Глазами волка

Было немного забавно планировать судьбы царств в подвальной комнатке чужого трущобного дома, где между стен скребут крысы, а вино кислее незрелого винограда.

– Придётся искать союзников за пределами полуострова, – заявил Маэс.

– Роксоланы? – встрепенулся Лик, – С роксоланами царь Палак уже договорился.

– Роксоланы не подходят, у них флота нет. А без флота Таврию не удержишь. Надо смотреть через море.

Маэс начертил линию ниже полуострова, почти по краю стола.

– Здесь – Понтийское царство. Они уже присылали посла и готовы помочь. И это – главная угроза. Потому что Перисад в Меотии – он просто дурак. А вот Царь Морей, что правит из Синопа – совсем не дурак. Все соседи, кто не согласился стать союзниками – сделались его провинциями. И он только и мечтает, чтобы пролезть на наш полуостров. Понтийцами принадлежит Фригия, а сами они – геракейского рода.

– Ну, он может попытаться, – Лик мало что знал по Понтийском царстве, кроме того, что оно славное и могучее, – Армия есть, флот есть. Если, как ты говоришь, повод для войны больше не нужен…

– Всё хуже! Всё намного хуже! Царь Понта опасней для Херсонеса, чем скифы и меотийцы вместе взятые!

– У него есть… летающие корабли? – предположил Лик.

– У него есть союзники. В каждом городе – и в Меотии, и в Киммерии, и даже в городах вольного Херсонеса – живут сотни людей, которые устали от местных дураков и готовы служить понтийскому деспоту! Вот что страшно! Да. у понтийцев есть триремы, катапульты, множество горных варваров, которые готовы воевать за добычу…

На этом месте Лик подумал, что он и сам не прочь повоевать за добычу. Жалование солдата – всегда скудное, а добыча – сколько унесёшь, всё твоё. Конечно, волку тяжело уносить добычу руками, но можно сложить в повозку и запрячь в неё несколько пленниц…

– …но страшнее всего, что в каждом городе есть его союзники, – продолжал Маэс, – Которые мечтают о золоте колхидских рудников и готовы сами открыть ворота!

– Думаешь… он нападёт? – в ушах уже начинало звенеть и Лику приходилось напрягаться, чтобы удержать внимание.

– Зачем нападать… Он придёт нас спасти. Пришлёт флот, высадит армию в вольных городах, а может даже и Пантикопее Меотийской. Армия разгромит ослабевших скифов, захватит ваши крепости…

– Не мои.

– Что?

– Эти крепости больше не мои.

– Да, спасибо, что напомнил. Царь Понта захватит больше-не-твои крепости, и саму Новую Столицу. А потом его солдаты просто не пожелают уходить. И вольные города, и Меотия, и Таврия, и весь полуостров войдут в его царство. Верфи Херсонеса будут строить ему корабли, а зерно Меотии кормить его армию. Вот что будет! Вот чего надо боятся! Вот с чем надо сражаться!

Маэс выглядел пьяным, но это опьянение было не от вина. Не было это и опьянение перед атакой – Лик, как и положено скифу, пусть и болотному, знал, как оно выглядит. Это было особое опьянение, с очень ясным лицом и свирепыми, жаждущими глазами.

Если бы он был женщиной, – подумал Лик, – сейчас бы дошло до разврата. Но он не женщина. И не разврат ему нужен. Нет, не разврат.

А что ему нужно?

Мысль о женщинах вызвала другую мысль – об Ифито. А стоило Лику подумать об Ифито, как он вспомнил Сагилла. Сагилл пророчил ему встречу с человеком, который хочет сорвать звезду с неба, и водрузить себе на голову.

Сейчас Лик понимал пророчество намного лучше, чем тогда, в роще. Он даже почти разгадал, что значит звезда…

Но кто этот загадочный человек? Может быть, энарей имел в виду Маэса?

- Я хотел у тебя спросить, – у Лика уже дрожали руки, – Скажи, ты бы хотел стать царём? Захватить власть и не отдавать её понтийцам?

– Кто этого не хочет…

– Хотят многие, но не все пытаются. Скажи, что бы ты сделал, если бы воцарился?

– Здесь я не нужен, – пробормотал Маэс. Похоже, ему тоже было нехорошо, но он продолжал отвечать, – А вот в Меотийском царстве… Я бы стал царём и сперва отпустил всех, кто продан в рабство за долги. Чужеземцы – пускай, дети рабов-чужеземцев – тоже пусть трудятся, но гераклеец или скиф рабом быть не может. Для сарматов – так и быть, я сделаю исключение, раз им нравится закрывать хозяина своим телом. А потом – я бы уничтожил царскую власть! Чтобы не было ни дворца, ни придворных. Чтобы города Меотии, как города Херсонеса – были свободны и управлялись народным собранием! Так хотели их основатели и так хочу я. Пусть я родом и не гераклеец!

– Но ты же должен для этого воцариться? Чтобы отказаться от власти – надо сперва её захватить, правильно?

Маэс посмотрел на него снисходительно. А потом его лицо скривилось и поползло вперёд.

Метаморфоза, – понял Лик. Хотелось разглядеть получше, как это происходит у Маэса. Но не успел. У него началось тоже.

