Горячий квартирант
Часть 7 из 8 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Тебе не нужно говорить, принцесса. Твои реакции говорят мне обо всем, что я должен знать.
Пейдж, широко раскрыв голубые глаза, посмотрела в мои. Мне казалось, что она должна была быть ужасно шокирована, но в ее взгляде не было ни отвращения, ни гнева.
Черт. Играть с ней было почти слишком легко. И весело.
Не принимая во внимание ее физическую реакцию на меня, я знал, что она вспоминает о том, как много лет тому назад я впервые назвал ее принцессой. Я был испорченным десятилетним мальчишкой, а они с Элли переходили в девятый класс средней школы. Что-то изменилось между нами. Я больше не был их забавным маленьким подручным. Я был болезнью, от которой они, видимо, не могли избавиться. Они не хотели видеть меня рядом с собой, и, поскольку я был слишком маленьким для того, чтобы понять это, не говоря уже о том, чтобы выразить свое отношение к этому, я взбунтовался.
Пейдж была совсем не похожа на избалованную принцессу. Она была доброй, порядочной и скромной. Но ее семья принадлежала к обеспеченному среднему классу, а наша… ну, нет. Дав ей такое прозвище, я хотел уколоть ее. Только она совсем не обиделась. Она усмехнулась, глядя на меня, уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке, и она взъерошила мне пальцами волосы. После этого я продолжил так называть ее, потому что таким образом я нередко заслуживал улыбку.
– Ты не можешь сказать, что ты не испытываешь интереса ко мне. Об этом говорят твои торчащие маленькие соски, умоляющие о том, чтобы их облизали, биение пульса на твоей шее, румянец на щеках, то, с какой жадностью твой взгляд падает на мою ширинку, когда я захожу в комнату.
Она закусила нижнюю губу и стремительно отвела взгляд.
– Нам нечего стыдиться. Между нами возникла химия. Просто и ясно, – продолжал я мягким, обольстительным голосом.
– Я не… – Она уперлась руками в бедра, выставив вперед грудь со все еще резко очерченными напряженными и затвердевшими сосками.
Я подавил смех. Она могла отрицать все, что угодно, но я был студентом-медиком четвертого курса. Я несколько лет изучал биологию и анатомию. У нее были все классические признаки. Она была возбуждена.
– Мы – практически родственники, Кэннон. Элли бы…
– Мы не родственники. Но да, Элли взбесилась бы, вот почему мы бы никогда не сказали ей.
– Этого не должно случиться. Никогда. – У нее дрожал голос. Слегка, но это было так.
Я пожал плечами.
– Говори что хочешь. Это было просто предположение. – И, очевидно, неудачное.
Отчасти я почувствовал облегчение от того, что она отвергла мой намек. Если бы я разбил Пейдж сердце, сестра задала бы мне трепку, но я сам не простил бы себя. Но играть с ней вот так, наблюдать за тем, как она реагирует на меня… этому я не мог сопротивляться.
Набрав в легкие воздуха, Пейдж постаралась взять себя в руки.
– Послушай, если ты не хочешь, чтобы я находился здесь, если ты думаешь, что мы не можем вести себя… – Я многозначительно вскинул брови. – Я могу найти что-нибудь другое, чтобы перекантоваться до конца семестра.
Насмешливо хмыкнув, она выпрямила спину.
– Я смогу вести себя как взрослый человек, если ты сможешь. Это всего на два месяца.
То есть она признает, что дурное поведение ей импонирует.
– Это звучит разумно, – пробормотал я.
На самом деле это звучало чертовски угнетающе, но я не стал бы подталкивать ее. Если она желала отрицать, что увлечена мной, то что я мог поделать. И, учитывая мой послужной список в общении с женщинами, держать ширинку на замке было неплохой идеей.
В первую очередь я должен был держать под контролем свою карьеру. Было приятно ставить перед собой цели и работать ради их достижения. Когда я был ребенком, мы переезжали с одной захудалой квартиры на другую до тех пор, пока мама снова не вышла замуж, когда мне было восемнадцать лет, а когда я поступил в колледж, она переехала вместе с моим отчимом. После этого все устаканилось, но к тому моменту желание добиться большего так глубоко укоренилось во мне, что теперь меня ничто не могло остановить. Мне хотелось сделать еще больше, доказать маме, что я сам смог чего-то добиться.
