Глазами волка

Улыбка сползла с лица Маэса.

– Новость, конечно, хорошая, – выдавил он, – Спасибо, что передал.

– Передал не я, а Ихневмон. Я только напомнил.

– Да, я так и понял.

Маэс спускался к выходу с понурой головой. Казалось, он собирается не на обед, а в подземное царство.

– Что такое? – осведомился Лик.

– Ничего плохого. Идём обедать.

– Похоже, обед тебе не по вкусу.

– Ничего подобного. У Евдокса едят превосходное мясо. Ты как попробуешь, так сразу и убедишься.

– А почему ты так мрачно смотришь?

– Да так….

– Что-то личное?

– Как пообедаешь у него несколько раз – поймёшь.

– Я обычно понимаю с первого раза.

– Тем хуже для тебя!





22


Возле выхода глаза Маэса чуть загорелись. Лик посмотрел в том же направлении и увидел двоих подростков.

Старшему было лет шестнадцать. Круглолицый и мрачный, несмотря на светлую тунику, он стоял посреди толпы, словно межевой столб.

Второй, помладше, лет четырнадцать или тринадцати, был худенький, длинный, голубоглазый, с выстриженными висками и длинным хвостом светлых волос, доходящих до лопаток. Греки говорят, что эту причёску изобрёл сам Тесей, а сейчас так стригутся даки. Этот занял мраморную скамейку. Он что-то рассказывал и размахивал руками так увлечённо, что не мог на ней никак усидеть.

Лик тихонько обрадовался. Получается, он тут не самый мелкий.

– Какие люди! – произнёс Маэс.

– Мы, мы, – заулыбался хвостоволосый, – А кто этот скиф, который с тобой? Родственник приехал?

– Если считать от царя Колаксая, – заметил Маэс, – то мы все друг другу родственники.





23


Ещё люди… Кажется, за эти несколько дней в городе он узнал больше новых людей, чем за шестнадцать лет жизни в степи.

– Нашего нового друга зовут Лик, у него непонимание с царём Палаком. Примерно такое же, как у меня с царём Перисадом. Может чуть чуть посильнее. Лик, это Килон, – он указал на мрачного, – Он сын того самого Евдокса.

– Не от жены, – пояснил Килон, – Но всё-таки сын.

Они хлопнули по рукам.

– А этот, – Маэс повернулся к юному даку, – Лисандр, он же Ихневмон.

– Ихневмон? – Лик покопался в памяти, но вспомнил только первую часть, – Что означает это слово?

– Оно означает, – заявил Ихневмон, – что я во всём подражаю Арадниклиму Вавилонскому, философу из Халдеи. Ты слышал об этом великом человеке? Сам Кир Великий прислушивался к его советам. А сын Арадниклима, Тавкилим-Звездочёт был советником грозного Ксеркса и наставником несравненного Демокрита.

Лик подумал, что гераклейцы – странный народ. Привозят к себе философов отовсюду, – из Финикии, Фригии, Халдеи… Вот, из Дакии ещё одного привезли, совсем мелкого. Хотя у самих и так в каждом городе по философу.


Зачем им столько? Это всё равно, что подливать воду в море или возить волков в Гирканию.





Глава 8. Клятва за обедом





24


Они отправились по главному проспекту, в сторону моря. Лик не знал, куда они идут, но шёл без страха. Когда ходишь толпой, ты всегда в безопасности.

Сейчас, почти в полдень, проспект был полон людей, лошадей и жёлтой степной пыли.

Лик с уважением посматривал на ломовых лошадок. Они были огромные и чёрные, похожие на волов. Такую в один присест не съешь, ей можно накормить целый отряд ликантропов.

Ихневмон продолжал рассказывать, теперь уже и Маэсу. Маэс пытался его остановить, но Ихневмон говорил и говорил – про какого-то Арба, который на последнем празднике вышел с кифарой на сцену и исполнил диатрибу “Зверинец”, чем вызвал безобразный скандал. Ныне Арб скрывается по ту сторону городских стен. Он живёт, как сам учил – покинул зверинец культуры и обитает в естественных условиях. Это очень разумно. Юный дакиец тоже хочет так жить, когда вырастет.

Похоже, Ихневмон всерьёз готовился стать философом – одним из тех, кто советует царям и народным собраниям. Если тот, про кого говорил Сагилл, добьётся своего, повзрослевший Ихневмон может стать его советником.

