Год ведьмовства

Лия взяла ее за руку.

– Иммануэль? Что с тобой?

Иммануэль не ответила. Мысли проносились в голове с такой скоростью, что не успевали оформиться в слова. Будь она хорошим человеком, она созналась бы во всем здесь и сейчас. Пошла бы к апостолу Айзеку и рассказала ему все, что было ей известно о бедствии: как оно началось, где, и то, что, скорее всего, за ним последуют другие. Отдала бы ему дневник. Но Иммануэль знала, что если она сделает это, то с большой долей вероятности попадет на костер по обвинению в колдовстве. Поставить в известность церковь означало бы обречь себя на гибель, в этом она не сомневалась. К тому же, одна мысль о том, чтобы передать дневник Мириам церкви, казалась невыносимой. Пусть его использовали как приманку, но все-таки он достался ей от матери, и более того, это был ее единственный источник информации о ведьмах и лесах, где они обитали. Как знать, может, он еще сослужит ей службу.

И тут ее осенила опасная мысль… Что, если был и другой выход? Способ снять проклятие, не привлекая церковь и не ставя себя под удар? Что, если она сможет положить всему конец точно так же, как и начала: своей кровью?

Идея была не лишена смысла. Ведь если все напасти обрушились на Вефиль из-за жертвоприношения, то вполне логично предположить, что развеять их могло ответное жертвоприношение. И возможно, если Иммануэль снова попадет в лес, ей удастся исправить содеянное. В конце концов, именно с ее крови началось это бедствие – пусть ее кровью оно и закончится.

Но если она вернется в лес… нет, когда она вернется в лес, она должна быть во всеоружии. Не время полагаться на чутье и догадки – тут требовались факты. Она понимала: для того, чтобы снять проклятие, мало просто войти в Темный Лес и пролить там немного крови. Процесс жертвоприношения наверняка был намного сложнее и подчинялся строгим правилам. Но Иммануэль никак не могла получить доступ к такой информации самостоятельно. Ей бы понадобился сообщник – сообщник с ключами от библиотеки пророка, – и она точно знала, к кому обратиться.

– Мне нужно поговорить с Эзрой, – сказала Иммануэль, вытягивая шею и глядя поверх редеющей толпы. – Не знаешь, где он?

Лия непонимающе нахмурилась.

– Зачем тебе с ним говорить?

– Он у меня в долгу, – ответила Иммануэль, вспоминая их разговор на пастбище.

Эзра тогда сказал ей, что библиотека пророка – настоящее средоточие знаний. Если где-то и можно было найти сведения о колдовских практиках и о том, как ведьмы насылают и снимают проклятья, то только там.

– Может, тебе выйти на улицу? – предложила Лия тем осторожным тоном, каким успокаивают вспугнутую лошадь. – Подышать свежим воздухом? На тебе лица нет.

В этот момент Иммануэль заметила Эзру. Он стоял у подножия алтаря, где всего несколько минут назад выступал с речью апостол Айзек. Эзра беседовал о чем-то с друзьями, но, к удивлению Иммануэль, поймать его взгляд оказалось совсем несложно. И когда она жестом указала на темный коридор в восточном крыле собора, он поспешно покинул компанию, протиснувшись мимо товарищей и едва не забыв с ними проститься.

– Постой, – окрикнула ее Лия, почти вне себя от беспокойства.

Иммануэль отмахнулась.

– Я на минутку.

С этими словами она двинулась вслед за ним, пробираясь сквозь толпу, пока не оказалась у пустой скамьи, где ее дожидался Эзра.

– Я уж думал, твоя бабушка горло мне перережет. Она всегда такая грозная или… – он осекся, вглядевшись в ее лицо. – Что случилось? У тебя ведь не будет из-за меня неприятностей, правда?

– Нет, что ты. Я лишь хотела отнять минуту твоего времени, если ты никуда не торопишься.

Эзра прищурил глаза, но кивнул и отвел ее к небольшой апсиде в основной части собора. Здесь впритык друг к другу перед каменным изваянием Святого Отца стояли две молитвенные скамьи. На невысоком алтаре мерцали десятки зажженных свечей. На керамическом блюде горел фимиам, и пахучий дым висел в воздухе, как нити паучьего шелка.

