Госпожа Потусторонья

— А оно потом на дне валяться не будет? — настал мой черед таращиться.

— Разумеется, нет! — Кот наконец пришел в себя и снова заговорил своим любимым снисходительно-насмешливым тоном. Как ни странно, это уже не раздражало. Наверное, на контрасте с плюющимся ядом оборотнем. — Ты, конечно, силы на десяток жизней из воды натаскала, но если так скоро вернешь — ничего плохого не случится.

— На какой десяток жизней? — насторожилась я.

— Я же тебе про письма госпоже Потусторонья только сегодня утром рассказывал! — возмутился Васька. — Опять склероз обострился?!

— Так это и в обратную сторону работает?! — ахнула я, хватаясь за голову.

— А ты как думала? Ключу, конечно, гораздо больше силы причитается, но и у нее свои границы имеются. А как их переступишь, так у общин жизнь выгребать начнешь.

— О господи… — взвыла я, поспешно сгребая бриллианты и хватая платье. — Костя! Неси туфли эти проклятые в подвал.

Васька, получив пышной юбкой по морде, благоразумно убрался под кровать и вещал уже оттуда, пока я ползала под диваном в поисках выскочившей из рук диадемы.

— Не нервничай так. Если бы это все тут пару лет провалялось, тогда, конечно, озеро бы уже не приняло. А так… Сила с новой формой тоже не сразу сживается…

Дотянувшись наконец до непокорного украшения, я пробкой выскочила из-под дивана, крепко приложившись башкой о какую-то завитушку на подлокотнике, и побежала в коридор. Несколько минут спустя я уже трясущимися руками бросала в озеро ненужные даже мне самой вещи. Дольше всех сопротивлялось платье: пышные кружева никак не желали уходить в зеленую муть. Но в конце концов утонули и они.

Тяжело переводя дух, я огляделась и тут же наткнулась взглядом на здоровенное зеркало в золоченой раме. «О! Можешь полюбоваться на свою бестолковую физиономию, склерозная госпожа!» — выругалась я и позвала Костю. В четыре руки мы затолкали последнее свидетельство моего идиотского поведения обратно в озеро.

Мокрая, как мышь, я присела на край бассейна.

— Ну что, Костя… — протянула я, покосившись на отвратительные темные пятна под мышками. — Тащи в спальню бабкино платье. От госпожи этого треклятого Потусторонья несет, как от ломовой лошади.

Приняв ванну и переодевшись, я усадила Ваську на диван в холле и плюхнулась напротив.

— Пора нам поговорить предметно, котяра.

Сперва кот отвечал охотно и то и дело подшучивал над моим внезапно проснувшимся рвением. Через какое-то время шуточки закончились, а еще пару часов спустя он уже сопровождал каждый ответ драматическими стонами и попытками упасть в голодный обморок. Но его актерский талант меня не разжалобил. Беседа, сильно смахивающая на допрос, закончилась ближе к середине ночи. Услышав долгожданное «ну, пока все…», Васька из измученной тряпочки мгновенно превратился в наглого с-кота.

— Если после этого всего ты забудешь меня покормить, то я познакомлю тебя со всем многообразием обитающих в преддверии Врат грызунов, — предупредил он.

— И в мыслях не было, — открестилась я, хотя и правда благополучно забыла про ужин.

На этот раз салат из свежих овощей с королевскими креветками меня совсем не порадовал. Перед глазами тут же мелькнул оборотень. «Дорвавшаяся самка шакала!» Брр… Неужели придется остаток вечности питаться овсянкой?

Судя по тому, как вытаращился Васька, я в очередной раз умудрилась подумать вслух.

— Зачем?!

— А черт его знает, сколько дней чьей-то жизни стоят эти креветки, — мрачно ковырнула вилкой салат я.

— Тьфу на тебя! Вечно в крайности впадаешь, — фыркнул кот. — Это все — живое. На него гораздо меньше силы уходит, потому что оно и само возрождается. Не представляю, почему так. Мавра в еде себе никогда не отказывала или в платье. Правда, таких расфуфыренных, как ты, никогда не…

В мозгу что-то щелкнуло, и я выскочила из-за стола:

— Костя, а откуда ты бабкины платья достаешь? Показывай!

Через пару минут я прохаживалась вдоль длинного ряда вещей в гардеробной. Мысль, осенившая мою бедную голову, оказалась верной. Да, в одежде себя Мавра не ограничивала. Тут были и платья, и пальто, и юбки с кардиганами. Но все это объединял один признак: только натуральные ткани.

