Глазами волка

– Он нам не царь! – закричал Маэс, – Не надо в нас Палаком тыкать! Мы вольные скифы!

– Вас, вольных, надо в рабство продать! – закричал в ответ Аполлонид. Он был настолько возбуждён, что не заметил даже нарушения регламента, – Раз сами за собой уследить не можете, пусть вас хозяева бичами воспитывают!

– Тихо, тихо, – произнёс старческий голос. Негромкий, он, однако, сразу установил тишину. Было заметно, что хозяин голоса привык командовать.

Это был старик-басилевс.

Лик проталкивался вперёд. Наступал решительный момент сражения. Самые отважные должны быть в первом ряду.

– Конечно, случилось ужасное, – продолжал басилевс, – Драки у нас бывают, это издержки демократии. Но пожаров не было. Мы стиснуты стенами, мы не можем играть с огнём. Одни предлагают вас просто убить.

– Мы будем защищаться! – крикнул Маэс.

– Мы это учтём… Есть и другое мнение – не посягать на вашу жизнь, но изгнать вас за стены, в привычную степь, раз вы в городе жить не научились. Нужно найти решение, пригодное для всех.

– Я не произносил присягу, – заговорил Маэс, – мне не позволили. Но я стараюсь ей следовать, Я не вступал в заговор ни против общины херсонеситов, ни против кого-либо из сограждан; Напомню и вам, демиурги и члены совета, что вы обещали служить как можно лучше и справедливее для города и граждан. А теперь ответьте, – откуда у тех, кто на нас напал, зажигательная смесь, которую пришлось тушить уксусом? Разве не должна она храниться в арсенале под бдительной стражей?

Тревожный ропот прокатился по толпе.

Лик перевёл взгляд на Евдокса. Тот молча следил за процессом, не подавая ни вида, ни голоса.

– Это мы выясним, – ответил басилевс, – Но сначала закончим с вашим преступлением и решить, что с вами делать.

– Но мы ни в чём не виноваты!

– А мы не устанавливаем вину. Мы выносим решение, удобное для жителей города. И нам надо определиться с этим решением. Если ты знаешь что-то, что может повлиять на наше решение – сообщи. А не перебивай старшего.

Маэс замялся. Но друг пришёл ему на помощь.

– Вы сказали, что трудно принять решение, которое всем понравится, – заговорил Лик. – Часть вашего народа хочет одного решения, часть противоположенного. Что бы вы не решили, половина останется недовольна, а убить её не получится… Знаете, я бы на вашем месте проявил мужество. Раз не могут решить, так прикажите им, чего тут спрашивать! Вы же царь! Возьмите власть! Клянусь Луной – вы не разочаруетесь в этом решении. Я бы полностью поклялся, но это долго…

– Мальчик, не клянись, а говори, что хотел.

– Да кто я такой, чтобы вам предлагать! Я вас смиренно, СМИРЕННО! – Лик прокричал это так, что было слышно даже у моря, – прошу – не отдавайте нашу судьбу в руки случайных людей! Оставьте нас в городе или изгоните. Или казните… Но своей властью! Не надо прятаться за совет!

Старик нахмурился и попытался сесть поудобней. Лик понял, что он снова сказал какую-то глупость.

– Почему ты решил, что я могу кому-то приказывать? – осведомился басилевс удивительно спокойным голосом.

– Вы же царь этого города! Я видел ваши знаки на монетах!

Старик рассмеялся. Он смеялся старческим смехом, больше похожим на кашель.

– Я никому не могу ничего приказывать, – наконец. произнёс басилевс, – Ты слишком мало жил в городе, маленький скиф. Если бы ты прожил тут больше пары месяцев, то хотя бы усвоил, что я царь – только до конца года! И вся моя власть заканчивается за ободком монеты. Я бы не стал тратить время, но напоминаю всему собранию – я никому не в праве приказывать!

Толпа опять загомонила. Но гомон был одобряющим.

Лик решил молчать. Толпа – не царь, слушать мальчишку-чужака она не будет…

Так что Маэс смог выступить снова.

