Голливудская Грязь

Да, для такой девушки, как я, двадцать тысяч долларов — большая сумма. Так много денег я никогда не видела. Их будет достаточно, чтобы купить билет из этого города, достаточно, чтобы найти собственное место подальше отсюда, в городе, где каждый август не коронуют Арахисовую Принцессу. Двадцати тысяч мне хватит, чтобы купить надёжную машину, одежду с нетронутыми бирками, получить образование. Но после тщательных финансовых расчётов этого оказалось недостаточно, чтобы как следует обустроить на новом месте маму с оплатой аренды и задатком. Я стояла на кухне, наблюдала, как она гладит, и думала, действительно ли я смогу её оставить. Собрать вещи и поцеловать на прощание в щёку. Интересно, какая часть её поддержки была фарсом, а какая — реальностью?

Мне нужно больше вытянуть из Голливуда. Столько, сколько смогу. Я схватила ключи и вишнёвую колу из холодильника.

— Я смотаюсь в город, — крикнул я маме. — Хочу отыскать Бена. Вернусь поздно.

Она помахала рукой, улыбка скользнула по её лицу, взгляд снова устремился назад к хитрому воротнику разложенной перед ней рубашки.

Мы с Беном почти всё закончили. Места были выбраны, площадки под строительство расчищены, старая парковка у супермаркета «Пигли Вигли» арендована для стоянки трейлеров. В Куинси не хватало жилья, поэтому команда и актёры забронировали все номера в отелях пяти близлежащих городов. Таллахасси, столица штата Флорида, находился всего в сорока пяти минутах езды, но, по словам Бена, сорок пять минут — это слишком далеко, так что парковка «Пигли Вигли» превратилась в мини-город, где фургоны и трейлеры стояли так близко друг к другу, что походили на лагерь беженцев, если в лагере беженцев можно увидеть фургоны за миллион долларов. Было весело. Увлекательно. И захватывающе. Действительно захватывающе. Я пожала руку Бену, изучила расписание съёмок и увидела бюджеты, арендную плату и выплаты, от которых у меня отвисла челюсть. Это был мир, который я никогда не знала, никогда не предполагала узнать, но внезапно оказалась в центре всего, упрямо цепляясь за Бена, как клещ, который не сдаётся. И он не пытался вырваться. Он нуждался в моих связях так же, как я нуждалась в этом ажиотаже. Мы готовились к августу, я ожидала его с лихорадочным волнением и страшилась его наступления, потому что это означало, что наша работа будет сделана, и я снова окажусь сторонним наблюдателем, прижав нос к стеклу следящим за балом, куда за неимением билета не могла попасть.

Оставалось пять недель. И мне нужен был билет. Пришло время дожать Бена.

Он открыл дверь в купальном халате с туго затянутым поясом, мои глаза скользнули по монограмме на его груди, и я захихикала.

— Заткнись, — нараспев произнёс он, поворачиваясь на пятках, прошёл в комнату и сел за стол, моя рука, очень осторожно подтолкнув дверь, бесшумно её закрыла. Этель Рейн, владелица «Рейн Хауса», — властная женщина, считающая громкий чих нарушением, заслуживающим выселения.

— Я просто нахожу забавным, что, пакуя вещи для поездки в Куинси, ты решил, что тебе понадобится элегантная домашняя одежда, — ухмыльнулась я, запрыгивая на его тщательно застеленную кровать.

— А я думал, что правила Юга предписывают сначала позвонить, — заметил он, подняв тщательно выщипанную бровь.

— Ну, ты собственноручно разрушил эту традицию, — сказала я, выбрав одну из его подушек и запихнув её под голову. — Не хотелось оставлять тебя одного в этом море бестактности.

— Как любезно с твоей стороны, — протянул он, в совершенстве имитируя южный говор.

— Это правда, я леди, — наклонила я голову. — Кстати, как продвигается местный кастинг?

— Уже потратила деньги? — воспринял он резкую смену темы как должное.

— Просто хочу ещё, — пожала я плечами и перевернулась на бок.

— Подбором массовки занимается компания из Атланты. И она нанимает местный контингент для сохранения аутентичности.

— Кажется, следовало уточнить, что мне нужна работа, а не роль, — скорчила я ему рожицу.

— У тебя есть какой-нибудь опыт работы? С освещением, с камерой, с костюмами? — он застонал, когда я покачала головой. — Ты когда-нибудь участвовала в подготовке к школьным спектаклям?

— Нет, — я перекатилась на спину и села. — Думай ещё.

— Я позвоню Эйлин Каль сегодня днём, как только Калифорния проснётся и поедет на работу. Посмотрим, что у неё есть.

