Год первый

Он снова сделал паузу, выглядывая в окно и рассеянно гладя пса.

– Сочувствую, – тихо проговорила Лана.

– Значит, я вернулся, чтобы собрать вещи, – в конце концов продолжил Эдди. – Пошел к Бадди – это мой приятель – и увидел, что он и сам фигово себя чувствует: кашель, все дела. Но мы оба уложили пожитки и пошагали домой. Машину, типа, пришлось бросить, так как друган мой не мог уже вести. Да и по пути ему стало так плохо, что мы свернули в ближайшую больницу. – Он поерзал на сиденье и поднял глаза на Лану. – Там творилось черт-те что, я вам скажу. Просто дурдом. Все пытались свалить из этого захолустья. Дома и магазины стояли заколоченными, а некоторые и разграбленными. Но я все равно отвел приятеля в больницу.

Эдди медленно набрал воздух в легкие и с явным усилием выдавил:

– Я, понимаешь, разрывался тогда просто. Нельзя было бросать Бадди в таком состоянии, но малышка Сари и больные родители… В тот раз ни с кем связаться уже не удалось, сколько бы я ни пытался. Тогда я стал обзванивать, типа, ну всех, чьи номера помнил, с дюжину человек. Ответил только троюродный брат по материнской линии, Мейсон. Так вот, он сказал… Боже, до сих пор не верится… Сказал, значит, что и его, и мои родители мертвы, а Сари лежит в больнице и, похоже, тоже без шансов. Сам он тоже сильно кашлял и сказал, что уже толком не встает. Короче, Мейсон велел мне держаться подальше от города, так как там тоже все как с ума посходили. Да и помочь я уже ничем не мог… По-любому, Бадди тоже уже не оклемался. А потом и Сари с Мейсоном умерли…

– От всей души соболезную, Эдди.

– Ну, значит, тогда я просто ехал куда глаза глядят, башка вообще не варила, – продолжил он, вытерев слезы. – В конце концов наткнулся на перекрытую дорогу, развернулся и порулил в другую сторону. Так и колесил от одной трассы к другой, пока машина просто не заглохла. А потом, типа, недели две месил снег пешком. Научился держаться подальше от больших городов – блин, ну и дерьмо же там творилось, просто первосортное дерьмо, чуваки. На проселочных дорогах было поспокойнее. Я подумывал, чтобы вернуться домой, это, типа, совсем небольшой поселок Фидлерс Крик, недалеко от Луисвилля. Но не решился. Как можно заявиться туда, где все родные уже мертвы? Я бы слетел с катушек, точно говорю. А у вас кто-нибудь погиб?

– Я потеряла родителей несколько лет назад, – отозвалась Лана. – И была единственным ребенком в семье. А родители Макса путешествовали по Европе, и теперь с ними не удается связаться. Так что мы едем за его братом.

– Помолюсь, чтобы он оказался здоров. Правда, я не особо умею перетирать с вышестоящим чуваком, хоть мама и пыталась сделать нас с сестрой богобоязненными прихожанами. Но зато теперь практики хоть отбавляй, так что не помешает, правда?

– Спасибо, – сказал Макс, бросив на пассажира взгляд в зеркало заднего вида.

– Как по мне, так мы теперь должны приглядывать друг за другом, – кивнул Эдди, а потом задумчиво потер челюсть, покрытую синяками. – Хотя так считают явно не все. Вдвойне рад, что нашел вас. Вы городские, точно могу сказать. Откуда родом?

– Из Нью-Йорка, – ответил Макс.

– Че, в натуре? Слыхал, там совсем фигово. Когда выбрались оттуда?

– Вчера утром, и да, там совсем фигово.

– Как и везде, – добавила Лана. – От вируса уже погибло больше миллиарда человек. По телевизору говорят, что вакцина вот-вот будет готова, но…

– Вы, по ходу, не слышали последние новости.

– Это какие? – Лана повернулась так, чтобы видеть глаза Эдди, и зрелище ей не понравилось: он выглядел напуганным и смертельно серьезным.