Голова закружилась сама собой. Лик схватился зудящими руками за стол, но комната крутилась вокруг его всё быстрее, сливаясь в гладкую массу, словно глина под пальцами гончара.

Лик услышал, как его когтистые лапы клацнули на пол. Оглянулся, увидел, что на полу полно шерсти. И только потом разглядел, в кого превратился Маэс.

Лик, конечно, сразу обратил внимание, что Маэс больше его отца или брата. И в волчьем виде он должен быть крупнее. Но не представлял, насколько больше.

Маэс стал настоящим волком-гигантом. Тело было размером с хорошего телёнка, зубы словно швейные иглы, шерсть сверкала, как лапы сосны под зимним инеем, а по огромным ушам видно, что они хоть и острые, но человеческие… только поросли снаружи длинным волчьим волосом.

Если бы волки были разумней, они бы наверняка признали такого гиганта своим царём. На всякий случай, пока лапой не заехал.

Лик встряхнулся и добродушно оскалился. Потом прислушался и почувствовал, как шерсть на загривке встаёт дыбом.


Во дворике слышались шаги. Две пары ног. И приближаются сюда, ко входу в комнатку Маэса.

Маэс тоже, конечно, слышал. Когда дверь приоткрылась, и на фоне звёзд показались два силуэта с колпаками на головах, – он был уже готов.

Лик так и не узнал, догадывались ли эти сарматы, что идут наказать ликантропов, или сочли их обычными, не в меру дерзкими скифами. Но ночные мстители точно не ожидали встретить в комнатке обидчика двух огромных волков.

Теперь уже Маэс бросился первым. Без предупреждения. Прыгнул и впился, как волк в добычу. Сармат завопил, рванулся обратно. Его товарищ попытался огреть Маэса палкой – но на нём уже повис Лик.

А дальше были только вопли и бесполезная борьба в полумраке. Несколько мгновений – и вот ночные гости, потеряв палки и колпаки, стремглав несутся в воротам, сверкая задом сквозь разодранные плащи, а волки бегут за ними. Дом переполошился, в окнах, похожих на норки, появляются головы сонных жильцов – но сарматы уже выбежали из дворика и улепётываюлм переулками, а неврийцы из ворот провожали их торжествующим воем.

Со всех сторон, из закутков и переходов, грянули аплодисменты и крики радости.

Усталые волк раскланялись, как умели, и побежали обратно в нору.

…Интересно, эти сарматы вернутся?..

Лик подумал над этим вопросом, повертел его в голове и решил, что спросит Маэса. Потом, утром. Когда человеческое тело снова вернётся к нему.

Всё – утром!

Утром.

Утром…





Глава 7. Пандарий, трагедия





20


Наутро Лик всё равно чувствовал себя измотанным. Казалось, у него нет сил даже на метаморфозу.

Не лучше ли остаться в волчьем виде? Хотя бы на один день. Он всё равно больше не на царской службе.

– Вставай, – Маэс уже вернулся в человеческий облик и успел умыться, – Становись человеком! Солнце в небе, пора развлекаться.

Лик поднялся на лапы. Стоять на лапах было очень удобно. Так, наверное, чувствует себя домашний пёс, вроде тех черноголовых овчарок, которых он встречал по дороге. И это ощущение ему даже нравилось.

Но он всё-таки подчинился. Опытных друзей надо слушаться.

Завтрак отличался от ужина только тем, что вместо вина Маэс налил воду. Лик не возражал. Живут же обычные дикие волки без вина и отлично себя чувствуют.

– Скажи, ты когда-нибудь смотрел трагедию? – спросил Маэс.

– Нет. Я слышал, в Новой Столице однажды пытались её поставить.

– И как?

– Никто не мог понять, что это такое и зачем нужно. Поэтому трагедию поставили, но только для царя. Для царя сойдёт любая редкость, особенно непонятная.

– Значит, пошли смотреть. Увидишь царское зрелище. Хотя на самом деле оно – народное!

С утра дом выглядел ещё заброшенней – но и ещё уютней. Незнакомые, пряно пахнущие цветы прорастали сквозь трещины в стенах.

– Подожди, – Лик пытался возражать на ходу, – Мне надо найти командиров и предложить мои услуги. Я же пришёл наниматься в солдаты.

– Поживёшь пока у меня. И ты всё равно не знаешь, куда идти.

На главной улице уже гомонила утренняя толпа. Морской бриз приятно холодил ещё красную от метаморфозы кожу и нёс ароматы выпечки с торговой площади.

Но они пошли в другую сторону, к огромному полукруглому сооружению. Сначала Лик подумал, что это храм под открытым небом, только круглый и без колонн. Но когда они оказались внутри, там не было ни статуй, ни следов жертвоприношений. Только круглая арена, похожа на ристалище, где объезжают коней, и сидения в несколько десятков рядов, похожие на ступени для исполинов.

В театре уже было многолюдно. Горожане занимали места, не переставая жевать жареное мясо в лепёшках и обмениваться новостями.

– А где же трагедия? – спросил Лик.

– Трагедия будет вон там, – Маес указал на арену, – Идём, скифский сектор не здесь.