Да, потребность трахнуться часто вынуждала меня заходить в клубы в поисках возможности быстро спустить пар с податливой партнершей. Встреча на одну ночь и краткосрочные связи, возникавшие время от времени, помогали унять у меня в паху жгучую потребность в любви. Но это никогда не отвлекало меня от моей цели в жизни. И после особенно болезненного разрыва я завязал с любовными отношениями, даже с краткосрочными. Начиная с этого момента я должен был придерживаться клинического подхода к сердцу, избегая рассматривать его как метафорическую сущность, что часто приводило к бурному разрыву.
– Я вовсе не собиралась разрывать нашу договоренность, – уже мягче сказала Пейдж. – Ты с ума сошел?
Покачав головой, я сел рядом с ней.
– Я не сошел с ума. Я возбужден? Да. Но не безумен.
Она мило улыбнулась мне, при этом в уголках ее глаз появились морщинки. Я ни в коем случае не мог сойти от нее с ума. Мне просто нужно было придумать, как выжить в следующие два месяца.
Глава 8
Пейдж
Кэннон вернулся домой сразу после полуночи. Я ненавидела себя за то, что ждала его, прислушивалась к нему, но я ждала и прислушивалась. Он пришел домой один, зашел в ванную – через тонкую стенку я слышала, как жужжит его электрическая зубная щетка, как течет вода, а потом дверь в его спальню закрылась.
Наша вечерняя встреча много часов не выходила у меня из головы. Теперь уже дважды я видела его обнаженным и знала, что никогда не вырву из памяти эти картинки. Мне не верилось, что он повзрослел и стал мужчиной. А эти его пухлые губы?
Твои торчащие маленькие соски, умоляющие о том, чтобы их облизали…
При воспоминании о его словах, произнесенных мрачным обольстительным голосом, у меня по спине пробежали мурашки, разгоняя сон.
Слава богу, утро прошло быстро. Кэннон сходил в спортзал и принял душ, в то время как я направилась к парикмахеру, чтобы подкрасить волосы и подстричься перед благотворительным мероприятием. Хорошо, что мой заранее запланированный визит выпал на этот день. Я вышла из салона, чувствуя себя посвежевшей и полной сил. По крайней мере, моя прическа не пропадет даром.
Элли пообещала, что заедет за нами в четыре и отвезет на мероприятие. Придя домой, я подправила макияж и выбрала платье. Я проскользнула в коктейльное платье цвета шампанского с неглубоким вырезом спереди и открытой спиной, которое я в прошлом году купила на распродаже образцов у одного дизайнера, но случая надеть его так и не представилось. Платье было такого фасона, что не позволяло надеть бюстгальтер, но оно так хорошо сидело, что, как мне казалось, этого никто не заметил бы. Мои длинные волосы мягкими волнами рассыпались по спине.
Мне было слышно, как Кэннон ходит по дому, и по какой-то странной причине я нервничала в ожидании того момента, когда увижу его.
Сунув ноги в черные туфли на высоких каблуках, о чем мне предстояло пожалеть уже в течение часа, я приготовилась. Надев вдобавок винтажные бриллиантовые серьги моей бабушки, я оглядела себя в большое зеркало на дверце шкафа. Ноги казались длиннее на высоких каблуках, а платье поблескивало на свету.
Мои мысли незаметно вернулись к вечеру накануне. То, что он приготовил для нас ужин, было таким неожиданно приятным жестом, наша беседа протекала так непринужденно. Я думала, что знаю его достаточно хорошо, но меня ожидало множество открытий. Во время нашего разговора он немного напомнил мне того мальчика, которым был в прошлом, – тем, как сжимал губы и хмурил брови, когда говорил о своем скромном детстве, детстве, вдохновившем его на то, чтобы стремиться к большему, и надеждой, светившейся в его глазах, когда он рассказывал мне о том, что хочет заниматься медициной. Мне понравился этот новый, возмужавший Кэннон.
