Гортензия в огне

– То, что ты делаешь – это не просто поддержание образа ради самой возможности пожениться. Нет, ты притворяешься даже тогда, когда находишься наедине со мной, и никто не может слышать то, как ты заботлива! Меня воротит от этого!

– Что же, тогда я приду к тебе только когда действительно захочу, – холодно бросила Эсса, уже сделав пару шагов прочь.

"Значит, хотела далеко не всегда!" – мелькнула мысль в голове Элайна и испортила весь день и несколько последующих.

"Зачем тогда приходить, если не очень-то хочется? Тоже хотелось играть великолепную невесту? Или это от жалости к мучительно влюблённому герцогу? Она наслаждалась тем, как нервничал и как сильно хотел её…"

– О чём думаешь? – дружески поинтересовался Никольен Сентриксон, появившись в палатке Уоррена вечером через два дня. – Подыскиваешь извинения для её высочества?

– Извинения?

– Не удивлюсь, если император вызовет тебя на допрос по поводу вашей ссоры.

– Какой ссоры?

– Не притворяйся. Ты сорвался на бедной принцессе два дня назад.

– Это она так сказала?

– Это говорят все в лагере. Говорят, ты повысил голос.

– Я бы никогда так не поступил.

– Но её видели в слезах. А обе её камеристки последние два дня печальны и то и дело тягостно вздыхают.

– Наверняка притворилась, – покачал головой Уоррен.

– Ты говоришь о принцессе!.. – оборвал Сентриксон Элайна. – Если бы не твои заслуги и титул, то обозвал бы идиотом, так и знай.

– Что же, Ник, по-твоему, принцессы не умеют притворяться?

– Только не Эсса-при. Это бесконечно чистое, милое создание. А то, что она уступала тебе и твоей смазливой мордашке несколько ночей, вовсе не делает её подобной всем остальным женщинам.

– Не делает. Она… – Уоррен остановился.

С одной стороны, он хотел сказать, что Эсса-при, напротив, куда хуже большинства знакомых женщин и едва заставил себя замолкнуть. А с другой стороны, от осознания того, что все в лагере знают, что она с ним спит, его вдруг затопило невероятно приятным, горячим чувством. Уоррен ощутил, как заполыхало лицо. Обычно он старался держать в секрете имена любовниц, но теперь оказалось, что его всё это время так и подмывало сообщить всем, что Эсса дарит ему себя не по протоколу. Ведь если то, что она выбрала его в будущие мужья – всего лишь уловка, то хотела она его совершенно по-настоящему. И даже если ей не всегда хотелось красться к нему в палатку, оказавшись в его постели, заводилась Эсса быстро и восхитительно сильно. Никаких длительных прелюдий, как с Классиком или Ветреным.

Нет, пожалуй, ему просто нравилось, что все знают, что она с ним спит. Как бы глупо это ни было.

– Ты… – начал было Сентриксон, но его прервало появление Таниямы – одного из адъютантов императора.

Бесцейн вызывает.

– А я говорил тебе, – тихонько сказал Сентриксон за пару мгновений до того, как Уоррен шагнул в магическую сеть, перенёсшую его за пару миллионов шагов от лагеря.

Ник Сентриксон был самым частым из замов главкома. И не просто так – надо не забывать об этом.

Бесцейн принял Элайна в своём кабинете.

– Как посмел ты… – император проглотил обидное слово, – обижать мою дочь?! Я надеялся, что, всегда корректный и милый, ты будешь вести себя с принцессой крови так трепетно, как она этого заслуживает! Но нет, ты – обыкновенный мужлан, ничуть не лучший, чем какой-нибудь пьяница-человек или дурак-перевёртыш. Такие как ты, не гнушаются поднять руку на женщину, так?

Кровь отхлынула от лица Элайна. Он считал себя мужественным и смелым крылатым, но сейчас внутри что-то ёкнуло и перевернулось. И неприятная смесь тревоги, растерянности и бессилия словно растеклась по его телу.

– Что молчишь?!

Но Элайн никак не мог сообразить, что сказать в свою защиту.

– Если тебе не нравится невеста, то я заберу её. Поплачет и забудет тебя.

Бесцейн внимательно вглядывался в глаза и лицо Элайна.

– Ты в обморок не упадёшь? – вдруг спокойнее спросил Бесцейн. – Выглядишь так, будто действительно испугался.

– Я думаю, что вам донесли всего лишь сильно преувеличенные слухи, – наконец выдавил Уоррен. – Никакой ссоры не было. И я не сказал ей ничего такого, что бы могло заставить её плакать.

– Она плакала? – Эрик Бесцейн сжал челюсти.

