Год дурака

– Она хотела уехать и уехала, – Эрик пожал плечами. – Как моя мама говорит: никого не держи, ни за кем не бегай. Твои люди всегда будут рядом.

– Но бросить маленького ребенка… потакая своим эгоистичным желаниям…

– У нее были другие приоритеты.

– И что? – возмутилась я. – Это ее не оправдывает. Она совершила омерзительный, бессердечный поступок. Она хотя бы присылает тебе денег на его воспитание?

– Она всегда была ужасная мотовка. Ей самой периодически требуется материальная помощь.

– Чудовищно. Это ваш общий сын, а она, фактически, сбросила его на тебя.

– Ну и что? Я люблю Деструктора, – Эрик смотрел на меня ясными синими глазами, не ведающими зла. – У нас все равно бы ничего не получилось. Если бы мы остались вместе, мы развелись бы даже раньше, чем четыре года назад.

– Это была ее инициатива?

– Да, ей сказали, что раннее замужество повредит ее карьере.

– И ребенок тоже.

– И ребенок. Все же я не понимаю. Я вырос без отца и ни на минуту не чувствовал себя ущемленным. Что происходит с Деструктором? У него есть я. У него есть лучшая бабушка в мире. Может, я делаю что-то не так?

По моему мнению, Эрик многое делал не так, но вслух я сказала не это:

– У тебя не было отца. А у него нет матери. Это совсем другая ситуация.

Мы помолчали. После этого разговора я начала лучше понимать Эрика. Вполне возможно, под оболочкой юного компьютерного задрота пряталась личность, способная испытывать глубокие чувства. Мне вспомнилось, каким безмятежным выглядит Деструктор, находясь рядом с ним. Пусть педагогические приемы Эрика и кажутся странными, но он, скорее всего, воспроизводит манеру воспитания матери и, объективно говоря, получился у нее довольно неплохим человеком.

– Мне пора. Я с ног падаю, а послезавтра сдавать проект, – решил Эрик.

– Да, кстати… твои ключи.

– Оставь себе. На всякий случай. У меня есть дубликат.

Я посмотрела на часы. Господи, завтра на работу, а я за все выходные ни разу не выспалась.

Во вторник я встретила Деструктора, одиноко стоящего посреди песочницы.

– Как дела? – спросила я.

– Здорово. Замечательно. Великолепно. Волшебно. Чудесно. Потрясающе.

– Игорек, у меня ничего нет с твоим папой. Он мне не нравится и никогда не понравится как мужчина, только как друг.

– Возьми вот это, – Деструктор протянул мне руку.

– Что это? – я повертела в пальцах клочок бумаги, выкрашенный черным фломастером.

– Это черная метка. Потому что ты мне тоже никогда не понравишься. А мама вернется. Они с папой снова поженятся, и у нас все будет хорошо.

Я улыбнулась ему – искренне, но не ожидая улыбки в ответ. И в тот момент моя депрессия оставила меня. Я отчетливо поняла, что у меня нет причин ходить грустной. Что я потеряла – всего-то обильно пьющего, с ужасной мамашей парня, не способного спокойно пройти мимо памятника Ленину. В мире, где случаются потери, действительно разбивающие сердце.





Глава 6: Чуткие уши Вселенной




К середине июня лето окончательно вступило в свои права, и даже в нашем скучном офисе началось цветение: сотрудницы сменили опостылевшие блузки и классические брюки на яркие платьица. Преобразилась даже Ирина – прекрасная и стройная в своем голубом дизайнерском сарафанчике, она смотрелась бы очаровательно, если бы догадалась сменить выражение лица. Только Диана осталась неизменной – все те же синие, черные, темно-серые цвета и облегающий фигуру покрой, делающий ее похожей на шахматную фигуру.

Аню повысили – она стала координатором (с сохранением прежнего уровня зарплаты, так что достижение сомнительное). Она продолжала обедать с Ириной и дистанцировалась от нас, хотя раньше активно общалась с Дианой. Теперь, если дело не касалось работы, все разговоры с Аней сводились к обмену «привет – привет, пока – пока».

Роланд в честь лета расстегнул две верхние пуговицы рубашки, и у меня повышалась температура, стоило ему пройти мимо. Меня одолела навязчивая склонность к поиску информации о нем в Интернете, и мне даже удалось найти его старую, сто лет не обновлявшуюся страницу на Фейсбуке с единственной фотографией, на которой Роланд, по обыкновению облаченный в костюм, стоял на пляже и держал мяч. В процессе медитации на фото меня застала Диана, и мне пришлось соврать, что я просто впала в шоковое состояние оттого, что он притащился на пляж в костюме.

– С Ярослава станется, – буркнула Диана. – Он вообще странный. Не удивлюсь, если у него имеется отдельная стиральная машина для стирки трусов и носков.