Это было странно. Как бы сильно я поначалу ни противилась идее иметь квартиранта, оказалось, что его компания была мне приятна и привносила живую струю в мою жизнь. Я даже чувствовала себя в большей безопасности, лучше спала – рядом с ним, под одной крышей. Может быть, это оттого, что мы были похожи больше, чем я помнила. Я понимала философию, которую исповедовал Кэннон – как он это сказал? ах да, – умение находить выход из трудного положения. Вероятно, я понимала это лучше, чем кто-либо.
Мама всегда говорила мне, что я была аккуратной и крайне осторожной девочкой. С тех пор как начала ходить, я была серьезной и часто тревожилась. Я всегда была ответственной, из тех, на кого друзья могут положиться. Потом, после окончания средней школы, я в течение года одного за другим потеряла своих родителей, и моя жизнь стала мрачной и одинокой. Прошло несколько месяцев, прежде чем я поняла, что от меня зависит, станет ли моя жизнь лучше, и что я не очерню их память, если безумно влюблюсь.
Я никогда не совершала никаких сумасбродных, безрассудных или безумных поступков. Я внимательно относилась к людям. Я вела себя естественно. Полагаю, я на свой собственный манер старалась находить выход из трудной ситуации. Я любила свою работу менеджера по персоналу в некоммерческой организации, я подобрала на улице Энчиладу, найдя его израненного и без ошейника. Мы с Элли привязались друг к другу, пережив радости и невзгоды. Я просто продолжала жить дальше. День за днем. Конечно, мне хотелось большего, хотелось встретить кого-то, чтобы разделить с ним жизнь, но это случилось бы в свое время. Однако разговор и ужин накануне вечером с мужчиной, который был внимателен и ласков со мной, только еще больше обострили это чувство в моей душе.
Решив, что больше откладывать невозможно, я вышла из комнаты и увидела, что Кэннон тоже собрался. Я нашла его стоявшим на кухне, он загружал тарелку и стакан в посудомоечную машину.
Он наклонился, и мой взгляд замер на его упругой заднице. Мать твою. Этот мужчина обладал фигурой греческого бога. Мои легкие наполнились воздухом, пока я упивалась открывшимся моему взору видом. Да, прошло слишком много времени с тех пор, как я занималась сексом.
Когда он выпрямился и развернулся ко мне лицом, его губы растянулись в легкой улыбке. Он поймал меня. Я быстро отвела взгляд, но ничего уже было не исправить.
– Готов? – затаив дыхание, спросила я.
Кэннон выглядел восхитительно в черном костюме, в свежей белой рубашке, достаточно облегающей для того, чтобы не скрывать мускулистого тела под ней, и оттенявшей галстук темно-красного цвета. Волосы были взъерошены, а подбородок зарос легкой щетиной. У него было очень мужественное тело, так мощно манящее обещанием секса, что он притягивал меня, как магнит.
Ответом мне была улыбка, покинувшая его губы, и глаза, избегавшие моих глаз. Меня бросило в жар от его изучающего взгляда, который скользил по моей вздымающейся груди, по изгибу моих бедер. Если можно было спонтанно воспламениться под тяжестью его пристального взгляда, то я готова была убедиться в этом.
– Хорошо рассмотрел? – наконец проговорила я, отчитывая его.
– А ты? – спросил он, стараясь максимально контролировать свой голос. – Мне повертеться для тебя? Может быть, снова раздеться? – Произнеся последние слова, он хихикнул, и я почувствовала, как у меня вспыхнуло лицо.
Но, к несчастью, я уже видела все, что было скрыто у него под одеждой, – отлично накачанный брюшной пресс и о-го-го какой огромный орган между ног.
Положив одну ладонь на бедро, я постаралась контролировать реакции своего тела на его невероятную мужественность.
– Разве доктора не должны вести себя… – Я пожевала губы, подбирая подходящее слово.
– Как у постели больного? – подсказал он спустя секунду.
– Более тактично, – произнесла я с каменным лицом, пока мой мозг еще не слишком сфокусировался на слове «постель».
Наше внимание привлек стук в дверь. Приехала Элли.