А всё-таки, интересно, кто этот человек со звездой?

Конечно, Лик подозревал Маэса. Но очень хотелось, чтобы эти человеком оказался он сам. Почему бы и нет?

Наконец, Ихневмон иссяк. Они как раз подходили к дому Евдокса.

Дом стоял почти в самом начале проспекта. Построенный по тому же плану, что и соседние, он напоминал большой и новенький сундук, полный добра. Только что побелённые стены слепили глаза, полыхала полоса красного орнамента под черепичной крышей, а у парадных дверей уже стоял пожилой раб-привратник. Его хитон был опрятней, чем одежда у многих прохожих.

Как устроены такие обеды, Лик знал. Они случились и у скифов. Приятно, что этот обычай сохранился и в городах.

Непросто попасть в рабы к большому человеку. Не говоря о том, чтобы попасть в его семью. Но даже большому человеку нужны люди и их умения, друзья и клиенты. И вот он устраивает обед на всех. Это не праздничный обед, и не свадебный, а просто общий сбор всех друзей этого дома. Там обмениваются новостями, представляют новых кандидатов, и объедаются на полгода вперёд.

Лик и Маэс вышли на просторный и чистый внутренний двор. Там уже накрывали на стол. Место хозяина пока пустовало.

– А мы можем перебраться сюда? – осведомился Лик. – Раз он нас кормит, почему бы не разрешить ночевать?

– Я думаю, это невозможно.

– Почему? Ведь крыша стоит дешевле еды.

– Он не даст нам жить в своём доме, потому что мы и так живём в его доме, – сказал Маэс, – Там, где живу я – другой его дом. Но сам он там не живёт. Поэтому эти два дома так отличаются.

– А зачем человеку два дома? Он же не может жить в двух местах одновременно.

– А зачем царю Палаку восемнадцать жён?

Они рассаживались за столом. Клиенты старались оказаться ближе к хозяину. Рабы садились дальше, но смотрели на клиентов снисходительно.

Еда была простая, она не сильно отличалась от ужина в каморке у Маэса. Но вкусная, особенно если капнуть оливковым маслом. А ещё еды было много. Так что обед оказался великолепен.

Мальчики развивали вино.

Килон шлёпнулся рядом с Ликом. Он был примерно одного роста с неврийцем и даже шире в плечах, но тут же повалился на стол, словно пришёл сюда не есть, а спать. А Ихневмон крутился вроде пифосов, расспрашивал о винах и о том, откуда их привезли. Лик предположил, что он и там начнёт давать советы, но мелкий только спрашивал.

Выдержка настоящего философа, – подумал оборотень.

Невриец, хоть и вырос в степи, слышал рассказы о философах южных стран, достигших немыслимой невозмутимости. Эти мудрецы, не дрогнув, всходили на костёр. Он часто думал, особенно когда стоял в охранении, достигнет ли он такого презрения к смерти.

Но тут было что-то совсем невероятное. Разговорчивый человек не давал советов. Какая выдержка нужна!.. А если Ихневмон займётся военными упражнениями? Нет, не надо. Тогда он быстро станет вождём местных воинов, и Лику некем будет командовать.

– Смотри-ка, – процедил сквозь зубы Маэс, – Понтиец. Здесь, за одним столом с нами. Приехал! Заранее прощупывает.

Молодой человек с завитыми волосами и пронырливым лицом типичного гераклейца сидел напротив них. Одетый в лёгкий дорожный плащ, он ничего не говорил, внимательно слушал держался с тем изяществом, которое бывает у иностранцев, стоит им ступить на чужую землю. На пальцах сверкали серебряные перстни, на шее покачивался кулон в виде позолоченного кораблика, а борода и усы начисто сбриты.

Лик задумался, почему этот гераклеец из понта сбрил бороду? Неужели это пошло от энареев? Получается, и скифы могут определять моду!

Интересно, чем могут обогатить моду неврии? Может, цеплять к хитону волчий хвост? Лик решил попробовать – но позже, когда разбогатеет и прославится.

Хозяин вошёл без церемоний. Не было даже звона колокольчиков. Это был ещё не старый мужчина с чёрной бородой и повязкой вместо левого глаза, одетый в простой зелёный хитон, обшитый золотой нитью. Он занял своё место, поднял первую чашу и плеснул, как полагается, на землю.