Глаз бури
Часть 39 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– С добрым утречком, – процедил комиссар и выстрелил.
Перед бывшим инквизитором что-то вспыхнуло, и Натана отшвырнуло прочь. Неведомая сила так впечатала его в дерево, что ребра хрустнули. Задыхаясь (пара штук, видимо, сломалась) и почти ослепнув от боли, комиссар зашарил рукой по земле в поисках револьвера. В ушах все еще звенело после удара головой о вековой ствол, и Бреннон с трудом разобрал дикий вопль брата Бартоломео. Впереди полыхнуло пламя, зашипел пар от влажных деревьев, воздух резко потеплел, а потом длинная серая юбка загородила и чернокнижника, и портал, и… Комиссар кое-как проморгался, поднял глаза повыше. Перед ним стояла Маргарет, и у ее ног извилась полуневидимая цепь.
– Пег, – просипел Бреннон; в горле заклокотало, и он закашлялся, сплюнул кровь. По боку расползалась жгучая боль.
– Дядя, лежи смирно. Я еще не очень это контролирую.
Натан попытался приподняться, не смог – только в боку сильнее заныло, – но увидел, что ее голова вдруг поникла. Впереди сплелись в клубок огонь ведьмы и вспышки портала. Деревья вспыхивали, как спички. Маргарет вскинула руку; цепь взметнулась над ней и Натаном и свилась в прозрачный кокон.
Крик, который вдруг испустил брат Бартоломео, доставил комиссару мгновение чистой радости. Затем стало хуже – кровь горлом пошла сильнее, боль вгрызлась в бок так, что не вздохнуть. Голова закружилась, в глазах стало темнеть. Он боролся с темнотой и головокружением изо всех сил, но в подступающем тумане успел различить лишь вспышку, с которой схлопнулся портал, и темные фигуры, вынырнувшие из леса.
– Вы должны благодарить могущество магии, искусство синьора Редферна и Господа нашего за его милосердие, – сухо заявил Саварелли.
– Угу, – тоскливо отозвался Бреннон. Он провалялся без сознания несколько часов – но очнулся практически здоровым, только голодным как волк и с изрядно потоптанным самолюбием.
– Именно в таком порядке, – подчеркнул кардинал. – У вас было сломано четыре ребра, пробиты легкое и плевра в двух местах, тяжелое сотрясение мозга, травма барабанной перепонки, смещение…
– Вы меня уже хороните, что ли?
Кардинал обиженно умолк. Редферн стоял у окна спиной к комиссару. Маргарет сидела в ногах кровати, осуждающе взирала на дядю и грела в миске куриный бульон.
– Как тебе это только в голову пришло, – сказала она. – На что ты рассчитывал – на поединок чести?
– Какого хрена вам вообще втемяшилось, что вы с ним справитесь, а?! – рявкнула Джен и поправила подушку под головой Бреннона. – С чернокнижником, который убил Лонгсдейла, угробил тучу народа, провертел дыру в куполе и… и…
– Ты тоже хороша, – оборвала ее Маргарет. – Если бы не Цепь, мы бы там запеклись, как куры в углях.
– Цепь Гидеона, боже мой, – пробормотал Саварелли. – Как вы могли дать ее этому юному созданию?!
– Мог и дал, – огрызнулся Редферн. – Оставьте больного в покое. Он и так не в состоянии трезво мыслить.
– Я ни в коей мере не упрекаю синьора Бреннона за то, что он по вполне объяснимой причине хотел отомстить брату Бартоломео, но неразумность его поступка…
Натан стиснул зубы, а пироман круто повернулся на каблуках и рявкнул:
– Пошли вон!
Ведьма, племянница и сердито пыхтящий кардинал удалились; комиссар взялся за бульон. Чувствовать такое понимание со стороны пиромана было чертовски неприятно. И осознавать собственный идиотизм тоже, хотя в глубине души Бреннон знал, что поступил бы так снова. Потому что… просто потому что. Не только из-за Фаренцы и ее погибших, не только из-за Валентины и Лонгсдейла.