Наверняка не самый добрый знак.

– Мне так сказали, но не думаю, что это правда.

– Тебе сказали, значит… Значит, вы не виделись в последние два дня, так?


– Нет, что вы…

– Не виделись. Значит, ссора действительно была.

– Нет, я бы…

– Что ты ей наговорил?

Элайн глубоко вздохнул и спросил:

– Неужели вам действительно нужно знать всё в подробностях? Это же личное де…

– Говори, Элайн!

– Возможно, вам следует отвести меня в пыточную камеру, если у вас есть такая.

– Возможно, я создам такую специально для тебя. Моя дочь никогда не плакала! Она сильна духом! Я хочу, что бы ты немедленно…

– Я сказал, что ей незачем притворяться, что она любит меня, если это не так, – быстро выпалил Уоррен.

– Господь Единый! Какая ерунда! – тут же расслабился император, откинулся к спинке кресла и провёл рукой по лицу. – Как будто двадцать, а не тысяча лет мужику, честное слово!.. Вон отсюда! Ползай у неё в ногах, пока не простит тебя… Господи… влюблённые – все идиоты…

Растерянный Элайн был выставлен за дверь.

– Похоже, наш император выдрал ещё одну титулованную задницу, – донеслось до ушей Уоррена, когда он оказался собирающимся с мыслями прямо посреди лагеря.

– Ну, надо быть довольно смелым парнем, чтобы ухаживать за одной из самых популярных дочерей императора, – ответил кто-то ещё, – и орать на неё время от времени.

Уоррену захотелось посмотреть на этих ребят, что слишком громко говорили о нём, но обернувшись, он увидел стремительно приближающегося Джулиана Дарка. Тот с ходу понёс кулак Элайну в челюсть. Уоррен успел увернуться, но почему-то знал, что второй атаки не последует и внимательно вгляделся в лицо главкома. И получил в ответ такой же пристальный взгляд.

– Ты так бледен потому, что раскаиваешься, потому, что Эсса-при разорвала отношения или потому, что тебя успел вызвать император?

– Последнее.

– И?

– Дела не так уж плохи.

– Я прибыл сразу, как только смог, – кивнув, сказал Джулиан Дарк. – Но не успел. Впрочем, преклонить колени и принести нижайшие извинения её высочеству вовсе не поздно. Самое время, я бы сказал. Ты же ещё не додумался сделать это?

Уоррен покачал головой, и Джулиан приказал позвать её высочество Эссу Бесцейн.

Она пришла, и Уоррен принял соответствующую покаянию позу, сказал нужные слова, послушал милостивое "ты прощён" и поднялся.

– И что это было? – шёпотом спросила она, взяв его за обе руки. – Что за бред?

– Обратная сторона того, что мы делали, – так же шёпотом ответил он. – Все считают, что я сорвался на тебе на лугу, наорал, а ты ушла в слезах. Император уже вызывал меня для правки мозгов.

– Не ожидала, что глупые сплетни – особенность, присущая войскам, – вздохнув, сказала Эсса. – Но почему ты не объяснил?..

– Я не знал этих подробностей до самого последнего момента.

– Не знал? Но ты правда сорвался там, на лугу. Это тебе не удастся назвать преувеличением.

– За это я готов извиниться отдельно, но дело в том, что я ещё не осознал своей вины и искренности в моих словах некоторое время будет не доставать.

– Неужели так сложно было не орать и не срываться на принцессе крови?

– Неужели так сложно было не соблазнять чудотворца?

– Мы же не об этом.

– Мы о том, кто виноват, в чём и когда.

– А ты довольно раздражительный, не так ли? Ты потому не женился тысячу лет? Потому что привык скрывать и копить раздражение, а потом внезапно срывался на своих возлюбленных?

Уоррен согласно промычал в ответ, посмотрев на пасмурное тёмное небо поверх голов всё ещё присматривающихся к нему офицеров во главе с Дарком, скрестившим руки на груди. Раздражение опять вернулось. Эссе абсолютно всё равно, кто её жених, каким он был, что готов, а что не готов признать. Но она всё равно продолжает говорить об этом.

– Не поднимай на меня свою бровь, – грубовато посоветовал главком. – И поработай над своими манерами. Мне не слишком понравилось твоё извинение. А вам, ваше высочество?

– Это было очень мило, – сладко улыбнулась Эсса Джулиану Дарку.

– Я слышал, что практически всё, что исходит от Элайна, леди считают очень милым, – немного суховато произнёс Дарк. – Даже откровенные гадости.

– О, Уоррен не мог быть таким! – удивилась Эсса.