– Люди, одумайтесь, – Маэс повернулся к толпе, – Вы знаете меня, вы на меня ставили! Разве можно сказать, что я – муж хитрый, алчный, в средствах неразборчивый? Нет! Разве мы – трусы? А тем временем – весь полуостров охвачен брожением. Что, если вторгнутся скифы или понтийцы? Что, если уже крестьяне Меотии, проданные за долги, наденут красные колпаки и устроят мятеж? Когда начнётся война, каждый воин будет на счету. Неужели вы не хотите, чтобы мы воевали вместо вас! Будьте благоразумны! Не лишайте город защитников!

Лик заметил, что лица в толпе с каждым словом только мрачнели. Если бы в толпе были женщины, шансов у Маэса было бы больше.

Интересно, как его заткнуть? Он так разгорячён, что лезет в драку – и тем ближе его поражение.

– Крестьяне – не солдаты, могут и поголодать, – заметил самый низкорослый архонт, с клочковатой бородой и бородавкой на носу, – Нечего нас пугать восстанием в Меотии. Ты бы нас ещё гиперборейскими медведями пугал.

– Сегодня в Меотии, – мрачно произнёс Маэс, – Завтра у вас. Недовольных много, а земли мало!

– И что они сделают с царскими всадниками? С палками на них пойдут? У царя Меотии достаточно воинов, чтобы затоптать всех недовольных. И если скифов теперь не нанять, фессалийцы, фригийцы и сарматы прискачут галопом, и будут сражаться даже бесплатно – лишь бы разрешили пограбить. У Перисада нет недостатка в воинах.

– Что толку в воинах, если их нечем кормить?

– Воинов перестанут кормить в последнюю очередь.

– Я сам оттуда! У дурака Перисада во всём недостаток. От хлеба до здравомыслия..

– Если ты оттуда пришёл, то будет разумно туда и вернуться, – заметил базислевс, – Дорогу ты знаешь. И волков своих забери… А по поводу твоих слов о мятежах я тоже скажу. Если в Меотийском царстве начнётся смута – это будет просто замечательно. Пока царь Перисад будет воевать с подданными, он не сможет напасть на нас. Ему придётся покупать наши мечи, корабли и оливки. Не надо, волк, пугать нас верными барышами!






Глава 17. Чёрные шарики





52


– Я желаю нечто предложить, – сказал басилевс, – И это может помочь решению наш спора.

Рокочущая толпа притихла. При всей ничтожности полномочий, к царю прислушивались. Конечно, он не больше, чем имя на монете… но монета в торговом городе значит намного больше, чем в пустынной степи. Ведь в степи всё, что нужно, можно просто отобрать у соседа.

– Мнение совета разделились, но обсудить не получается. Обвиняемый нам постоянно мешает и перебивает, – басилевс зыркнул на удивлённого Маэса, – Он в своём праве, но терпеть подобные выходки и судить здраво – невозможно. К тому же, дело касается безопасности города. Никто их собравшихся не захочет показать себя плохим стратегом, который допустил в город врагов или прогнал союзников. Поэтому я предлагаю решить этот вопрос старым способом. Шарами. Пусть тот, кто поддерживает это, подаст голос.

Решение было единогласным. Двое хранителей закона поднялись с мест, осторожно спустились по ступенькам и исчезли в расступившейся толпе.

Снова споры и бормотание. Собравшиеся на площади обсуждали, кажется, весь процесс, от начала до текущего шага.

– У меня вопрос к члену совета, – Лик приподнял руку, – Мне подойти, или голову отрубят?

– Пока идут приготовления, ты можешь его задать, – ответил один из агораномов, – Разбирательство продолжается, можешь выступать.

– У меня вопрос к Евдоксу, – Лик шагнул вперёд, а за спиной зашушукались, – Скажите, что вы думаете о нас, ликантропах? Мы можем стать защитниками города – или мы свирепые звери?

Стало потише. Похоже, ответ Евдокса заинтересовал всех.