– Да тоже в прямом эфире из Нью-Йорка показывали. Я вчера набрел на заброшенный коттедж и решил попроситься переночевать. Ушибленные ребра что-то разболелись, да и Джо замерз. Вот и подумал: может, ну, пустят поспать на сеновале или типа того. Но там никого не оказалось. Вот мы с щенком и остановились отдохнуть в доме. Я запустил газовый котел и генератор. Божечки, как же классно было принять горячий душ! А потом захотелось посмотреть телик или, ну, типа, старые диски. Так что врубил экран и чуть в штаны не наложил от удивления – там новости показывают. Ведущая, ну эта, цыпочка такая с прикольным именем, блин, как ее?

– Арлис? Арлис Райд? – подсказала Лана.

– Ага, точно, она самая. Так вот, я и подумал: посмотрю немного, вдруг чего интересное услышу. Да и ведущая секси. Короче, она новости толкает, и тут в студию вваливается мужик, пьяный в зюзю, и падает на соседний стул. Он и раньше там работал. Боб как-то там.

– Боб Баррет? Главный ведущий? – удивленно спросил Макс.

– Ну да, он. Значит, тут этот главный чувак, который лыка не вяжет, достает гребаный пистолет, прикиньте?

– О боже! – воскликнула Лана, чуть ли не по пояс высовываясь в проем между передними сиденьями, чтобы не пропустить ни слова. – И что дальше?

– Ну, типа, это, – Эдди повозился, устраиваясь удобнее, – он начинает размахивать пистолетом, нести какую-то околесицу и угрожать пристрелить ту секси-цыпочку. Порол чушь насчет Приговора, ну, сами понимаете, так? А я, типа, такой, страшно до усрачки, как в фильме ужасов, но глаз не оторвать. Так вот, эта Арлис сидит такая спокойно, поддакивает – яйца у девчонки стальные, я вам скажу, – типа, вот еще бы немного, и уболтала бы того пьянчужку. И потом, значит, он подставляет пистолет сюда, – Эдди продемонстрировал действия ведущего, поместив указательный палец под подбородок, – и бам! Мозги по сторонам! И все это в прямом эфире. Мужик отстрелил себе пол-лица в выпуске новостей.

– Снег пошел, – невпопад произнес Макс, включая дворники.

– Короче, на этом дело не закончилось, – спустя минуту продолжил Эдди. – Самая жесть была потом. Так вот, эта цыпочка, которая Арлис, такая, типа, говорит не прерывать вещание и просит направить камеру на нее. Я так понял, это для того, чтобы зрители не видели труп того чувака. Значит, у нее по всему лицу кровища этого Боба, а эта ведущая начинает толкать речь про то, что раньше врала. Ну, типа, это, скрывала инфу, но теперь обязательно выложит все как есть. Короче, эти данные ей подогнал, как его там, а, источник! И, в общем, там не миллиард умерло, а больше двух.

– Больше двух миллиардов человек погибло от вируса? – переспросила Лана, прижимая ладонь к болезненно сжавшемуся сердцу. – Не может быть!

– Если б ты видела тот выпуск, то поверила бы. Так вот, девчонка сказала не только это, но еще что вакцины не будет, потому что треклятый Приговор продолжает того, мутировать. И, короче, тот чувак, который стал президентом последним, помните? Значит, он тоже умер. И какая-то тетка, типа министр сельского хозяйства, теперь наша глава государства. А еще, типа, военные теперь охотятся на людей вроде нас. Я так понял, загоняют для проведения опытов или вроде того.

– Что значит «вроде нас»? – уточнил Макс, подозрительно щурясь в зеркало заднего вида.

– Ну, типа, тех, кто не заболел. И не заболеет. Короче, таких увозят куда-то для экспериментов и подобного дерьма. И пофиг, нравится это нам или нет. Типа, военное положение и все такое, чувак. Черт, да я своими глазами это видел несколько раз за последние пару недель. Значит, гребаные танки и целая колонна грузовиков ехали на восток. Тогда-то я и решил двигать в другую сторону. Так вот, та цыпочка выложила все это, а потом заявила, что это будет последним выпуском новостей, потому что теперь их лавочку прикроют за разглашение секретных данных. И после этого, типа, вещание прервалось.

– Насовсем? – ужаснулась Лана.

– Да без понятия. Короче, фиг знает, отрубили эфир сами сотрудники канала или это провернули военные или кто-то вроде того. Но я несколько раз потом еще пробовал включать телевизор, но там было пусто. Сначала мы с Джо собирались остаться в том коттедже, спрятаться и перезимовать, но сидели как на иголках и, короче, сегодня утром решили двигать дальше. Вот так мы и наткнулись на вас, ребята.