Я была другого мнения. Я считала, что если Роланд оказался на пляже в костюме – значит, так было надо. Дома я видела его прекрасное лицо на обложках всех моих романов, вот только жаль, что он каждый раз обнимал разных женщин, ни одна из которых не была похожа на меня.

После того неприятного разговора на тему, что администраторов хорошо бы согнать в лепрозорий, где они общались бы только друг с другом, Ирина оставила меня в покое. Действия, связанные с базой данных, я довела до автоматизма и выполняла свою работу механически и безошибочно, как робот. Но только если Ирина ошивалась поблизости. Стоило ей отползти по своим змеиным делам, я раскрывала текстовый файл и погружалась в темные дебри романов Барбары Эрскин. Ее героини жили в холодных замках и претерпевали тиранию, жестокость и пренебрежение окружающих людей. Я тоже многое пережила в этом офисе.

Эрскин и кондиционер, дующий прямо в спину, отвлекали мое внимание от переживаний на тему несчастной личной жизни, но не заглушали полностью мысль, что вот уже лето, а я не сдвинулась с мертвой точки. Нет, так нельзя. Если и следующий день рождения мне придется встретить, поедая помятый торт из разбитого корыта, то… то все будет, собственно, как обычно. А если все будет как обычно, то я не выдержу и совершу суицид через обжорство.


Будь я древней гречанкой, то, не жалея сандалий, отправилась бы в Дельфы, попросить совета у Оракула. Но я была современная, рационально настроенная девушка и поэтому полезла в Интернет, где постоянно сидят всякие умные люди, горящие желанием рассказать, как защитить кожаные сапоги от скукоживания, как приготовить рататуй, где ставить ударение в слове «звонят», и прочее, и прочее. Озираясь, я забила в строке поиска «как стать счастливой» и, секунду подумав, Гугл выдал мне миллион советов, среди которых, может, один или два могли оказаться полезными. Персональные страницы психологов-консультантов я даже не стала просматривать, потому что знала по себе, что профильное образование не мешает человеку быть плохим профессионалом. Так… амулет на счастье… золотое покрытие, полудрагоценный камень… только сегодня с 50 % скидкой… всего 4999 рублей. Нет уж, за такие деньги я соглашусь поплакать только на кулон из чистого золота. Статья «Шесть простых шагов к счастью», почитаем. «Принимайте себя такой, какая вы есть» – особенно когда сидите в депрессии и трениках и поедаете бутерброд с салом, запивая его пивом. «Живите настоящим» – ага, базой данных и этим проклятым кондиционером, от которого я точно заболею. «Пофантазируйте о том, что могло бы вас порадовать» – остров, поросший жасмином, и что? Какая чушь, закрываем… Мой взгляд уперся в слово «симорон», и я щелкнула мышкой.

«Симорон – это современная магия, которая осветит вашу жизнь, как солнце, наполнит ее цветом, как радуга». Я посмотрела на сидящую за толстым стеклом Ирину, чьим твердокаменным лицом можно было бы забивать гвозди. Да уж, мне не помешало бы немного солнца в этом офисе, где симпатичный вид за окном закрывают жалюзи и всегда включен электрический свет. «Симорон включает в себя множество простых ритуалов, искрящихся фантазией и юмором. Применяя их, вы очень быстро сделаете ваши мечты реальными! Так не упускайте шанс изменить вашу жизнь ПРЯМО СЕЙЧАС. Сформулируйте ваше желание, упакуйте его в красивый конверт, зарядите позитивной энергией и адресуйте прямиком во Вселенную!»

Вот над вами поржут в вашем почтовом отделении… Я скептически нахмурилась. От окружающих статью мерцающих картинок с розами, конфетами и котятами рябило в глазах. Я поспешила перебраться в раздел «Сбылось!» – истории тех, чью жизнь изменил симорон.

– Что изучаешь с таким интересом? – Диана заглянула мне через плечо и фыркнула.

– Я просто читаю. Я не верю в эту чушь, успокойся.

Диана снова фыркнула, и мне подумалось, что она лезет не в свое дело.

Вечером, кротко перетерпев еженедельное унижение у мамы и втиснувшись в трамвай, я мысленно перебирала прочитанное и терзалась амбивалентными эмоциями. Все это действительно казалось крайне нелепым. Танец «на удачу», позволивший студентке вытянуть на экзамене именно тот билет, который она знала лучше других. Медовая маска для тела, помогшая отыскать работу мечты – рекрутеры так и липли с предложениями. Поражало, как много людей рассказывали о подобном. «Это работает», – фраза, которая постоянно бросалась в глаза. Конечно, можно все свалить на случайность, но… не слишком ли много случайностей?

Я приказала себе не думать об этом. Я же не мама Эрика какая-нибудь. Кстати, надо бы заглянуть к нему, посмеяться вместе над всеми этими глупостями.

