Город драконов. Книга третья

– Ну вот, можете же быть любезным, когда потребуется, – не удержалась от шпильки я.

Но далее уже было не до взаимных упреков, и я озвучила собственные выводы:

– Итак, леди Елизавета Карио-Энсан прибывает в Вестернадан, дабы заключить помолвку, целью которой для лорда Карио было, вероятно, проникновение на территорию Железной Горы в своем статусе, потому как в статусе простого шпиона он, вероятно, бывал в Вестернадане не раз, и даже не два… Впрочем, опустим этот момент и вернемся к юной Елизавете. Учитывая то хладнокровие, с которым убивали ее сестры, уровень их мастерства и знаний, можно не сомневаться, что сама леди Елизавета также обладала способностями. Что-то мне подсказывает, что следы ржавчины, ведущие к склепу рода Арнел, оставила именно она.

– Откуда такая уверенность? – холодно спросил лорд Давернетти.

– Это не уверенность, это всего лишь догадка, – парировала я, – но будем откровенны – за четыре года пребывания в Вестернадане ни сам герцог Карио, ни его внебрачные дочери следов не оставляли нигде.

Старший следователь с шумом выдохнул, вновь налил себе имбирного напитка, сделал глоток и практически потребовал:

– Продолжайте.

Продолжение едва ли обещало быть для меня приятным, но я продолжила:

– Вы сказали, что Елизавета была влюблена в лорда Арнела. Вы убеждены в этом?

Помолчав, Давернетти кивнул и сообщил:

– Это было очевидно, мисс Ваерти. Влюбленные девушки светятся, Елизавета светилась, взгляд ее всегда был направлен на Адриана, и казалось, что, будь ее воля, она бы растворилась в своей любви без остатка.

Печально осознавать, но:

– Видимо, именно это она и сделала.

Вопросительно изогнутая бровь и требование:

– Продолжайте!

Разведя руками, недвусмысленно дала понять, что я и так продолжаю, и вернулась к собственной теории:

– Елизавета была влюблена. Влюблена, по вашим словам, самозабвенно и неистово. И вместе с тем она была дочерью герцога Карио. Могла ли она не знать о планах отца? Сомневаюсь. Вероятно, она имела крайне поверхностное знание о собственных способностях, а потому лишь попыталась проникнуть в склеп Арнелов, но заметив, что оставляет следы, стремительно ретировалась. Впрочем, и это не столь важно, главное – Елизавета знала о планах своего отца и сестер. Знала, не могла не знать. Но вот она появляется в Вестернадане, знакомится с лордом Арнелом и влюбляется. Скажите мне, лорд Давернетти, на что пойдет искренне любящая девушка ради спасения того, кого любит?

Стакан, который держал полицейский, рухнул на пол, разлетаясь на осколки, и дракон эхом ото– звался:

– На все.

Ужасное понимание сделало его лицо бледным, заострив хищный внушительный нос, обозначило темные круги под глазами.

– Леди Энсан не собиралась проводить ночь в постели с лордом Арнелом, – убежденно произнесла я. – Ее целью было спасти любимого.

Тяжелый взгляд полицейского выражал целый сонм чувств и эмоций, а также вопросов, главным из которых стал:

– Если леди Елизавета не знала о том, какой эффект оказывает на железо, то как она могла знать ритуал… процедуру… протокол проведения оборота? – Каждое из слов давалось старшему следователю тяжело, более чем тяжело.

И я не сразу поняла причину.

Ее в принципе сложно было понять, но… существовало страшное «но». Если моя теория была верна, то леди Энсан в ту ночь убил именно Арнел.

И единственным хорошим моментом в этом было то, что я никаких стаканов не держала, иначе, боюсь, этот каменный пол усеяли бы дополнительные осколки.

– Анабель, – очень тихо сказал лорд Давернетти.

И я даже не стала его поправлять, оглушенная, как и он, чудовищной мыслью. Гораздо более потрясенная, чем он, ведь, в отличие от полицейского, я присутствовала в момент гибели прекрасной юной девушки в изумительном белоснежном платье, на котором расцветал кровью алый цветок смерти. Я все это видела, и я же слышала сказанное ею: «Зверь… Зверь проснулся… Зверь… бегите…»

Была ли вина в ее словах? Я сейчас отчаянно пыталась вспомнить это. Имелся ли хоть отголосок вины в искаженном болью голосе?

– Мне сложно… делать выводы, – тихо ответила дракону.

Давернетти отвернулся, глядя в стену с какой-то дикой тоской и болью, затем едва слышно произнес:

– С вашим появлением в этом городе появилось ощущение, словно в воздухе пахнет весной… И то, что вы сделали для Адриана… Для него невыносимым грузом было полагать, что именно он является убийцей всех этих девушек. И тут вы. Как последний подарок Стентона, сделанный нам с того света. Даже не подарок – огромный дар. И вы опровергаете вину Адриана. Он ведь начал жить, Анабель, лишь когда вы доказали, что его причастность к убийствам являлась только косвенной. Несомненно, ни он, ни я никогда не забудем тех, кого не сумели спасти, тех, кого пришлось хоронить, тех, кто был убит. Это останется болью в нашей душе, камнем в груди, но…

Он умолк на мгновение и, все так же не глядя на меня, выдохнул:

– Но я не знаю, как скажу брату о том, что кровь леди Энсан на его руках.

И на этом с эмоциями было покончено.