Хотя нет… Было еще кое-что. Все это устарело лет на восемьдесят. Наткнувшись на полки с болванками, на которых красовались разнообразные капоры и шляпки-таблетки с вуалетками и искусственными цветами, я поморщилась и закрыла шкаф.

Возвращать все это в озеро особого смысла уже не было, а заниматься разборкой просто ради разборки тем более не возникло желания. Да я и не представляла, зачем бы мне понадобилась такая огромная комната под тряпки. Вся моя одежда из прошлой, еще нормальной жизни прекрасно умещалась в обычном двустворчатом шкафу гораздо меньше того монстра, что красовался в нынешней спальне.

Я в очередной, и что-то мне подсказывало, что далеко не в последний, раз обругала хамоватых оборотней-юристов. Сунуть мне в руки ненормальное наследство и зашвырнуть сюда у них ума хватило, а посоветовать собрать вещи или хотя бы подсказать запихнуть в карман запасные трусы не удосужились. «Шовинистические свиньи… То есть волки, лисы и кто там еще среди них водится?» — проворчала я себе под нос.

Возвращаться в столовую допивать брошенный чай не хотелось, и я занялась ставшим уже привычным вечерним ритуалом: душ, постирушки, бесформенная бабкина ночнушка. В тот момент, когда я развешивала белье на водопроводной трубе на просушку, в голове забрезжила смутная идея.

Теперь я знала, что за пределами ворот никак не отличаюсь от обычных людей. Нет у меня ни эльфийских ушей, ни нимба над головой. Даже особого запаха и то не наблюдается. То есть если меня не опознают чисто визуально, то и мимо пройдут.

Потому-то и бабка в детдом приходила: чтобы посмотреть, а потом через Струнное озеро подглядывать по мере надобности, живая я или надо другую наследницу себе искать.

То есть чисто теоретически я вполне могла бы сходить домой, собрать вещи, документы. И не пришлось бы тратить чью-то жизнь на собственные трусы. Заодно стоило уволиться из архива, чтоб меня, как злостную прогульщицу, не начали с милицией разыскивать. Есть у нас там одна не по годам энергичная старушка…

Одна проблема. Слишком много нелюдей крутилось у ворот. И если те же вампиры, напавшие на машину Вольфа, вряд ли успели хорошо рассмотреть девицу, которую постоянно загораживал Лис, то оборотни и до того на меня насмотрелись. А сам Волк так и вовсе мог давно за мной следить. Недаром же Васька проболтался, что волчара убеждал бабку в моей профнепригодности.

Итак, если я хочу без приключений сбегать домой, то мне надо, чтобы меня не смогли встретить как минимум оборотни и вампир Георгий. Хотя его-то я как раз опасалась в последнюю очередь. Но выслушивать велеречивые приветствия в его духе где-нибудь посреди улицы, ежеминутно рискуя увидеть обозленных оборотней… увольте.

В конце концов, решив, что идти куда-то среди ночи значит найти неприятности на собственную пятую точку и без помощи нелюдей, я плюнула и завалилась спать.

А во сне меня снова поджидал давешний невидимка. И мы, как тогда, жарко целовались ровно до того момента, когда я спросила, кто он такой. Тихое, обреченное «не помню» шелестело в ушах, пока я проваливалась сквозь кремовые облака, уже зная, что сейчас очнусь в своей кровати.




Наутро я свою идею так и не оставила. Ваське, понимая, что кот мои планы точно не одобрит, решила ничего не говорить и, едва покончив с завтраком, побежала в подвал.

Зеленый бассейн не подвел: Георгий, судя по теням, что-то внимательно читал, а оборотни вообще дрыхли. Только лысый Снейк завтракал. Это меня более чем устраивало. Проверив наличие в карманах ключей и мелочи, я выскочила в холл.

Котяра, видимо, отсыпался после вчерашнего допроса. Костя тоже куда-то отошел. Останавливать меня было некому. Выскользнув из дома, я рванула к воротам. Впрочем, у выхода все же пришлось притормозить. Повинуясь приказу, туман между коваными прутьями рассеялся, показывая мне кусок дороги и ближайшие кусты. На первый взгляд все было тихо.