Слава богу. По пути к входной двери я схватила со столешницы свою сумочку размером с почтовую марку.
– Ребята, вы готовы? – спросила Элли, которая выглядела восхитительно в черном платье с лифом на широких бретелях.
Кэннон влез в туфли 12-го размера[9]и сунул в карман сотовый телефон. Это движение заставило меня посмотреть на его брюки, и мое лицо снова вспыхнуло.
Проклятье.
Элли была за рулем, поскольку это она пригласила нас. Когда мы прибыли на место, парковщик отогнал ее машину, пока мы карабкались по ступеням к потрясающему музею, где должно было проходить мероприятие. Я была здесь только однажды, на школьной экскурсии почти два десятка лет назад.
Официанты по фраках сновали сквозь толпу, балансируя бокалами с розовым шампанским на подносах, а вдоль длинных банкетных столов стояли большие блюда с соблазнительной едой. Группа из семи человек тихо играла джаз, создавая атмосферу роскоши и культуры. Красивые люди общались, и смеялись, и переговаривались друг с другом. В мелодии, которую исполняли музыканты, я узнала одну из песен Дина Мартина[10] и улыбнулась, когда Элли, подозвав жестом стоявшего рядом официанта, взяла с подноса для нас троих бокалы с пузырящимся шампанским.
– Как у вас дела, соседи? – улыбнулась Элли, переводя взгляд с меня на брата.
Я сглотнула внезапно образовавшийся в горле комок.
– Отлично, – соврала я. Я ужасно боялась, что мое лицо выдаст все возрастающее во мне влечение к мужчине, который в данный момент стоял чертовски близко ко мне.
– Пейдж вела себя замечательно, – мягко улыбнулся Кэннон. – Очень гостеприимно.
– Мало кому я доверила бы своего братишку, – сказала Элли.
– Ты же понимаешь, что я – взрослый мужчина? – язвительно спросил Кэннон.
Элли лишь пожала плечами. Она всегда так относилась к нему – она слишком опекала его, как курица-наседка. В каком-то смысле мне стало жаль его, хотя ею двигали добрые намерения.
– Ты уже подписалась? – Покосившись на меня, Элли толкнула меня локтем.
Пейдж, широко раскрыв голубые глаза, посмотрела в мои. Мне казалось, что она должна была быть ужасно шокирована, но в ее взгляде не было ни отвращения, ни гнева.
Черт. Играть с ней было почти слишком легко. И весело.
Не принимая во внимание ее физическую реакцию на меня, я знал, что она вспоминает о том, как много лет тому назад я впервые назвал ее принцессой. Я был испорченным десятилетним мальчишкой, а они с Элли переходили в девятый класс средней школы. Что-то изменилось между нами. Я больше не был их забавным маленьким подручным. Я был болезнью, от которой они, видимо, не могли избавиться. Они не хотели видеть меня рядом с собой, и, поскольку я был слишком маленьким для того, чтобы понять это, не говоря уже о том, чтобы выразить свое отношение к этому, я взбунтовался.
Пейдж была совсем не похожа на избалованную принцессу. Она была доброй, порядочной и скромной. Но ее семья принадлежала к обеспеченному среднему классу, а наша… ну, нет. Дав ей такое прозвище, я хотел уколоть ее. Только она совсем не обиделась. Она усмехнулась, глядя на меня, уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке, и она взъерошила мне пальцами волосы. После этого я продолжил так называть ее, потому что таким образом я нередко заслуживал улыбку.
– Ты не можешь сказать, что ты не испытываешь интереса ко мне. Об этом говорят твои торчащие маленькие соски, умоляющие о том, чтобы их облизали, биение пульса на твоей шее, румянец на щеках, то, с какой жадностью твой взгляд падает на мою ширинку, когда я захожу в комнату.
Она закусила нижнюю губу и стремительно отвела взгляд.
– Нам нечего стыдиться. Между нами возникла химия. Просто и ясно, – продолжал я мягким, обольстительным голосом.
– Я не… – Она уперлась руками в бедра, выставив вперед грудь со все еще резко очерченными напряженными и затвердевшими сосками.