Эзра и Иммануэль опустились коленями на скамью и, стоя плечом к плечу, зажгли свечи, по одной на каждого, как было заведено. Иммануэль сцепила руки в замок и опустила голову.

– В наш прошлый разговор ты упоминал библиотеку пророка. Ты говорил, что там полно всяких книг. И есть даже книги знаний, вроде той, что ты показал мне тогда на рынке.

Он кивнул.

– Если тебе нужна книга, только скажи мне название, и я все достану.

– В том-то и дело, что я сама толком не знаю, что ищу. Мне нужно присутствовать там лично, самой перебирать книги – только так я смогу найти то, что хочу – то, что мне нужно.

– И что же это?

– Способ остановить кровавое бедствие.

Эзра уставился на нее, хлопая глазами, и к своему немалому удовольствию она поняла, что сумела его удивить. Задумчивое выражение его лица сменилось обеспокоенностью.

– Не лучше ли предоставить борьбу с бедствием церковникам?

– С какой стати, если церковники осведомлены не лучше меня? – конечно, дело было не только в этом; она скрывала от него правду о своей роли в кровавом бедствии и о том, как ведьмы использовали ее в своих целях. Но доверять Эзре в таком вопросе она не могла. Пусть он был своего рода мятежником и скептически относился к церкви, которой служил, но он все-таки оставался преемником пророка. – Я хочу помочь, и не вижу причин сидеть сложа руки.

Эзра погрузился в молчание и долго смотрел на свечи, потирая загривок.

– Женщинам запрещено входить в библиотечный зал.

– Я знаю. Я бы не просила, если бы речь шла о каком-то пустяке, но…

– Тебе пришлось принять мой грех, и теперь ты хочешь, чтобы я взял на себя твой?

Иммануэль надеялась, что до этого не дойдет, но в ответ кивнула.

– У меня есть компромат на тебя, а у тебя будет компромат на меня. Будем квиты. Тайна за тайну.

Эзра ненадолго задумался.


– Когда? – спросил он наконец.

– Лучше всего – завтра во второй половине дня, пока за овцами приглядывает наш батрак, – когда у нее будет время улизнуть незамеченной.

Он поднялся на ноги.

– Тогда до завтра. Встретимся у ворот Обители в полдень.





Глава 12




Мы – посвященные, избранные Отцом. А то, что принадлежит Ему, Его навеки.

Священное Писание



Обитель Пророка, построенная в Темные Дни, когда их вера еще не обросла священными писаниями и надлежащими догматами, была старейшим зданием во всем Вефиле. Она стояла на одиноком холме, откуда открывался вид на покатые поля для выпаса скота. Это было высокое, мрачное сооружение, состоящее из главного корпуса – обветшалого каменного собора, где когда-то молились первые верующие, – и многочисленных флигелей, часть которых достроили не далее как месяц назад.

Поместье со всех сторон окружала стена из кованого железа высотой около девяти футов. Сказывали, что по окончании Священной Войны на железные пики стены насадили отрубленные головы четырех ведьм и их союзников. Согласно тем же легендам, обезглавленный труп Лилит подвесили к воротам стены и по приказу Дэвида Форда увенчали короной из оленьего черепа, в насмешку над ее царствованием и кончиной. Подходя к воротам, Иммануэль видела эту картину как наяву: отрубленные головы грешниц таращатся на нее с железных прутьев стены, которыми намертво сомкнуты их челюсти, а в арке рядом покачивается на ветру коронованный черепом труп королевы-ведьмы. Иммануэль мотнула головой, чтобы избавиться от жуткого видения, и продолжила путь к Обители.

Эзра поджидал ее сразу за воротами. Он сидел под ветвями высокого тополя, спиной привалившись к стволу дерева, и скрестив ноги в лодыжках, читал какую-то книгу размером не больше ладони.

По двору сновали люди, по большей части слуги и батраки, ухаживавшие за обширными пастбищами пророка, но Эзра все равно вскинул голову при ее приближении, словно узнал ее по звуку шагов. Он встал, пряча книгу в задний карман брюк, и кивнул на двери Обители.

– Нам сюда.