Понаблюдав таким образом за окрестностями минут пять, я коснулась железа ладонью и, не встречая никакого сопротивления, просочилась в обычный мир. Замерла, готовая в любую секунду броситься обратно. Но вокруг царил покой. В кустах чирикали воробьи, ветер лениво шевелил листья. «Отлично!» — сказала себе я и быстро зашагала по потрескавшемуся выщербленному асфальту в сторону видневшихся за деревьями домов.

Я плохо представляла себе, как отсюда добираться домой, но не сомневалась, что хоть какой-нибудь транспорт до центра найдется, а там уж разобраться труда не составит.

Так и получилось. Минут сорок спустя я уже шла по своей улице. Яркое солнце приятно ласкало кожу теплыми лучами, а люди вокруг казались красивыми и добрыми. «Совсем одичала, — мысленно ухмыльнулась я. — Уже от нормального солнца отвыкла. Хорошо хоть от людей пока не шарахаюсь».

Одна из витрин неожиданно привлекла мое внимание. «Одежда из экологически чистых материалов», — гласила вывеска. Я резко свернула туда. Магазин не разочаровал. Я долго бродила между длинными рядами манекенов и вешалок. Этикетки буквально ласкали свежеобретенную жабу: сплошной хлопок и лен, слегка разбавленный натуральным шелком. Такие штаны не обойдутся в пять лет жизни какого-нибудь дегервана. Цены в рублях, правда, радовали гораздо меньше: за одну маечку предлагалось отдать мою месячную зарплату. Но я и не собиралась ничего покупать. По крайней мере, не за деньги и не сейчас.

Вдоволь налюбовавшись и наметив первоочередные покупки, я вышла из магазина, сопровождаемая злобными взглядами продавцов-консультантов, и, купив по пути мороженое, пошлепала домой.

А вот дома меня ждал сюрприз. Открыв дверь комнаты, я чуть не села прямо на порог: здесь все было перевернуто вверх тормашками. Какой-то вандал не только вывалил из шкафов все мои невеликие пожитки от одежды до тарелок, но и вспорол обивку дивана, не говоря уже про такую ерунду, как подушки.

В желудок упала глыба льда. В комнате прятаться некуда. А вот в коридоре полно укромных мест, откуда сейчас может выскочить… Я вскочила и поспешно задвинула толстый стальной засов, оставшийся от прежних жильцов. Прижавшись спиной к двери и судорожно пытаясь дышать хоть чуть-чуть потише, я попыталась прислушаться. Но все было спокойно.

То ли неведомый грабитель решил не нападать, то ли, что более вероятно, давно убрался восвояси, в любом случае в дверь никто не ломился. Я кое-как перевела дух и схватила лежавший поверх кучи круп коричневый рюкзак. Когда-то давно детдомовцев с такими рюкзаками отправляли в летний лагерь. Я и не подозревала, что он у меня сохранился.

Впрочем, сейчас брезентовый мешок оказался очень кстати. Я с трудом нашла немного белья, пару футболок и единственные не пострадавшие от общения с осколками банки варенья джинсы. Паспорт мне разыскать не удалось, зато попалось свидетельство о рождении. Его я тоже затолкала в рюкзак. Серую ветровку просто натянула на себя и огляделась. Понять в этом бардаке, надо ли забрать что-то еще и все ли вещи на месте, не представлялось возможным. Да я и не пыталась.

Уходя, я оставила здесь полный порядок. В случайных грабителей верить хотелось, но не получалось. Оставался только вариант, который не нравился мне больше всего: незваными гостями я обязана своему новому потустороннему статусу.

Осторожно высунувшись из комнаты, я прислушалась, убедившись, что квартира так же пуста: соседи на работе, их дети еще в школе. Мысленно извинившись, я зашла в общую ванную и забрала из шкафчика пожилой женщины, бывавшей дома раз в полгода, уродливый кудрявый парик. Кое-как запихала под него собственные русые волосы и заглянула в зеркало. В заляпанном брызгами зубной пасты стекле отразился коричневый пудель.

Понимая, что больше ничего не сделаю и в равной степени моя примитивная маскировка может оказаться как совершенно бесполезной, так и спасительной, я вышла из дома и, с трудом удерживаясь от того, чтобы перейти на бег, зашагала к остановке.

Теперь прохожие не казались мне симпатягами, а на солнце и вовсе было плевать. Напротив, я хотела только без проблем добраться до ворот и мысленно клялась больше носа за них не высовывать по таким глупым поводам. Вспоминались вчерашние Васькины рассказы о том, что без госпожи Врата уснут, и если не найдется наследница, то общины в конце концов просто погибнут.