– Два миллиарда человек, – трясущимся голосом прошептала Лана. – Неужели хоть один вирус способен на такое?

– Он распространился по всему миру, – безжизненно прокомментировал Макс. – Человечество распространилось по всему миру. Люди путешествуют, вернее путешествовали, по разным странам каждый день. А инфекция передается от человека к человеку при личном контакте, так что следующий заражает всех дальше. Те, кто еще не знает, что заболели, садятся в самолеты и везут вирус в Китай, Рио или Канзас, так что подвергают риску всех пассажиров, экипаж, продавцов в аэропорту, таможенников. Которые, в свою очередь, распространяют инфекцию на остальных. Так что все происходит очень быстро.

– Так ты считаешь… Мы считаем, – поправилась Лана, – что заражение будет продолжаться, будет убивать людей, пока… Пока не останутся только такие, как мы, обладающие иммунитетом.

– О, вот то слово, которое я никак не мог вспомнить! – воскликнул Эдди. – Иммунитет! У меня он тоже есть, так как я тусовался с Бадди все время. И до того, как он заболел, и после. А в больнице, куда мы поехали, вообще были толпы зараженных. Но я так и не подцепил вирус. Пока.

– Насколько я слышал и читал, – сообщил Макс, – симптомы начинают проявляться спустя двенадцать – двадцать четыре часа после прямого контакта с больным.


– По ходу, я должен с облегчением выдохнуть. Так и есть, я рад, черт побери, – воскликнул Эдди, а затем добавил: – Хотя звучит паршиво, когда говоришь вслух.

– И что будет дальше? – спросила Лана, поворачиваясь к Максу. – У тебя хорошо получается предсказывать будущее.

– На этот раз все происходит на самом деле, а не в одном из моих романов.

– Ты хорошо предсказываешь будущее, – повторила она. – Я не была готова к такому развитию событий. Думала, что мы проведем несколько недель в горах, пока все не придет в норму или хотя бы не приблизится к норме. Но теперь… Похоже, мир никогда не станет даже отдаленно напоминать прежний, и мне нужно знать, чего ожидать.

– Если вирус продолжит распространяться прежними темпами, погибших может оказаться вдвое больше, – бесстрастно начал Макс. – Невозможно предсказать, сколько людей останется. Половина мирового населения? Четверть? Десять процентов? Но если продолжить экстраполяцию данных, то предполагаю, что инфраструктура придет в упадок. Коммуникации, электроэнергия, дороги. Медицинские учреждения вряд ли сумеют справиться с захлестнувшим их потоком зараженных, а также других пациентов, например, пострадавших от ран или других болезней, вроде рака. Думаю, продолжатся погромы и грабежи, как те, что мы наблюдали в Нью-Йорке. Правительство тоже исчезнет либо трансформируется в нечто неузнаваемое.

– Макс, – прошептала Лана.

– Выбраться из города было правильным решением, – продолжил он, снимая правую руку с руля, чтобы ободрительно сжать пальцы спутницы. – Крупные поселения пострадают от разрушений в первую очередь. Там больше жителей, которые разносят вирус, сеют панику, занимаются мародерством и обращаются к насилию. А еще – больше инфраструктуры, которая без обслуживания быстро придет в упадок. И военные, которые стараются поддержать порядок, но подчиняются командам тех представителей власти, кто еще не погиб от вируса.

– Значит, привычка давать деру оказалась правильной? – вставил Эдди.

– Уж точно она не повредила, – кивнул Макс. – Остается найти безопасное место – или хотя бы максимально безопасное из возможных, – снабдить его ресурсами, обустроить и охранять.

– Охранять? От кого?

– От всех, кто попытается его захватить. – Макс снова сжал руку Ланы. – Остается надеяться, что единомышленники соберутся вместе, образуют сообщество, выстроят собственную инфраструктуру, учредят закон и порядок. А потом нужно будет лишь поддерживать все это. Выбираться на охоту, ходить за продуктами и припасами, выращивать овощи. Жить.

Несмотря на то что Лана надеялась услышать менее мрачный прогноз, соображения Макса казались абсолютно разумными и реалистичными.

– А как насчет изнеженных горожан, вроде нас с тобой, кто понятия не имеет, как охотиться или выращивать овощи?