– Смена физической формы с человеческого тела на купол ничего не значит для таких, как Валентина, – вдруг сказал Редферн. – Вы упорно считаете ее почти человеком, но вивене – бессмертный дух, и убить ее нельзя. Если б вы могли приблизиться к куполу, то даже поговорили бы с ней.
– Господи, – чуть слышно прошептал Бреннон. Только хуже и хуже – значит, она еще и в сознании и все чувствует! – Ей больно?
– Не знаю. Но борьба с провалом на ту сторону истощает ее силы. Ее сородич в прошлый раз продержался шестьдесят лет и впал в глубокую спячку. Нам придется решать проблему с провалом, хотим мы или нет.
«Бесполезный старый кретин», – с отвращением подумал о себе комиссар. Его даже один чернокнижник смог уделать за две секунды практически насмерть. О чем тут еще говорить!
– И вы еще хотите, чтоб я что-то там у вас возглавлял, – горестно буркнул Бреннон, выловив наименее отвратительный кусок курицы из миски. – Да я не смог даже этого недоноска застрелить, хотя он был прямо передо мной! На что я вообще годен…
– На многое. – Энджел подошел к кровати, уставился на комиссара пронизывающим темным взглядом, от которого кусок не лез в горло, и сказал: – Даже если уничтожить провал, все вокруг него отравлено так сильно, что вивене потребуются годы на исправление последствий.
– Годы? Сколько? – глухо спросил комиссар, хотя ему-то какая разница. Учитывая возраст, он встретит ее глубоким стариком.
– Сложно сказать. Десятилетия, а может, пара веков. Я не смогу сделать так, чтобы все исчезло без следа, а она вернулась. Но я смогу сделать так, что вы ее дождетесь.
– До-ждусь? – по слогам повторил Натан. Впервые за эти дни перед ним забрезжило что-то вроде надежды на лучшее. – Это как? В спячку, что ли, впасть, как девица из сказки?
– Нет, зачем вы мне в спячке? Есть способ… гм… сделать вас несколько похожим на меня в этом смысле.
Бреннон задумался надолго. Суп уже покрылся пластинками застывшего жира, когда комиссар наконец сказал:
– Несколько – это насколько?
– Намного. Кое-что изменится очень сильно.
– Я останусь человеком?
– В нежить я вас не превращу, не бойтесь. Консультантом вам тоже не стать, для этого нужна длительная подготовка. – Редферн с неожиданной мягкостью добавил: – Но обратить эти изменения нельзя. Вы останетесь таким навсегда.
– Ладно, – сказал Натан после короткого молчания. – Делайте.
– Но вы даже не представляете, на что соглашаетесь. Вас это не пугает?
– А вы что, черт возьми, горите желанием объяснять?
– У меня, – медленно, почти по слогам, как дебилу, сказал Редферн, – никто не спрашивал согласия. Потому я спрашиваю у вас: вы осознаете, какими будут необратимые последствия?
– Вы от них не особо-то страдаете.
– Вы можете умереть в процессе. Я… – Тут пироману понадобилось некоторое усилие; он нехотя выдавил: – Я еще ни разу такого не делал… на живом человеке.
– Хорошо, я напишу завещание, – буркнул комиссар. Вновь и вновь он возвращался к одной мысли: шестьдесят тысяч горожан, погибших в Фаренце, – был бы у них шанс уцелеть, если бы с чернокнижником сцепился хорошо подготовленный отряд, усиленный консультантами? Сколько бы людей выжило, если бы не один Уркиола наблюдал за куполом над Лигантой, если бы дюжина человек сразу начала отслеживать подозрительные убийства, если бы нашла брата Бартоломео еще до того, как он убил девятерых девочек в приюте… если бы оставалось время на подготовку таких отрядов!
А теперь Валентина там совершенно одна…
– Что вы будете делать потом, если выживете?
– Подам рапорт об увольнении. Хотя нет, – решил Натан. – Это лучше сделать до. Мне понадобится один день, чтобы уладить дела по работе и с… с семьей. А после этого вашего процесса уж поглядим, с чего начать.
– Начать?