— Кто такая?

— Помреж. Помощник режиссёра, — добавил он, заметив мой непонимающий взгляд. — Но, вероятно, уже слишком поздно, Саммер.

— Я могу разносить кофе, стирать, всё что угодно, — протянула я, спустив ноги с кровати.

— Я вспомню об этом, когда ты позвонишь мне и пожалуешься, что разбираешь грязное белье Коула Мастена.

— Окей, — сморщила я нос. — Забудь мои слова о стирке. Хотя… — задумчиво произнесла я. — Держу пари, что настоящие ношеные плавки Коула Мастена принесут на eBay мне баксов сто. Я могла бы открыть свой побочный бизнес — магазин ношеного, но в хорошем состоянии, нижнего белья Коула Мастена. Бесплатная доставка на все заказы! — сымитировала я энергичные движения рук Бена, и он чопорно вздёрнул брови, считая себя суперэстетом и выше всех моих подростковых выкрутасов.

— Да ладно, — закатила я глаза. — Ты ведь знаешь, что будешь скучать по мне в Ванкувере, — мне очень не хотелось поднимать эту тему, я избегала мыслей об отъезде Бена. Приближение неизбежного события начинало портить время, проведённое вместе. Мы почти закончили наши дела. Ему не было необходимости оставаться, когда начнутся съёмки. Вспомнилась наша первая встреча и разговор на кухне. «Пять месяцев работы», — говорил он. Пять месяцев практически истекли.

Бен поразил меня, подойдя и на удивление крепко обняв.

— Обещай, что будешь каждый день принимать ванну. И умывать лицо. И использовать тушь Dior, которую я тебе дал.

— У нас с тобой ещё пять недель, — со смехом оттолкнула я его. — У тебя будет достаточно времени составить полный список требований и заставить меня поклясться выполнить его.

Он улыбнулся и потуже затянул пояс халата.

— Хочешь, пообедаем у Джимми?

— Конечно. Пойду займу нам столик, — я встала и махнула рукой на его наряд. — Оденься.

— Замётано, — передразнил он мой жест.

Я выбросила вишнёвую колу в мусорное ведро и ушла. Я буду скучать по Бену. Буду скучать по нашей работе. Мне будет не хватать радостного возбуждения и энергии от Чего-то Нового и Необычного. И очень не хочется возвращаться к той жизни, где моим самым захватывающим моментом был выход нового романа Балдаччи1.

Я сбежала вниз по лестнице и улыбнулась Этель Рейн, женщине, которая резко потеплела ко мне после того, как мы с Беном забронировали все номера в её отеле на следующие пять месяцев. Комнаты здесь предназначались режиссёрам, помощникам режиссёров, продюсерам, директору картины и художникам — ключевым людям, которые были достойны большего, чем двухъярусная кровать, но не заслуживали целого дома, как Коул Мастен и Минка Прайс, для которых мы арендовали дома Кирклендов и Уилсонов. Минка Прайс — если ей не удастся отказаться от проекта — привезёт свою семью, поэтому она получила более «комфортабельный» из двух домов. Мы готовились/надеялись/визжали от радости, что Коул Мастен привезёт Надию Смит, но после выхода последнего выпуска «СТАР» я уже не ожидала, что это произойдёт. С ними случилось то же, что и с «Вафл Кинг» после инцидента с коровой в 97-м.

— Это нормально? — спросила я Бена, вгрызаясь в сэндвич в ресторане Джимми. Секрет хорошего к тебе отношения и достойного обслуживания у Джимми состоял в том, чтобы подружиться с его женой Джилл. Я давилась кашлем, выкуривая свою первую сигарету с Джилл, украшала вместе с ней парадную платформу для бала выпускников, одалживала и просила у неё тампоны в критические дни. Я однозначно была у себя дома. Бен… ему потребовалось несколько месяцев, чтобы как следует натренироваться целовать задницы и уделять особое внимание. Теперь, в последние дни своего пребывания, он получал лучшие куски, мог сделать перед приходом заказ, и ему разрешали садиться за один из столиков у окна. Интересные дела.

— Что нормально? — уточнил Бен, громко всасывая через соломинку сладкий чай. Да, сладкий чай. Я действительно превратила его в человеческое создание.


— То, что звезда пытается бросить съёмки на таком позднем этапе. Мы начинаем снимать меньше, чем через месяц, тебе не кажется, что… — я не закончила фразу, услышав, как Бен чересчур драматично на меня шикнул. Он украдкой огляделся, как будто нас пыталось подслушать ЦРУ.

— Не здесь, — прошипел он.