Я подавил смех. Она могла отрицать все, что угодно, но я был студентом-медиком четвертого курса. Я несколько лет изучал биологию и анатомию. У нее были все классические признаки. Она была возбуждена.
– Мы – практически родственники, Кэннон. Элли бы…
– Мы не родственники. Но да, Элли взбесилась бы, вот почему мы бы никогда не сказали ей.
– Этого не должно случиться. Никогда. – У нее дрожал голос. Слегка, но это было так.
Я пожал плечами.
– Говори что хочешь. Это было просто предположение. – И, очевидно, неудачное.
Отчасти я почувствовал облегчение от того, что она отвергла мой намек. Если бы я разбил Пейдж сердце, сестра задала бы мне трепку, но я сам не простил бы себя. Но играть с ней вот так, наблюдать за тем, как она реагирует на меня… этому я не мог сопротивляться.
Набрав в легкие воздуха, Пейдж постаралась взять себя в руки.
– Послушай, если ты не хочешь, чтобы я находился здесь, если ты думаешь, что мы не можем вести себя… – Я многозначительно вскинул брови. – Я могу найти что-нибудь другое, чтобы перекантоваться до конца семестра.
Насмешливо хмыкнув, она выпрямила спину.
– Я смогу вести себя как взрослый человек, если ты сможешь. Это всего на два месяца.
То есть она признает, что дурное поведение ей импонирует.
– Это звучит разумно, – пробормотал я.
На самом деле это звучало чертовски угнетающе, но я не стал бы подталкивать ее. Если она желала отрицать, что увлечена мной, то что я мог поделать. И, учитывая мой послужной список в общении с женщинами, держать ширинку на замке было неплохой идеей.
В первую очередь я должен был держать под контролем свою карьеру. Было приятно ставить перед собой цели и работать ради их достижения. Когда я был ребенком, мы переезжали с одной захудалой квартиры на другую до тех пор, пока мама снова не вышла замуж, когда мне было восемнадцать лет, а когда я поступил в колледж, она переехала вместе с моим отчимом. После этого все устаканилось, но к тому моменту желание добиться большего так глубоко укоренилось во мне, что теперь меня ничто не могло остановить. Мне хотелось сделать еще больше, доказать маме, что я сам смог чего-то добиться.
Да, потребность трахнуться часто вынуждала меня заходить в клубы в поисках возможности быстро спустить пар с податливой партнершей. Встреча на одну ночь и краткосрочные связи, возникавшие время от времени, помогали унять у меня в паху жгучую потребность в любви. Но это никогда не отвлекало меня от моей цели в жизни. И после особенно болезненного разрыва я завязал с любовными отношениями, даже с краткосрочными. Начиная с этого момента я должен был придерживаться клинического подхода к сердцу, избегая рассматривать его как метафорическую сущность, что часто приводило к бурному разрыву.
– Я вовсе не собиралась разрывать нашу договоренность, – уже мягче сказала Пейдж. – Ты с ума сошел?
Покачав головой, я сел рядом с ней.
– Я не сошел с ума. Я возбужден? Да. Но не безумен.
Она мило улыбнулась мне, при этом в уголках ее глаз появились морщинки. Я ни в коем случае не мог сойти от нее с ума. Мне просто нужно было придумать, как выжить в следующие два месяца.
Глава 8
Пейдж
Кэннон вернулся домой сразу после полуночи. Я ненавидела себя за то, что ждала его, прислушивалась к нему, но я ждала и прислушивалась. Он пришел домой один, зашел в ванную – через тонкую стенку я слышала, как жужжит его электрическая зубная щетка, как течет вода, а потом дверь в его спальню закрылась.
Наша вечерняя встреча много часов не выходила у меня из головы. Теперь уже дважды я видела его обнаженным и знала, что никогда не вырву из памяти эти картинки. Мне не верилось, что он повзрослел и стал мужчиной. А эти его пухлые губы?
Твои торчащие маленькие соски, умоляющие о том, чтобы их облизали…
При воспоминании о его словах, произнесенных мрачным обольстительным голосом, у меня по спине пробежали мурашки, разгоняя сон.
