Гори

© Осипов А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022





* * *




Посвящается Ким Каррен, золотой душе





* * *




Царь Саламандр его звать,

Он мастер пустыни создавать,

Добрый крематор с каленым тавром,

Хочет и будет землю сжигать.

– Siouxsie Sioux





Жги, детка, жги.

– «The Trammps»





Часть первая




1




Студеным вечером в воскресенье где-то в начале 1957 года – в тот самый день, когда Дуайт Дэвид Эйзенхауэр второй раз принял президентскую присягу Соединенных Штатов Америки, – Сара Дьюхерст вместе с отцом торчала на парковке шевроновской бензозаправочной станции и ждала.

Они ждали дракона, которого папа нанял помогать на ферме.

– Что-то он запаздывает, – тихонько сказала Сара.

– Никакой это не «он». – Папа сплюнул в промасленную грязь, целясь в трещинки на льду замерзшей лужи. – По имени не звать. Не говорить «наш». И помнить, что это «оно». Не «он». Неодушевленное.

Впрочем, на вопрос, где до сих пор носит дракона, отец так и не ответил. Хотя, может, и ответил: суровостью тона и метким плевком.

– Холодрыга тут, – пожаловалась Сара.

– Зима на дворе.


– Можно я в грузовике посижу?

– Это тебе понадобилось со мной сюда тащиться.

– Так я ж не знала, что он будет опаздывать. Оно. Оно будет.

– Этим тварям вообще нельзя доверять.

«Тогда зачем ты одну из них нанял?» – подумала Сара, но вслух благоразумно не сказала.

Она даже и ответ знала сама. Платить людям за расчистку двух южных полей у них бы просто не хватило денег. Поля надобно было срочно засадить – только в этом случае еще оставался шанс (совсем маленький, но все-таки шанс, как его ни крути) сохранить ферму, не спустить ее банку. Если дракон целый месяц будет жечь деревья и вывозить золу и лом, может, к концу февраля Гарет Дьюхерст наймет по дешевке пару тощих кляч и начнет ворочать уголь – плугом, который уже лет тридцать как безнадежно устарел. И вот тогда… да, возможно, тогда к началу апреля новые поля будут готовы к посеву, и это удержит кредиторов в узде до самого урожая.

Такова была всепоглощающая, выпивающая все силы идея, которую Сара с отцом лелеяли вот уже два года – с самой смерти матери. А тем временем ферма тихонько катилась под откос, потому как двух пар рук на нее никак не хватало, и долги множились и засасывали, как трясина. Страх за ферму был так велик, что оттеснил даже горе куда-то в угол и гнал их обоих работать – каждый час, что отец не спал, а Сара не занималась в школе. Каждый божий час.

Папа длинно выдохнул через нос. Знать, сейчас помягчеет.

– Езжай-ка ты домой, – бросил он через плечо негромко.

– А помощник шерифа Келби как же? – всполошилась она (в животе, как всегда при мысли о нем, завязался узел).

– Ты правда думаешь, я бы стал встречаться с наемным когтем, если бы не знал, что помощник шерифа сегодня не при исполнении? Езжай.

Она стояла за ним в пяти футах, но улыбку все равно предпочла спрятать.

– Спасибо, па.

Оставалась еще пара месяцев до тех пор, как Саре исполнится шестнадцать и великий штат Вашингтон пожалует ей водительские права… но когда занимаешься фермой, на многие вещи волей-неволей закрываешь глаза. Если это, конечно, не глаза помощника шерифа Келби. И если ты – не Сара Дьюхерст, у которой кожа гораздо темнее, чем у папаши, и гораздо светлее, чем у дражайшей покойной маменьки. У помощника шерифа Келби на этот счет были свои соображения. Помощник шерифа Келби, можно сказать, спал и видел Сару Дьюхерст, дочь Гарета и Дарлин Дьюхерстов, за рулем семейного грузовика без прав… Догадайтесь, как он поступит, обнаружив ее там наяву?