– Придется найти другие способы приносить пользу. И постепенно учиться. Мы выбрались из города, это главное. А остальное переживем.

– Моя мама любила копаться в огороде и постоянно запрягала нас с сестрой. Так что я в курсе, как выращивать овощи, и, ну, типа, покажу вам. А еще в детстве чуток охотился. Хотя и был тем еще охотничком – ружей даже тогда терпеть не мог. Но умею ими, это, пользоваться.

– Я бы не стала так запросто отмахиваться от вероятности, что вакцину все же разработают, – настойчиво заявила Лана.

– Все может быть, – согласился Макс. – Но если уже погибло больше двух миллиардов, то до вакцинации всего населения, пока распределяют лекарство, умрет еще немало людей, даже если вакцину изобретут прямо завтра. Государство в любом случае не выдержит испытания. Черт побери, да уже сейчас президентом является министр сельского хозяйства. А я ее даже не знаю.

– Это, простите, что прерываю, – вклинился в разговор Эдди, – но там, типа, прям сейчас надо тормозить и напяливать цепи, пока снег не усилился.

Макс свернул на обочину и обернулся.

– Покажешь, как их устанавливать?

– И мне, – добавила Лана. – Мне тоже нужно учиться тому, чего я пока не знаю. Так что почему бы не начать сейчас?

– Да без проблем. Легче легкого.

Эдди продемонстрировал, как нужно расправлять цепи. Задача оказалась несложной, несмотря на леденящий холод, усилившийся снег и завывающий ветер. Затем требовалось накинуть цепи поверх покрышек. Стараясь игнорировать заледеневшие пальцы, которые едва шевелились даже в перчатках, Лана настояла на том, чтобы проделать все самостоятельно.

В конце концов, она действительно должна была научиться.

А потом она осталась наблюдать, когда Макс сел за руль и слегка перекатил машину вперед, чтобы повернуть нижнюю часть шин вверх. После этого Эдди шаг за шагом объяснил, каким образом соединить участки цепей, используя ближайшие звенья для натяжения, и Лана выполнила все указания.

– Посмотри, все правильно?

– С первого раза идеально! – похвалил Эдди, внимательно проверив цепи. – Она сделала даже тебя, Макс.

– Она начала раньше, – прокомментировал глава их маленькой группы, закончил свою шину, выпрямился и широко улыбнулся.

– Последняя за мной! – С каркающим смешком Эдди обошел машину и закрепил оставшуюся цепь. Затем посмотрел на пса, который сидел на обочине. – Эй, Джо, ты там сделал свои дела? – Как только хозяин открыл заднюю дверь, замерзший питомец тут же запрыгнул в теплый салон. – Я могу повести, если тебе нужно отдохнуть, – предложил новый член группы Максу.

– Все в порядке, – отрицательно покачал головой тот.

– Тогда скажи, когда захочешь поменяться. А пока я вздремну на заднем сиденье с Джо, лады? После вчерашних новостей заснуть толком так и не вышло, – зевая, сказал Эдди и начал вытягивать из рюкзака термоодеяло, но Лана достала теплый плед.

– Возьми лучше это. Он мягкий.

Пару секунд Эдди лишь таращился на плед, затем осторожно принял его, дождался, пока девушка займет свое место, закрыл за ней дверь и тихо признался:

– Там, на парковке, я сначала испугался, что вы и меня пристрелите, и Джо, и стащите все барахло. Но почти сразу допетрил, что вам можно верить. Что вы, это, не злые.

– Ты тоже не злой, – улыбнулась Лана смущенному собеседнику.

– Нет, мадам, не злой. Но, скажу я вам, мы все рисковали. Хоть я и чертовски этому рад. Спасибо за плед. – Эдди улегся на заднем сиденье, подогнув длинные костлявые ноги, и щенок устроился рядом с хозяином. – Большое вам спасибо, – добавил парень и закрыл глаза.

Сама Лана никак не могла уснуть. Она прокручивала в голове все, чему недавно научилась: закреплять цепи противоскольжения, готовить приличную еду из скудных припасов даже на убогой плитке. А еще – зажигать огонь и запускать двигатель силой воли.

Кроме того, они с Максом постепенно развивали способность двигать предметы на расстоянии. Как тогда, когда пришлось поднимать пролет моста и сдерживать машины преследователей.