Слава богу, утро прошло быстро. Кэннон сходил в спортзал и принял душ, в то время как я направилась к парикмахеру, чтобы подкрасить волосы и подстричься перед благотворительным мероприятием. Хорошо, что мой заранее запланированный визит выпал на этот день. Я вышла из салона, чувствуя себя посвежевшей и полной сил. По крайней мере, моя прическа не пропадет даром.
Элли пообещала, что заедет за нами в четыре и отвезет на мероприятие. Придя домой, я подправила макияж и выбрала платье. Я проскользнула в коктейльное платье цвета шампанского с неглубоким вырезом спереди и открытой спиной, которое я в прошлом году купила на распродаже образцов у одного дизайнера, но случая надеть его так и не представилось. Платье было такого фасона, что не позволяло надеть бюстгальтер, но оно так хорошо сидело, что, как мне казалось, этого никто не заметил бы. Мои длинные волосы мягкими волнами рассыпались по спине.
Мне было слышно, как Кэннон ходит по дому, и по какой-то странной причине я нервничала в ожидании того момента, когда увижу его.
Сунув ноги в черные туфли на высоких каблуках, о чем мне предстояло пожалеть уже в течение часа, я приготовилась. Надев вдобавок винтажные бриллиантовые серьги моей бабушки, я оглядела себя в большое зеркало на дверце шкафа. Ноги казались длиннее на высоких каблуках, а платье поблескивало на свету.
Мои мысли незаметно вернулись к вечеру накануне. То, что он приготовил для нас ужин, было таким неожиданно приятным жестом, наша беседа протекала так непринужденно. Я думала, что знаю его достаточно хорошо, но меня ожидало множество открытий. Во время нашего разговора он немного напомнил мне того мальчика, которым был в прошлом, – тем, как сжимал губы и хмурил брови, когда говорил о своем скромном детстве, детстве, вдохновившем его на то, чтобы стремиться к большему, и надеждой, светившейся в его глазах, когда он рассказывал мне о том, что хочет заниматься медициной. Мне понравился этот новый, возмужавший Кэннон.
Это было странно. Как бы сильно я поначалу ни противилась идее иметь квартиранта, оказалось, что его компания была мне приятна и привносила живую струю в мою жизнь. Я даже чувствовала себя в большей безопасности, лучше спала – рядом с ним, под одной крышей. Может быть, это оттого, что мы были похожи больше, чем я помнила. Я понимала философию, которую исповедовал Кэннон – как он это сказал? ах да, – умение находить выход из трудного положения. Вероятно, я понимала это лучше, чем кто-либо.
Мама всегда говорила мне, что я была аккуратной и крайне осторожной девочкой. С тех пор как начала ходить, я была серьезной и часто тревожилась. Я всегда была ответственной, из тех, на кого друзья могут положиться. Потом, после окончания средней школы, я в течение года одного за другим потеряла своих родителей, и моя жизнь стала мрачной и одинокой. Прошло несколько месяцев, прежде чем я поняла, что от меня зависит, станет ли моя жизнь лучше, и что я не очерню их память, если безумно влюблюсь.
Я никогда не совершала никаких сумасбродных, безрассудных или безумных поступков. Я внимательно относилась к людям. Я вела себя естественно. Полагаю, я на свой собственный манер старалась находить выход из трудной ситуации. Я любила свою работу менеджера по персоналу в некоммерческой организации, я подобрала на улице Энчиладу, найдя его израненного и без ошейника. Мы с Элли привязались друг к другу, пережив радости и невзгоды. Я просто продолжала жить дальше. День за днем. Конечно, мне хотелось большего, хотелось встретить кого-то, чтобы разделить с ним жизнь, но это случилось бы в свое время. Однако разговор и ужин накануне вечером с мужчиной, который был внимателен и ласков со мной, только еще больше обострили это чувство в моей душе.
Решив, что больше откладывать невозможно, я вышла из комнаты и увидела, что Кэннон тоже собрался. Я нашла его стоявшим на кухне, он загружал тарелку и стакан в посудомоечную машину.
Он наклонился, и мой взгляд замер на его упругой заднице. Мать твою. Этот мужчина обладал фигурой греческого бога. Мои легкие наполнились воздухом, пока я упивалась открывшимся моему взору видом. Да, прошло слишком много времени с тех пор, как я занималась сексом.