Я громко всосала чай через свою соломинку и после, расстроенная, помешала лёд, встряхнув чашку. Но Бен был прав. Каждый в Куинси напрягал свой тонкий слух, чтобы разузнать как можно больше информации о фильме. Невозможно поверить тем глупостям, что я подслушала:

«Ты знала, что Минка крашеная блондинка? От природы она рыжеволосая… так сказала Эмма Стэттон, и её могут нанять гримёром».

«Я слышала, что большая финальная сцена фильма включает взрыв, и плантация Миллера будет взорвана. Вчера Трейс Бинсон заказал для этого динамит. Четыре тонны тротила».

«Я только что услышала от дантиста моей сестры, что Коул Мастен и его жена — свингеры. Дом Кирклендов станет вроде особняка «Плейбоя» в Калифорнии. Джонни сказал, что мистер Мастен попросил установить там ШЕСТ для стриптиза».

Вокруг летало столько дерьма, что все наши совсем запутались. Время от времени можно было услышать что-то правдивое, но это случалось редко. «Бутылка удачи» была самым захватывающим событием, когда-либо случавшимся с кем-либо из нас. И я… я видела, как немного приподнялся чёрный занавес моего позора. Разные девушки звонили «просто поболтать» или сказать: «Боже, мы скучали по тебе». Призраки прошлого хотели восстановить прежние связи, и их скрытые мотивы были очевидны. Этот город повзрослел и забыл меня, поступки трёхлетней давности прочно поместили меня в разряд «мы тебя не знаем». Саммер Дженкинс, самую дружелюбную ученицу выпуска 2005 года. Эту девочку предали забвению после старших классов. В то время как «умные дети» уехали в колледж, когда деревенские парни занялись семейным бизнесом, когда чирлидерши и доморощенные принцессы вышли замуж и нарожали детей, я продолжала плыть, затерянная в ветрах этого города. Но стоило мне набрать очки, начав встречаться со Скоттом Томпсоном, мои акции взлетели вверх. Когда же всё развалилось, я впала в немилость и так там и осталась — маленькая частичка Куинси, на которую смотрели свысока. Конечно, все вели себя всегда вполне дружелюбно, общались со мной в очереди в супермаркете, расспрашивали о маме, на воскресном церковном обеде хвалили мою запечённую фасоль, но любые звонки, любые дружеские отношения, любое участие в светской жизни прекратилось много лет назад, а после трагедии 2012 года не осталось никаких надежд на их восстановление.

До истории с фильмом.

Мне не хотелось, чтобы дружба рождалась из любопытства и сплетен. Для меня и Куинси было слишком поздно разжигать потухшее пламя.

Я хотела уехать.

ГЛАВА 16

«В Голливуде справедливое бракоразводное соглашение означает, что каждая сторона получает пятьдесят процентов рекламы».

Лорен Бэколл

Коул нашёл Надию в «Пенинсуле». Понадобилась не такая уж гигантская розыскная работа, поскольку это был её любимый отель. Они обычно останавливались там на время ремонта кухни, после поздних съёмок, вечеринок по случаю вручения наград «Эмми» и во время переездов. Коул мог найти её ещё четыре дня назад, но ему нужно было зализать раны, и он боялся, что не сможет посмотреть ей в лицо без криков. Сейчас другого выбора не осталось. Он не будет говорить через адвокатов, когда на карту поставлены их отношения.

Сможет ли он пережить это? Вопрос этот мучил его с вечера субботы. Слухи ходили с тех пор, как… хорошо, слухи ходили всегда. Это же Голливуд. Чёрт, в последние пять лет таблоиды постоянно публиковали ложные истории о его «связях». Поэтому он игнорировал всё, что говорилось о Надие. Но теперь, когда доказательство неверности не выходило у него из головы, всё всплыло на поверхность. Помощник режиссёра в Мадриде. Тот сёрфер из фильма Питта. Уволившийся в прошлом году телохранитель. Сколько их было? И сколько из них были реальными, а не просто сплетнями?

Он резко остановил машину, коротко кивнув парковщику, ноги не замедлили шага, губы не улыбнулись, все мысли были сосредоточены на том, чтобы зайти в отель и попасть в её номер.