Лорд Давернетти резко выдохнул, повернулся ко мне, закинул ногу на ногу и спросил:

– Все же вы полагаете, леди Елизавета, которая доподлинно не ведала даже о том, что способна оставлять следы на железе, знала о технике проведения ритуала пробуждения зверя?


– Дракона, – поправила я.

Полицейский вновь вскинул бровь, даже не понимая, насколько пугает меня столь подчеркнутой демонстрацией самоуверенности. Увы, я сказала чистую правду – страх остался. Даже при всем понимании моих собственных способностей.

И я невольно посмотрела на домоправительниц – обе экономки ответственно сидели на страже моей нравственности, а еще они были рядом, особенно миссис Макстон… Ох, мне бы не помешала сейчас чашечка чаю. Успокоительного, с мятой и вербеной, или бодрящего, с цитрусовым привкусом.

– Профессор Стентон был не единственным ученым, к которому обратился со своей «проблемой» герцог Карио. – Я вновь начала разглаживать складки на платье, это немного успокаивало. – Помимо нас работало еще несколько групп. Плюс, вероятно, сам герцог Карио и… его дочери. Понимаете, пробуждение инстинктов и формы зверя в оборотнях…

И тут я осеклась.

Я осеклась!

Подняла потрясенный взгляд на лорда Давернетти и голосом, сиплым до хрипоты, спросила:

– Вы помните вид и размер лорда Арнела, когда он перекинулся в дракона?

Старший следователь посмотрел на меня с некоторым недоумением.

– Дракон… – у меня голос срывался, – у дракона пять когтей на лапе! Пять! А рваная рана от шеи до низа живота леди Энсан была нанесена чем-то одним!

В сильном нервном волнении я поднялась, шагая из стороны в сторону и припоминая иллюстрацию, продемонстрированную мне профессором Наруа. Почему я в тот момент ни на секунду не подумала об уже схваченной виверне? Я видела виверну женского пола, и у нее не было никаких шипов на хвосте. Был хвост. Змеиный хвост. Никаких костяных наростов, способных нанести повреждения, подобные тому, что наносит меч, полоснувший по телу. Но вот у виверн мужского пола было совершенно иное строение тела!

Остановившись, я развернулась к лорду Давернетти, напряженно следящему за каждым моим шагом, и спросила:

– Тело леди Елизаветы Карио-Энсан все еще находится в морге?

– Да, – с явной неохотой подтвердил полицейский.

Кивнув, принимая его ответ, я практически потребовала:

– Разыщите профессора Наруа, отправляйтесь вместе с ним в морг и позвольте ему осмотреть труп. Потому что, если я права, «зверь» – именно мужского рода, она так и сказала перед смертью: «зверь проснулся», – и все еще находится в Вестернадане. И это не дракон, и не оборотень – это мужская особь, результат смешения данных видов. И да, по поводу вашего вопроса о том, могла ли покойная леди Энсан использовать заклинания трансформации, – вполне. У нее был магический дар, несомненно, ей доводилось присутствовать при подобных ритуалах, и свечи, расставленные по кругу, – прямое тому подтверждение, а слова заклинаний выучить не сложно, если слышать их приходилось не раз. Кое-какие знания у нее абсолютно точно были, добавить к этому влюбленность, что делает нас слепыми и самонадеянными, и мы получим девушку, которая просто хотела остановить все это. Которая вовсе не желала, чтобы этот город утонул в крови. Поторопитесь, потому что, если моя догадка верна, убийства начнутся снова.

Лорд Давернетти поднялся, пребывая в сдержанном, но заметном волнении.

– Нарелл где? – спросил он.

– Устроился на должность мага-иллюзиониста, – сообщила я.

– Всегда говорил, что именно в этом его истинное призвание, – съязвил Давернетти. И внезапно сказал: – Анабель, если я могу для вас что-то сде…

– Забудьте! – оборвала я его речь. – Просто забудьте обо мне! Поверьте, это будет лучшим из всего, что вы можете для меня сделать.

Дракон окинул меня мрачным взглядом, движением руки убрал полог, подхватил тарелку, укутывая ее маскирующе-защитным плетением и поспешил покинуть подземелье.

Едва полог исчез, обе экономки поднялись, сопроводили уход лорда старшего следователя настороженными взглядами, еще больше настороженности досталось мне.

– К ОрКолину! – обозначила я следующий пункт нашего следования.





* * *


Генерала не в самом лучшем расположении духа мы обнаружили на конюшне.

Он стоял, сгорбившись и упираясь в стойло, напротив своей лошади, которая нервно перебирала копытами, вздрагивала, тяжело дышала и в целом вела себя излишне взволнованно.

Заметив наше появление, ОрКолин кивнул на кобылу и произнес:

– Видишь? Возбужденная.

Подобное не могло остаться проигнорированным моей доблестной домоправительницей:

– Генерал ОрКолин, ваше фривольное обращение вовсе не на пользу честному имени мисс Ваерти! – Миссис Макстон наконец получила возможность высказаться, а поводов и негодования у нее накопилось изрядно.

Оборотень, лениво оглянувшись на мою почтенную экономку, язвительно произнес:

– Миссис Макстон, вам не в экономки, вам бы наставницей в пансион благородных девиц. Самое место вам там, серьезно говорю.

– Генерал! – возмутилась уже я.

– Прости, малышка, – ничуть не виновато отозвался оборотень. И вновь, посмотрев на лошадь, в мрачной задумчивости произнес: – Возбужденная.