Когда он выпрямился и развернулся ко мне лицом, его губы растянулись в легкой улыбке. Он поймал меня. Я быстро отвела взгляд, но ничего уже было не исправить.
– Готов? – затаив дыхание, спросила я.
Кэннон выглядел восхитительно в черном костюме, в свежей белой рубашке, достаточно облегающей для того, чтобы не скрывать мускулистого тела под ней, и оттенявшей галстук темно-красного цвета. Волосы были взъерошены, а подбородок зарос легкой щетиной. У него было очень мужественное тело, так мощно манящее обещанием секса, что он притягивал меня, как магнит.
Ответом мне была улыбка, покинувшая его губы, и глаза, избегавшие моих глаз. Меня бросило в жар от его изучающего взгляда, который скользил по моей вздымающейся груди, по изгибу моих бедер. Если можно было спонтанно воспламениться под тяжестью его пристального взгляда, то я готова была убедиться в этом.
– Хорошо рассмотрел? – наконец проговорила я, отчитывая его.
– А ты? – спросил он, стараясь максимально контролировать свой голос. – Мне повертеться для тебя? Может быть, снова раздеться? – Произнеся последние слова, он хихикнул, и я почувствовала, как у меня вспыхнуло лицо.
Но, к несчастью, я уже видела все, что было скрыто у него под одеждой, – отлично накачанный брюшной пресс и о-го-го какой огромный орган между ног.
Положив одну ладонь на бедро, я постаралась контролировать реакции своего тела на его невероятную мужественность.
– Разве доктора не должны вести себя… – Я пожевала губы, подбирая подходящее слово.
– Как у постели больного? – подсказал он спустя секунду.
– Более тактично, – произнесла я с каменным лицом, пока мой мозг еще не слишком сфокусировался на слове «постель».
Наше внимание привлек стук в дверь. Приехала Элли.
Слава богу. По пути к входной двери я схватила со столешницы свою сумочку размером с почтовую марку.
– Ребята, вы готовы? – спросила Элли, которая выглядела восхитительно в черном платье с лифом на широких бретелях.
Кэннон влез в туфли 12-го размера[9]и сунул в карман сотовый телефон. Это движение заставило меня посмотреть на его брюки, и мое лицо снова вспыхнуло.
Проклятье.
Элли была за рулем, поскольку это она пригласила нас. Когда мы прибыли на место, парковщик отогнал ее машину, пока мы карабкались по ступеням к потрясающему музею, где должно было проходить мероприятие. Я была здесь только однажды, на школьной экскурсии почти два десятка лет назад.
Официанты по фраках сновали сквозь толпу, балансируя бокалами с розовым шампанским на подносах, а вдоль длинных банкетных столов стояли большие блюда с соблазнительной едой. Группа из семи человек тихо играла джаз, создавая атмосферу роскоши и культуры. Красивые люди общались, и смеялись, и переговаривались друг с другом. В мелодии, которую исполняли музыканты, я узнала одну из песен Дина Мартина[10] и улыбнулась, когда Элли, подозвав жестом стоявшего рядом официанта, взяла с подноса для нас троих бокалы с пузырящимся шампанским.
– Как у вас дела, соседи? – улыбнулась Элли, переводя взгляд с меня на брата.
Я сглотнула внезапно образовавшийся в горле комок.
– Отлично, – соврала я. Я ужасно боялась, что мое лицо выдаст все возрастающее во мне влечение к мужчине, который в данный момент стоял чертовски близко ко мне.
– Пейдж вела себя замечательно, – мягко улыбнулся Кэннон. – Очень гостеприимно.
– Мало кому я доверила бы своего братишку, – сказала Элли.
– Ты же понимаешь, что я – взрослый мужчина? – язвительно спросил Кэннон.
Элли лишь пожала плечами. Она всегда так относилась к нему – она слишком опекала его, как курица-наседка. В каком-то смысле мне стало жаль его, хотя ею двигали добрые намерения.
– Ты уже подписалась? – Покосившись на меня, Элли толкнула меня локтем.