«Дура, какая же я дура! — материлась я, ввинчиваясь в переполненную маршрутку. — Говорил же котяра, думай, прежде чем делать! А если бы я этого вора на месте застукала?! Дал бы мне по дурной головушке, и поминай как звали! Гениальный способ профукать шанс на безбедную и долгую жизнь. На такое только я способна! А если новый Ключ — это наивная дуреха вроде меня, которая и знать ничего не знает? Или вообще ребенок?!»

Но вопреки опасениям я без проблем пересела на автобус и добралась до начала разбитой дороги, которая огибала Ореховую горку и упиралась прямо в ворота. А вот тут мне стало по-настоящему жутко. Я припустила по дороге и, к собственному ужасу, вскоре услышала за спиной буханье гораздо более тяжелых ног. Благо до ворот оставалось буквально несколько метров. Не тратя силы на то, чтобы озираться, я ломанулась к ним. Почувствовала мощный рывок назад, услышала громкий треск материи и кувырком полетела по засыпанной прелыми листьями дорожке.

Оглядевшись и увидев вокруг ставшее вдруг таким родным пустынное кладбище, я едва не разрыдалась от облегчения. Как была, на четвереньках подползла к ближайшей покосившейся оградке и погладила ржавый металл:

— Склепики мои любимые, могилочки миленькие… Никуда больше от вас не уйду. Хорошие вы мои…

— Замуровать бы тебя в самом любимом, чтобы уж точно не ушла… — Из-за угла склепа, к ограде которого я так нежно прижималась, вышел Васька.

Котяра явно злился, нервно хлеща себя хвостом по бокам. Но я и его сейчас была рада видеть.

— Васенька, котик мой! Дай я тебе поцелую!

— Сейчас. Вот рожу твою бесстыжую расцарапаю, а потом можешь целовать, сколько хочешь, — фыркнул кот, вспахивая немаленькими когтями землю передо мной. — Ты куда бегала?

— За трусиками, — проблеяла я.

— Чего?! — Кот даже хвостом перестал размахивать, до того обалдел. — Я тут чуть не облез, как понял, что тебя в доме нет. Костя, бедолага, от расстройства едва сам не упокоился! А она… она… За трусами отправилась?! Тебе чем Струнное не угодило, зараза?! Суй руку и доставай хоть подштанники царя Гороха, хоть панталоны Бабы-яги! Но нет! Зачем?! Мы лучше в маго-зин прогуляемся!

— Я силу не хотела тратить, — таки разревелась я, выпуская наружу и недавний ужас, и нынешнее облегчение. — Ты сам говорил, что то колье много жизней стоить могло-о-о-о…

— Дура! — взвыл кот. — Сравнила полметра тряпки с ведром камней самоцветных! Да озеро тебе этими тряпками весь дом завалит, и никто даже не чихнет! Тебе же сила на прожитье положена! И на содержание дома и окрестностей! Это все тоже озеро питает! Кто ж тебя здесь в черном теле жить заставляет?.. Ну… Не реви… Не разводи сырость, я воду не люблю. Секлетинья… Ну успокойся, девочка. Все ошибаются. Главное, что ты не со зла. Не плачь, маленькая…

Я почувствовала, как под руку толкнулась пушистая голова, а по щеке прошелся шершавый, как наждачка, язык, и зарыдала еще громче, уткнувшись в рыжую шкуру.

Наверное, я долго так просидела, обнимая кота и поливая его слезами. Васька стоически терпел и бормотал что-то утешительное. Наконец я пришла в себя настолько, что сумела связно рассказать про разгромленную комнату и неизвестного преследователя.

— Жаль, сразу не сказала, — проворчал кот, пользуясь моментом и выпутываясь из моих рук. — Хоть бы посмотрели, кто там за тобой гнался.

— Оборотень! — шмыгнула носом я. — Так башмаками бухал, что земля дрожала. Вампиры, они все-таки полегче…

— В звериной форме оборотня ты и не услышишь, если сам не покажется, — качнул головой Васька.

— Этот как раз в человечьей форме был. Схватил — едва вырвалась.

Кот внимательно осмотрел порванный рюкзак, принюхался и покачал головой:

— Не знаю этот запах.

— Но ведь не вампир же?