Год, когда я всему говорила ДА
Часть 31 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Беккетт снова начинает кружиться. Эмерсон снова подражает самолетным звукам. Их голубые шапочки-вуальки пляшут по ветру.
«Вот бы нам всем было по два, по три года», – думаю я.
Они никогда не извиняются за свое великолепие. Они не умаляют себя ради кого-то. И тоже придумывают собственные слова.
Это трясающая веероятная круть.
Я разразилась хохотом. Я была счастлива.
Я счастлива.
Да-да-да.
Когда приходит время снимать мою роль в «Проекте Минди», я готова. Я собираю весь кураж, сколько его у меня есть.
Я с ног до головы умащаюсь крутью.
А потом направляюсь на съемочную площадку. И дальше – вихрь.
Я стою со своими любимыми актерами в помещении, наполненном дартмутской атрибутикой. Как будто находишься одновременно в колледже и внутри телевизора – ощущение сюрреалистическое. Мне велят проговорить строчку здесь и постоять там. Посмотреть туда и пройти сюда. Двигаться то так, то сяк. Я очень стараюсь быть послушной и делать, что мне сказано. И внезапно ощущаю заново обретенное уважение к тому, насколько трудно играть перед камерой. Я также осознаю, что мне, сценаристке, в общем-то невдомек, что происходит в моих павильонах синхронной съемки. Я получаю удовольствие. Я смеюсь. Все невероятно добры ко мне. Айк Баринхолц, одновременно и главный сценарист, и актер этого сериала, становится моим главным любимчиком. Мне удается сфотографироваться с каждым.
Я ухожу оттуда с улыбкой на лице.
Не думаю, что когда-нибудь снова буду сниматься как актриса. Но если это и был мой единственный подобный опыт, то он был идеален.
Когда серия выходит в эфир, я совершаю самый смелый поступок, полный крути и куража. Я сажусь посреди своей гостиной и включаю телевизор. И в реальном времени смотрю «Проект Минди». Я не дергаюсь, видя себя на экране. Я не думаю: «Да кем она себя возомнила?»
Я меряю себя взглядом с головы до ног и думаю: «А ведь неплохо. Даже, в общем-то, трясающе и веероятно».
А потом надеваю свою голубую шапочку из «Холодного сердца» и кружусь.
В смысле исполняю взрослую версию шапочки и кружения. То есть откупориваю бутылку отличного вина и наполняю себе бокал.
Да-да-да.
Примерно в то же время мои ассистенты вручают мне подарок. Они знают, что я политическая фанатка – в том же духе, как некоторые люди бывают футбольными фанатами или бейсбольными фанатами. Я смотрела C-SPAN[44] и радовалась. Вечер выборов – мой Суперкубок, и я сидела перед телевизором, смотря от А до Я трансляции всех дней инаугурации президентов с тех пор, как была подростком. То, что президент Билл Клинтон был в программе Эллен Дедженерес и говорил ужасно милые вещи о том, как ему нравится все, что я делаю в своей работе на ТВ, было для меня большим событием.
Я срываю обертку с красиво упакованного подарка. Внутри оказывается футболка.
На футболке надпись: «Биллу Клинтону нравится ВСЕ, ЧТО Я ДЕЛАЮ».
Большими жирными буквами.
Эта футболка нравится мне настолько, что я даже вскрикиваю от восторга, когда вижу ее. Она совершенна. Она не для слабых духом. Эта футболка – откровенно дерзкая. Для нее требуется мужество. Для нее требуется кураж. Вы бы знали, чего мне стоило надеть эту футболку и выйти в ней из дома! Для этого нужна была вся моя круть.
Я надела ее и ходила в ней весь день. И когда кто-то отпускал насчет нее комментарий – приятный, колкий или еще какой-то, – у меня был на него лишь один ответ:
– Спасибо!
Улыбнуться. Заткнуться.
А теперь, простите великодушно, я должна пойти и запереть «дверь номер два». Видите ли, мне пора. Уже полчаса как настал Час Крути, и я опаздываю к своим аплодисментам.
ПРИМЕЧАНИЕ О ВРЕМЕНИ
«Да» – еще следующим годам «да»
Уже давно начался 2015 год, и вдруг до меня доходит, что мой год «Да» должен был завершиться несколько месяцев назад.
Мысль об окончании года «Да» оставляет у меня сосущее чувство пустоты. Я несколько дней хожу, гадая, уж не заболеваю ли я чем-то. И вот в тот вечер, готовясь ложиться спать, я осознаю, что заболеваю очень тяжелой формой страха.