Сара поплотнее запахнулась в пальто, затянула пояс. Пальто было мамино, но и из него она уже почти выросла – правда, не настолько, чтобы покупать новое. Оно жало в плечах, но хотя бы грело. Ну, будем считать, грело.

Сара сунула руки поглубже в карманы и тут услыхала крылья.

До полуночи еще оставался час; «Шеврон» стоял закрытый, только сигнализация горела. Небо дышало льдом и было все забрызгано звездами, а ровно посередине тянулась длинная лужа Млечного Пути. Эта часть страны была знаменита дождями… – вернее, нескончаемой пасмурью дней. Но вот эта конкретная ночь, двадцатое января 1957 года, почему-то выдалась ясная. Луна в третьей четверти висела низко над горизонтом – яркая, конечно, но по сравнению с этими белыми искрами так, запасной игрок.

Несмотря даже на то что поперек искр уже легла длинная тень.

– Оно тебя не загипнотизирует, – пообещал папа. – Это все бабкины сказки. Оно – просто зверь, животное. Большое, опасное, но животное.

– Говорящее животное, угу, – пробормотала Сара.

– Тварь без души – все равно тварь, сколько бы слов ни выучила, чтобы смущать твой разум ложью.

Люди драконам не доверяли, хотя между их народами уже не одно столетие держался мир. Для мужчин в возрасте ее отца такие предрассудки были делом обычным. Хотя сама Сара все время думала: интересно, уж не оттого ли они возникли, что эти создания – загадочные, говорящие! – нынче так убежденно сторонятся человеческого рода? Ну, кроме той горстки, что готова наниматься на работу за плату. В Сарином-то поколении вряд ли сыщется хоть один подросток, который не мечтал бы стать… да-да, именно стать драконом.

Дракон, которого папа нанял, летел к ним с севера – Саре хотелось думать, что он держит путь с великих Драконьих пустошей Западной Канады, одной из немногих природных зон, где его сородичи все еще летали на свободе, жили своими общинами, хранили свои тайны. Жутко интересно! До самой Канады и то миль двести, а до Пустошей – еще двести сверх. К тому же канадские драконы официально прервали всякие контакты с людьми лет за десять до того, как папа Сары появился на свет. Кто знает, чем они занимались там, у себя на Пустошах, все последние полвека? Те отщепенцы, что прилетали наниматься на работу, ответов, понятно, не давали. Этот вот, если посмотреть правде в глаза, наверняка летит с какой-нибудь другой фермы, где тоже занимался грубым, скверно оплачиваемым трудом.

Тень прошла над ними.

«Он, – подумала Сара, – он прилетел». Что это не она, Сара знала только с папиных слов, когда тот впервые заикнулся про наем дракона.

– Это не противозаконно, – объяснил папа (хотя Сара и так знала). – Но неприятности у нас все одно будут. Пока он не примется за работу – молчок. Тогда уже никто не сможет его остановить.

Что же такое случилось за последнюю неделю, из-за чего «он» вдруг поменялся на «оно»?

Света от заправки было достаточно, но за пределами освещенного пятна дракон, ходивший широкими кругами, оставался темным силуэтом на фоне неба. И все равно Сара оценила его размеры и удивилась.

Пятьдесят футов в размахе крыльев… самое большее, шестьдесят.

Дракон был совсем мал.

– Па?

– Тихо.

Дракон еще раз прошел у них над головами и взял выше в небо. Место встречи назначили довольно обычное, время тоже. Достаточно света и цивилизации, чтобы человек чувствовал себя в безопасности; достаточно темноты и безлюдья, чтобы и дракон не слишком забеспокоился… и не устроил лишних неприятностей, о которых толковал отец. Но даже и так дракон вел себя осторожнее многих своих собратьев.

Когда он приземлился, Сара наконец поняла почему. И почему он такой маленький – тоже.

– Он голубой, – выдохнула она, нарушив сразу несколько из установленных отцом правил.

– Я сказал тебе заткнуться. И больше повторять не буду.

Он даже не обернулся: взгляд его теперь был прикован только к дракону.