис был пьян. В зюзю, в хлам… Еще бы, при том количестве энергии, которой я его накачала, чтобы заставить живую силу сформировать ему новую плоть. Формой послужило отражение души, повредить его Аррей был не властен.

«Жаль, что ты этого не увидишь, выродок, — с какой-то веселой злостью подумала я. — Ни следа от тебя тут не останется. Ни на Земле, ни в телах, ни в душах».

Убедившись, что Лис спит и проспит еще как минимум несколько часов, я присела за свой маленький столик и тихо сказала:

— Костя, а принеси-ка мне сюда кофе и ту книгу про гномов.

Скелет кивнул и деловито застучал костяными пятками по каменным ступеням лестницы. Я снова посмотрела на Рыжего, который блаженно улыбался во сне, и, наверное, впервые с тех пор, как стала Ключом, почувствовала себя по-настоящему счастливой. Да. Мне еще придется несколько раз подпитать Лиса силой Струнного, чтобы окончательно закрепить результат, но купания это уже не потребует. По сути же, я вернула ему то, что он по моей вине едва не потерял — вкус к жизни. И это было хорошо. Очень хорошо.





ГЛАВА 23

Если друг оказался вдруг…




Я долго читала о странных обычаях каменных гномов, которые со всеми подробностями описывала одна из забытых Ключей прошлого. Кофе давно кончился. Лис все еще спал. Монотонное повествование в конце концов убаюкало меня, и глаза стали закрываться сами собой.

Вопреки обыкновению, на этот раз я засыпала медленно. Постепенно погружались в туман темные углы обширного подвала, сфера с неподвижным камнеедом, высокие колонны. И только Струнное оставалось гореть ярким пятном посреди этого полусна. И в какой-то момент мне показалось, что оно везде, что я снова погружаюсь в вязкие, плотные и такие нежные объятия живой энергии.

Вот только я уже не удерживала искалеченного Лиса. И все же была не одна. Горячие руки гладили меня по спине, жадные губы искали мой рот, покрывая поцелуями лицо. А сама я путалась пальцами в чьих-то мягких волосах, то ли вдыхая, то ли просто чувствуя аромат своей и чужой страсти.

«Ты не забудешь?» — Жаркий шепот будто ласкает саму душу.

«Я вспомню. — Ответ, как выдох, лег на мягкую подушку окружающей нас энергии. — Если не забудешь ты».

«Никогда!» — Ожог-обещание, горячий, почти причиняющий боль.

Жадные губы наконец нашли то, чего жаждали, сминая и подчиняя меня. И я подчинилась. Подчинилась, потеряв ощущение времени и пространства, едва не позабыв, что это лишь сон и видение. Всего лишь морок.

«Моя…»

«Мой…» — сплетались пылающие полуслова-полустоны в зеленоватом мареве. И я знала, что вот это единение и есть та самая любовь, воспетая в песнях всех миров. Любовь, которую я и он пронесем через все наши жизни.

Громкий звон заставил меня подскочить, пробкой вылетев из сонной неги.

— Что?!

Но вокруг царила тишина. Не пощелкивал челюстями Костя, напоминая про мои обязанности. Мирно сопел, раскинувшись на тахте, Лис. А на полу лежали осколки разбитой кофейной чашки. Сообразив, что во сне попросту смела ее со стола, я снова вспомнила жаркий сон и покраснела. Хорошо, что тут была эта чашка… А то только эротических снов мне в моей богатой на события жизни не хватало.

Я снова оглянулась на Лиса, убеждаясь, что он действительно спит. Даже представить страшно, что бы подумал рафинированный оборотень, если бы меня угораздило еще и застонать от привидевшейся страсти.

«Все признаки недотраха налицо! — прозвучал в ушах ехидный голос Васьки. — Замуж тебе пора, Секлетинья, пока на гостей с Серых троп бросаться не начала».

— Тьфу, хам… — проворчала я.

И только тут сообразила, что снился-то мне, похоже, именно этот самый хам, только в другом обличье. Я помотала головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее разом и сон и Васькошизофрению, и встала из-за стола, с трудом разогнув затекшие ноги. Лис что-то пробормотал во сне и повернулся на бок. Плед сполз, обнажая совершенно чистую, без единого шрама спину. Я подошла, с минуту рассматривала гладкую кожу и, удовлетворенно кивнув, поправила покрывало: у меня все получилось.

Я снова потянулась и тихонько пошла к лестнице. Только выбравшись из подвала и прикрыв за собой дверь, крикнула:

— Костя! Мы ужинать будем?

«Мы, это ты и Костя?» — снова съязвила Васькошиза, но в том «растрепанном» состоянии, в какое привел меня странный сон, я была ей только рада.

Скелет показался в коридоре, кивая на ходу, и скрылся в дверях, ведущих на кухню.

— Я еще душ принять успею? — сунулась следом я.

Костя снова кивнул, и я побежала в свою спальню. Тугие струи холодной воды смыли остатки яркого сна, и ко мне вернулась способность трезво мыслить. Пока скелет крутился на кухне, я открыла одну из гостевых, сменила там постельное белье и извела еще несколько бабкиных платьев, сотворив кое-какую одежду спящему внизу гостю.