— Коул, — когда она заговорила, мир остановился. Точно так же, как и шесть лет назад, на съёмках «Тел в океане», когда она была ещё никем, а он — одним из самых известных в мире людей, Коула до сих пор сводило с ума то, как она с хрипотцой произносила его имя. Он резко остановился и, обернувшись, увидел стоявшую в холле Надию с собранными в высокий хвост волосами, в обтягивающих леггинсах и теннисных туфлях, влажная спортивная майка плотно обтягивала её грудь. Пальцы жены закручивали крышку на бутылке с водой. Она тренировалась. Эта мысль показалась ему оскорбительной. Надия должна была свернуться от горя в клубок на большой мягкой кровати в своём номере, прижав колени к груди, с покрасневшими глазами, с грудой мокрых от слёз салфеток. Из соседнего номера должны были звонить на ресепшен и жаловаться на плач, её помощница должна была кружить поблизости с алкоголем и шоколадками, и даже это не в состоянии было бы успокоить истерику. Её щёки не должны быть такими пылающими, её грудь не должна быть влажной, с ней не должно было быть всё в порядке. Он рассматривал её, она рассматривала его, и в холле воцарилась тишина.

— Я получил бумаги, — он мог думать только об этом.

Она сглотнула, и изящные линии её горла напряглись. Два года назад ей сделали операцию на шее, доктор подтянул там кожу. Иногда, когда она спала в определённом положении, он мог видеть шрамы. Крошечные шрамы, которые не заметишь, если не знаешь, где искать. Её следующий муж не будет этого знать. Не будет знать, что у неё было два выкидыша и что у неё аллергия на моллюсков. Её новый муж. Неужели он уже так думает? Неужели этот бой уже проигран?

— Пойдём куда-нибудь в более уединённое место, — расправила она плечи.

Рядом с холлом находились два конференц-зала. Они зашли во второй, Коул закрыл тяжёлую дверь, и в комнате стало темно и пусто. Когда дверь закрылась, свет в помещение больше не проникал, и они молча стояли в паре метров друг от друга. В другое время, в другом месте они бы вцепились друг в друга, его руки подняли бы её на один из столов, её руки стянули бы платье, его галстук и его ремень. Но теперь, со всем, что между ними случилось, они просто стояли в темноте.

— Я сожалею, Коул, — выплыл голос из сгустившейся темноты, которая медленно принимала форму её тела, глаза Надии неотрывно смотрели на него, и когда она прикусила нижнюю губу, её зубы выделились на лице светлым пятном.

Он моргнул, слова были неожиданными для женщины, которая сделала карьеру, ни за что не оправдываясь.

— Ты должна была позвонить, а не… — он разочарованно махнул рукой, — не привлекать адвокатов.

— Всё кончено. С нами… с нами всё кончено.

— Нет, — прошипел он и шагнул вперёд, вздрогнув, когда она отступила. — Я… — он оборвал свою следующую фразу, прежде чем она выползла и умерла. Я решаю, когда мы закончим. Я должен быть тем, кто принимает решения и выбирает нашу судьбу. Вот что он хотел сказать. Глупые слова, глупые предложения. Особенно когда имеешь дело с такой женщиной, как она.

— Я тебя больше не люблю, — она опустила голову вниз, серебристая заколка на её хвосте задвигалась в темноте из стороны в сторону. — Не знаю, на самом деле, наверное, никогда. Не любила тебя, я имею в виду. Думаю, я просто любила саму мысль, что люблю тебя, КОУЛА МАСТЕНА. Но сейчас…

— Мы на равных, — мрачно закончил он. И это равенство разогнало звёздную пыль романтики, затуманившую её разум, лишавшую её способности рассуждать здраво. Вероятнее всего, всё изменилось после её номинации на получение награды Академии1. С тех пор она была так занята, что почти не появлялась дома и почти всегда была не в настроении.

— Да, — подняла она голову. — Мне очень жаль.

Коул закрыл глаза и ничего не сказал. Отступил назад и отвернулся, нуждаясь в пространстве, в дистанции, желая покончить со всем этим разговором, отношениями, жизнью.

— Ничего личного, — снова о чём-то заговорила она, и он попытался сосредоточиться, вслушаться в слова жены и понять их. — Всё будет проще, если мы поручим заняться бумагами нашим адвокатам.

— Брачный контракт, — выплюнул он. Они начали эту битву после помолвки, борьба продолжалась вплоть до свадьбы и закончилась за неделю до неё. Всё было чётко и ясно изложено в стостраничном документе.

— Мы не придём к согласию по фильму, если я не получу половину.

Вот оно! Знакомые нотки в её голосе, из-за которых мужчина может ринуться в атаку.

— Что?

— Господи, Коул, ты хотя бы читал соглашение? — взмахнула она руками, которые в темноте были похожи на драконьи крылья.

— Просвети меня.

— В нашем брачном контракте сказано, что каждый из нас претендует на то, что у него было до вступления в брак, плюс любые доходы, накопленные за время брака, минус любые совместные активы.