Голоса из подвала
Часть 51 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Рыженькая занесла над ним ступню в туфельке и произнесла:
– Тебе, баня, на стоянье, а нам на доброе здоровье.
Каблук воткнулся в пустую глазницу парня и проник в мозг.
– Из баньки да в ямку, – прокомментировала банщица.
Работники «Спарты», не совещаясь, двинулись по коридору.
Желтый сидел в парилке: он понимал, что попал в ловушку, но лучше было сдохнуть здесь, чем оказаться в лапах этих сумасшедших.
За дверью, которую он заблокировал изнутри черпаком, звучал голос банщицы:
– Вот тебе баня ледяная, веники водяные, парься – не ожгись, поддавай – не опались, с полка не свались.
Пот затекал в глаза, дышать становилось труднее.
Он протиснулся сквозь густой пар к печи.
– Сжечь эту шарашку! – прохрипел он высохшим горлом.
Попытался открыть заслонку, но металл раскалился добела. Желтый оступился, рухнул коленями на деревянную решетку пола. Ему казалось, что он вдыхает огненные шары. Комната перед ним танцевала, виски раскалывались от боли.
А каменка продолжала греть все сильнее и сильнее.
– Матушка-баня, мой меня! – причитали за дверью. – Батюшка-баня, парь меня!
Желтый на минуту лишился сознания, а придя в себя, обнаружил под ногами лужу рвоты. Непереваренное мясо. Он тряхнул головой, разбрызгивая пот, встал и дотянул свое тело до лежака.
В глазах плясали черные мушки, уши раскалывались от звона. Сердце бешено колотилось в груди.
«Ты облажался», – сказал ему внутренний голос.
Снаружи прозвучали четкие слова Шишкова:
– Хозяинушко-батюшко! Приди попарь гостя!
Желтый уставился в потолок, тяжело дыша.
Он попытался вспомнить лучший день в своей жизни. Вспомнился Первомай, парад, запах сирени, и он, маленький, сидящий на отцовских плечах.
– Папа, – прошептал Желтый.
– Я здесь, – ответили из-под лежака, и маленькая обгоревшая ручка стиснула его горло.
– Огонь очищает, мальчик. Огонь очищает всех…
– Огонь очищает, девочки…
– Но они ни при чем! Они не виноваты!
– Они семья… Твоя семья…
– И они должны остаться с тобой…
– Нет же! Нет! Не надо, пожалуйста…
– Думаешь, им без тебя будет лучше?..
– Нисколько, нисколько, нисколько…
– Их били, преследовали, терзали, как и тебя…
– Их жизнь – это боль, боль, боль…
– Огонь принесет избавление…
– Им обеим, обеим, обеим…
– И тебе, и тебе, и тебе…
– Господи Боже, помоги…
– ТЕПЕРЬ МЫ ТВОЙ БОГ, МАЛЬЧИК.
Кто-нибудь, помогите!
– Так что поторопись с исполнением отцовских обязанностей, Кулагин, слышишь? Или дождешься приставов! – рявкнул динамик старенькой мобилы, прежде чем сигнал оборвался.
– Чтоб ты сдохла! – запоздало, на нервах проорал в онемевшую трубку Кулагин. – Вот просто возьми и сдохни, стервозина!.. А ты чо смотришь? Топай, куда шла!
Женщина в клетчатом пальто предпочла сделать вид, что не слышит, и, правда ускорив шаг, через минуту исчезла за углом торгового центра.
Кулагин забежал в продуктовый, взял две полторашки пива, упаковку чипсов, сигареты. Долго стоял в очереди, пока какая-то толстая дура препиралась с кассиром по поводу бонусных баллов на скидочной карте.
– Что за люди, а? За копейку удавятся!
– Вам-то что? Куда-то торопитесь? – перекинулась на него скандалистка.
– Конечно, торопится. Не видите, «трубы горят», – неожиданно поддержала ее кассир.
Моментально поладив, две женщины, только что разговаривавшие на повышенных тонах, расстались едва ли не лучшими подругами. Даже с наступающими друг друга поздравили. Кулагин готов был покрыть матом обеих, но рядом с кассой нарисовался менеджер – высокий плечистый мужик в фирменной манишке, под грозным взглядом которого голова как-то сама собой вжалась в плечи, а язык онемел. Так что, когда подошла его очередь, Кулагин молча отслюнявил из кошелька пару затертых банкнот, насыпал поверх мелочь, быстро сунул покупки в пакет и прошуршал, не оглядываясь, к выходу. Лишь у самых дверей, увидев приклеенное там объявление о пропаже мопса, не удержался и плюнул на фото собаки, перед тем как выскочить на улицу. А уже там рискнул процедить сквозь зубы:
– С-суки…
У спуска в подземку мелкая, подмерзшая, в замызганной, не по размеру большой для нее куртке деваха попыталась сунуть рекламный флаер.
– Отвали, – коротко отбрил нищебродку Кулагин.
Ему надо было на другую сторону дороги. В переходе цеплялись торгаши, предлагали купить букетик.
– В жопу цветочки, – бурчал Кулагин, ускоряя шаг.
– Помогите, чем можете, на билет не хватает! – тянула просительно раскрытую ладонь укутанная в платок баба с ребенком на руках.
– В жопу билет… – едва ли не стонал уже Кулагин.
– Сигаретки не будет? – прицепился какой-то пацан наверху, стоило Кулагину остановиться, чтоб закурить.
– В жопу тебе сигаретку!
– Ты чо такой некультурный, дядя? – Парень дал ему пинка и, прежде чем ошарашенный Кулагин успел что-либо сделать, резво сбежал по ступеням в зев перехода. Напоследок продемонстрировав руку с выставленным средним пальцем.
– Ах ты… Скотина малолетняя!
Озираясь по сторонам в поисках чего-нибудь или кого-нибудь, на кого можно было бы излить кипящую внутри злобу, Кулагин зацепил взглядом маковку часовни. Как-то сразу попустило. Даже стыдно стало.
– Господи-прости, – перекрестился смятой в ладони пачкой.
«Отчего люди такие злые? – думал Кулагин, поднимаясь в лифте на свой этаж. – Готовы друг другу глотки грызть из-за любой ерунды…»
«А сам-то?.. – подначил внутренний голос. – Типа образец поведения? Идеальный муж и отец, да?»
Голосок был ехидный, мерзенький. Интонацией напомнил ему Катюху.