Но Эрика в квартире не оказалось. Вместо него я увидела Алю в блестящем ультракоротком платье, стоящую возле плиты и помешивающую подозрительное варево. Сегодня волосы у нее были иссиня-черными, как у Белоснежки.

– А где Эрик? – я так растерялась, что даже не поздоровалась.

– Ушел вместе с Деструктором за сгущенным молоком.

– Что вы готовите?

Мама Эрика резко развернулась на пятках и посмотрела назад.

– Там никого нет, – резюмировала она после тридцатисекундного молчания.

– Да, – недоумевая, согласилась я.

– Тогда зачем ты с ней разговариваешь?

Из осторожности я отступила в коридор, прежде чем спросить:

– С кем – с ней? Я разговаривала с вами.

– С этой унылой особой преклонного возраста. А я просто Аля. Со мной не нужно формальностей.

– Обращение на «вы» всего лишь проявление вежливости.

– Вежливость – это барьеры, которые люди ставят, чтобы держать дистанцию, – она заглянула в потрепанный журнал с рецептами. – Посолить, поперчить, добавить специи. Какие именно специи? В шкафу столько разных пакетиков. Придется брать наудачу.

– А я всегда считала, что вежливость – это то, что позволяет людям не передраться.

– Лучше бы подрались, – отмахнулась Аля. – Выпустить пар полезно. Знаешь, как говорят – добрая ссора лучше худого мира.

– Наоборот. «Худой мир лучше доброй ссоры».

– Да что ты, тогда же совсем какая-то бессмыслица получается! Так, две пачки творога… – пробормотала Аля. – Я видела в холодильнике одну. Думаю, этого будет достаточно, – Аля зашвырнула творог в кипящее варево, не задумываясь о неуместности данного ингредиента в компании овощей и мяса.

Я впала в прострацию. В этой женщине было что-то такое, отчего я постоянно подвисала («Как Windows 95», – сказал бы Эрик). Нелепая и внутри, и снаружи, она успешно создавала вокруг себя иррациональную атмосферу, даже стоя на крошечной кухоньке заурядной хрущевки. Под красное платье она надела фиолетовые леггинсы, а когда я опустила взгляд ниже, к ее босым ступням, то увидела кошачьи головы, нарисованные на ногтях ее больших пальцев. Внезапно я почувствовала сильную распирающую боль в голове. Мой характер можно было назвать кротким, и я редко позволяла себе чувство антипатии к кому-то, но эта женщина мне не нравилась. Слишком яркая… слишком самоуверенная.... слишком несуразная. В ней всего было слишком. Да еще эта история с отцом Эрика… Не то чтобы я совсем дошла до ручки, как некоторые авторши, героини которых до тридцати лет блюдут невинность, пока не встретят героев, способных подобрать ключ к их сердцам и не только, однако если бы я по молодости вытворяла нечто подобное, сыну я предпочла бы об этом не рассказывать.

Вероятно, мама Эрика тоже что-то обо мне думала, потому что вдруг выдала, посыпая жаркое ванилью:

– Ты слишком стараешься. Что там следом? Шоколад…

– Стараюсь? – не поняла я.

– Ну да. Поэтому у тебя все наперекосяк, – Аля нащупала шоколадный батончик в своей маленькой серебристой сумочке, небрежно брошенной на пол возле холодильника. – Это как танцевать с мыслью, что все на тебя смотрят, что юбка слишком узкая, а ноги слишком толстые, что до зарплаты еще далеко, зато твой парень уйдет от тебя уже завтра. Обязательно споткнешься. Попробуй жить не планируя. Не пытаясь всем нравиться и всегда соответствовать. Не стремясь решить все проблемы разом. Забудь о завтрашнем дне. Он будет потом. Просто будь такой, какой тебе хочется.

Кажется, сегодня я уже решила, что не нуждаюсь в психологической консультации. Тем более от женщины, которая мажет веки зеленым, надевая красное платье, и крошит в сковородку «Милки Вэй». Хуже настоящих психологов только парикмахерши, мнящие себя психологами.

– Знаете… знаешь, Аля, я уверена, многие люди, сейчас живущие на улице, рассуждали подобным образом. Они тоже не пытались соответствовать и делали что хотели. Хотели пить, и пили. Не хотели идти на работу, и не шли.

– Ты рассердилась?

– Нет.

– Вот опять. Лучше скажи: «Ты меня бесишь».

– Я не просила вас давать мне советы! Я не стремилась к общению с вами и не понимаю, почему вы на меня наскакиваете! Я не понимаю, с чего вообще вы решили, что умны или опытны достаточно, что рассуждать о том, как мне проживать мою жизнь, или как мне себя вести, или о чем мне думать! Вы даже тени для век подобрать не в состоянии!

– Не отвлекайся на тени для век. Всегда смотри прямо в глаза.