– Звери свирепы, люди свирепы, – медленно ответил Евдокс, – Этой ночью вы дрались, как волки. Некоторые, как видно, настолько увлеклись сражением, что превратились в волков, – в толпе захихикали, – Но есть разница. И люди, и волки могут сражаться за свою жизнь, еду или волчицу. Но только человек будет сражаться за что-то прекрасное – честь, свободу, спасение города. Вот и решай сам. Вы, оборотни-терионы, – люди, или ещё нет? А может быть – уже нет?

Он говорил так тихо, что не было слышно дальше первых рядов.

– Мы те, кто мы есть, – ответил Лик, – Мы не выбирали того, что умеем. Это Могучая Луна выбрала нас.

– Тем лучше для вас, – заметил Евдокс, – Во всех ваших бедах, получается, виновато небесное тело.

– Вы просто боитесь! – крикнул юный невриец. – Вы боитесь, что если начнёте нас защищать, то перестанете быть стратегом! Вы видели мою клятву, вы знаете, что в моём сердце нет змей!

– Когда вырастешь – ты поймёшь, что я чувствую, – Евдокс запахнул хитон на зябнущем колене, – Хотя, чтобы вырасти, тебе надо пережить это голосование…





53


– Для тех, кто впервые в городе, – басилевс посмотрел на Маэса, – я напомню правила. Чёрный шар означает смерть, белый – изгнание. Каждый человек из коллегии архонтов опускает один шар. Изгнание назначается, если хотя бы один шар будет белым. Для казни решение должно быть единогласным. Разглашать своё решение – запрещено, нарушитель изгоняется из совета и не может больше выбираться в магистраты. Пусть каждый выскажет то, что по-настоящему думает – и никто не будет покаран за его мысли.

Служители уже втащили на ступени большой старинный кувшин с краснофигурной росписью по чёрному лаку. На росписи Арес и Гефест, играли в кости, а перепуганная Афродита схватилась за тщательно уложенную причёску.

За служителями, с завязанными глазами и горшочком поменьше семенил Ихневмон. Он ступал ловко – видимо, ступени были ему знакомы и он не первый раз ходил по ним вслепую.

Голосование началось. Ихневмон подносил кувшин с камнями. Член совета выбирал нужный и опускал его в большой кувшин, не разжимая кулак. Сначала камушки звонко ударяли по глине, потом горшок наполнился и удары тоже стали глуше.

На четвёртом Маэс не выдержал и заговорил.

– Не забывайте, горожане, – вещал он, – по-настоящему великие и свободные города рады чужеземцам, дают им гражданство, даже выбирают на должности. Не дайте нас в обиду, и мы себя покажем. Все вы знаете, что горожане Атен – величайшие воины, они победили персов и атлантов. И даже они не гнушались приглашать чужеземцев для самых важных дел. У них были даже стратеги-чужеземцы, потому что свои не смогли договориться. Аполлодор прибыл из Кизикии, а Гераклид – из Клезомен. И даже здесь, в Херсонесе, скифа однажды избрали агораномом. Среди теперешних жрецов есть и Сагилл, и прочие достойные мужи. Вот что значит традиция свободы…

– Кто-нибудь, завяжите ему рот, – всё так же спокойно попросил басилевс, кидая свой шарик. – Когда голосуют, выступать недопустимо!

К Маэсу потянулись руки, но он был проворней. Сорвал ленту с рыжей головы ближнего скифа и сам завязал себе рот.

В толпе засмеялись. И даже члены совета не удержались от улыбок.

Наконец, упал последний камешек. Служители потащили отяжелевший кувшин прочь от скамеек и ближе к народу. Ихневмон поставил кувшин на ступени и замер рядом, сложив ладошки за спиной.

Сейчас мы узнаем, – понял Лик, – сколько друзей у нас в совете. Интересно, больше половины? И насколько больше?

Первый камешек в руке басилевса. Старик держит двумя пальцами, чтобы видели все.

Камешек оказался чёрным. Лик поморщился. Обидно, но не страшно. И среди скифских царей нашёлся один Палак, чего говорить о надменных горожанах…

Второй – чёрный.