Я только-только начинаю понимать, что сам этот акт, говорить «да», не просто меняет жизнь – он ее спасает. Теперь я вижу два пути: один трудный и каменистый, что ведет на вершину горы, и славный легкий, который катится под гору. Я могу бороться с каменистым подъемом, набивать синяки, рисковать травмами. А потом постоять на вершине и вдохнуть изумительный воздух на теплом солнышке, упиваясь целым миром, лежащим передо мной. А могу выбрать простой маршрут под землю. Там нет никакого солнца. Нет воздуха. Зато там тепло. Безопасно. О да, и еще там большой запас лопат. Но на самом деле нет необходимости так уж упорно работать. Земля там мягкая и приятная. Если я просто свернусь на ней калачиком, то меня быстро засосет достаточно глубоко, чтобы образовалась моя собственная могилка.
Год за годом, когда я говорила «нет», были для меня безмолвным способом отказа. Безмолвным способом капитуляции. Легким уходом от мира, от света, от жизни.
Говорить «нет» – способ исчезновения.
Говорить «нет» – моя собственная медленная форма самоубийства.
И это безумие. Потому что я не хочу умирать.
Потом, лежа в постели, я понимаю, что не хочу заканчивать свой год «Да». Я – незавершенный проект. Я только что поняла, как это сделать – поймать какой-никакой кураж. Я не могу остановиться сейчас. Я не хочу останавливаться сейчас. Неужели я должна остановиться сейчас?!
То, что началось как подначка со стороны сестры в процессе нарезки лука утром в День благодарения, стало предприятием в духе «жизнь или смерть». Теперь я почти боюсь говорить слово «нет». Я больше не могу отвечать на любой вызов словом «нет». Это слово больше для меня не вариант. Я знаю, что не могу позволить себе говорить его – цена слишком высока. Страх, что я могу снова скатиться к подножию этой горы; знание, как легко было бы это сделать, как комфортна жизнь у подножия этой горы, – это… в общем, этого достаточно, чтобы не позволять слову «нет» слетать с моих губ.
Я могу переживать жизнь – или отказаться от нее.
Что случилось бы, если бы я снова отказалась? Кем бы я стала? Сколько времени мне потребовалось бы, чтобы опять начать карабкаться в гору? Да и хватило бы у меня духу, чтобы снова начать карабкаться? Или это была бы моя концовка?
Я к такому не готова. Я не могу закончиться. Это не конец.
Это не финишная черта.
Я не завершена.
И поэтому, как бы мне ни хотелось, я больше не могу позволить себе говорить «нет». Слова «нет» больше не существует в моем словаре. «Нет» – это бранное слово.
Время вышло.
Год окончен.
Но не я.
Вот так год «Да» превратился из двенадцати месяцев в вечность.
Я могу это сделать.
Я могу изменить условия испытания, если захочу.
Оно мое.
Кроме того, я все равно больше не завишу от обычного времени.
Вы сверялись с моими часами?
Я секунда в секунду совпадаю со временем по Куражу.
Говорить «да»…
Говорить «да» – это мужество.
Говорить «да» – это солнце.
Говорить «да» – это жизнь.
11
«Да» – слову «нет», «да» – трудным разговорам
Когда мне было пятнадцать, я впервые пришла учиться водить машину.
Я пребывала в радостном возбуждении. Я выучила правила дорожного движения. Разрешение было аккуратно вложено в мой кожаный бумажник. Я всем сердцем желала получить водительскую лицензию: как только я это сделаю, папа позволит мне самостоятельно ездить в школу на «Рено Альянс» цвета сливочного масла, который стоял на нашей подъездной дорожке. Вождение означало свободу. Вождение означало, что однажды – и это однажды случится очень скоро – я смогу выехать из предместий прямо туда, где мне предназначено быть. К примеру, в Париж.
(Не перебивайте меня сейчас своим «ты что, не знаешь, что тебе пришлось бы переехать океан, тупица?». Вы испортите весь момент. Это был мой первый урок вождения. Все мои мечты сбывались. Дайте же мне насладиться и этой.)
В тот день мама высадила меня у общественной автошколы, где обучали вождению. Я терпеливо дожидалась своего инструктора и, когда он пришел, смогла впервые в жизни сесть за руль машины.
Это было потрясающе. Совершенно. Абсолютно.
Бабочки метались у меня в животе, когда я смотрела на инструктора. Терпеливый и добрый, слегка лысеющий, он был известен как приятный человек. Он успокаивающе улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ и спросила, что он хочет, чтобы я сделала.