Обитель Пророка и снаружи производила величественное впечатление, но интерьер совершенно поражал воображение. Парадный холл с высокими сводчатыми потолками почти не уступал в размерах самому собору. Окна здесь достигали в высоту десяти футов, и в каждой раме помещались витражи из цветного стекла, так что солнечный свет, льющийся через них, окрашивал стены и пол в цвета радуги. В воздухе пахло пряностями – густой аромат ударял в голову, напоминая о праздниках урожая и жаренном на зимних кострах мясе.

Эзра вел ее длинными коридорами, где шаги резонировали эхом. Он старался держать дистанцию, когда кто-то попадался им на пути, но как только они оставались одни, не ленился показывать ей интересные детали дома. К примеру, стены, увешанные картинами (в основном – портретами первых пророков, правивших после Священной Войны), и коридоры, ведущие в кухни Обители или в комнаты, где проводили время в затворничестве молодые жены пророка.

Иммануэль вскользь подумалось, какой из них вел туда, где ее мать совершила покушение на пророка, но спросить не решилась.

Завернув за угол, они оказались в небольшом, ярко освещенном холле. Здесь вдоль стен тянулись узкие оконца, отстоящие друг от друга не более чем на полушаг, а напротив них – ряд дверей, на поперечине каждой из которых золотыми чернилами были выведены имена: Ханна, Шарлотта, Сара, Чарити, Наоми, Эстер, Джудит, Бетани, Джастис, Дина, Рут, Тильда. Покои жен пророка. Иммануэль внимательно прочитала каждое имя, выискивая комнату Лии.

– Эзра, это ты? – донесся тонкий голосок из открытой в начале коридора двери. В нем звучал легкий акцент, которого Иммануэль не слышала в речи ни у одного уроженца Вефиля.

Эзра застыл на месте и выругался себе под нос. А потом, взяв себя в руки, направился к комнате.

– Да, матушка?

Иммануэль остановилась вместе с ним и заглянула в открытую дверь. В центре комнаты стояла мать Эзры, Эстер Чемберс. Иммануэль видела ее лишь мельком, в зале собора или через церковный двор, но и этих беглых встреч ей хватило, чтобы признать, что это была одна из самых красивых женщин, которых доводилось видеть Иммануэль. Эстер была высокой, совсем как Эзра, разве что немного худощавой. Голубые вены ползли по ее бледной шее, поднимаясь к вискам. Волосы, того же чернильно-черного цвета, что и у сына, она собирала в пучок на макушке, который крепился одной-единственной золотой шпилькой. Подойдя ближе, Иммануэль уловила в воздухе запах жасмина.

Женщина окинула ее взглядом, и бледная улыбка скользнула по ее губам и исчезла в то же мгновение.

– Кто твоя подруга, сын мой? – спросила она, снова посмотрев на Эзру.

– Это мисс Иммануэль Мур, – он отступил в сторону, чтобы женщина могла лучше ее разглядеть. – Мисс Мур, позвольте представить вам мою мать, Эстер Чемберс.

– Ага, – протянула женщина, и на ее лице снова мелькнула эта улыбка, точь-в-точь как у Эзры. – Дочь Мириам.

– Да, мэм, – прошелестела Иммануэль в ответ, уставившись себе под ноги.

Ни для кого не являлось секретом, что женщина, стоявшая сейчас перед ней, была любимой женой пророка.

– Прошу, зови меня Эстер, – она вложила свою холодную руку в ладонь Иммануэль. – Очень приятно с тобой познакомиться.

Иммануэль кивнула и выдавила улыбку. Она ожидала, что женщина уберет руку, как того требовали Предписания, но этого не произошло. Она продолжала сжимать пальцы Иммануэль, пока ее зеленые глаза скользили по ней, бесстрастно оценивая.

– Что привело тебя в Обитель?

Вмешался Эзра.

– Она пришла повидать Лию.

– Лия, насколько мне известно, в западном крыле, – сказала Эстер тише. Вблизи внимание Иммануэль привлекло нечто такое, чего она до сих пор не замечала. В уголке рта у Эстер темнел синяк, почти незаметный под слоем белильной пудры. – Она сейчас не отходит от пророка. Сегодня он был весьма… беспокоен. Вероятно, лучше отложить визит до будущих времен.