Бреннон окинул мысленным взором непаханое поле работы (от финансового обеспечения до вербовки и обучения персонала) и сурово сказал:
– Да хотя бы с банковских счетов. Вы на что намерены содержать такую махину – на золото лепреконов и нектар феи?
– Ну, – со смешком ответил Энджел, – есть пара счетов в банках тут и там. Накопил кое-что за двести с небольшим лет.
– Я сожгла его портал, – с гордостью сообщила ведьма, – да и его самого припекла неслабо. Так что прыгнуть в свой портал и утечь на другой континент он не сможет.
– Лучше бы выучила парализующее заклятие, – проворчала Маргарет, – потому что брат Бартоломео использовал прыжковый амулет и ускакал в неизвестном направлении.
– Сама бы и парализовала, если такая умная!
– У меня пока не получатся одновременно контролировать Цепь и пользоваться заклятиями.
– Так, – прервал комиссар назревающую ссору, – за те несколько часов, что я валялся без сознания, вам удалось выследить, куда отправился брат Бартоломео? И в каком он состоянии? В смысле, он способен сам передвигаться?
Взгляды консультантов, Маргарет и пиромана обратились на Джен. Ведьма поерзала и неохотно призналась:
– Он прикрылся довольно мощным щитом, так что ожоги сильные, но не смертельные. В принципе, если прыжковый амулет забросил его в какую-нибудь нору, то чернокнижник сможет отлежаться и подлатать себя магией.
– То есть нужно поспешить, – заключил Саварелли.
– Ми исследовали место вашей схватки, – сказала мисс Эттингер. – Из-за взрива портала следы несколько стерти, но все-таки ми смогли определить примерную тошку вихода. Это здесь. – Она воткнула в карту булавку.
– Но радиус погрешности составляет примерно полторы мили. – Дон Монтеро обвел точку кругом. – Брат Бартоломео где-то тут.
– Тогда чего же мы ждем? – осведомился Редферн. – Пора заняться делом, пока эта тварь не уползла черт знает куда.
Бреннон поскреб бородку. К Фаренце прибыли еще двадцать консультантов, которые периодически приезжали в Романту, чтобы лично доложить, как идут дела. Следовательно, оставить на них периметр вокруг города и заботу о беженцах – вполне реально. Однако сам брат Бартоломео так полон сюрпризов, что идти за ним вдвоем или втроем просто бесполезно.
– Кто отправится на облаву? – наконец спросил комиссар. Все консультанты с готовностью подались вперед.
– Я, – сказал пироман; его глаза кровожадно сверкнули. – В конце концов, без моего личного присутствия вы успешно провалили все предыдущие попытки.
Бреннон сердито засопел. Его вполне устраивало присутствие Редферна, но без комментариев стоило обойтись.
– Я, – произнес Саварелли. – Это мой долг, ради города и моих братьев, которые остались там. Впрочем, – грозно добавил он, – я еще не встречал грешника, которого отправил бы на костер с таким удовольствием.
– А у вас какой взгляд на эту проблему? – насмешливо спросил Редферн у комиссара. – Помнится, вы очень негодовали, когда я сжег вашего Душителя.
– Негодовать не буду. Но я отправлюсь с вами.
– Зачем?! – в один голос вскричали ведьма и племянница, а Пег еще и добавила:
– Дядя, есть куда более приятные способы самоубиться.
– Я принесу вам его голову, – тут же предложила Джен. – Хотите?
– Без обсуждений, – холодно возразил Натан. – Мисс Эттингер, синьор Монтеро, вы готовы отправиться с нами? Для поддержки нам еще потребуется семь консультантов.
Перед бывшим инквизитором что-то вспыхнуло, и Натана отшвырнуло прочь. Неведомая сила так впечатала его в дерево, что ребра хрустнули. Задыхаясь (пара штук, видимо, сломалась) и почти ослепнув от боли, комиссар зашарил рукой по земле в поисках револьвера. В ушах все еще звенело после удара головой о вековой ствол, и Бреннон с трудом разобрал дикий вопль брата Бартоломео. Впереди полыхнуло пламя, зашипел пар от влажных деревьев, воздух резко потеплел, а потом длинная серая юбка загородила и чернокнижника, и портал, и… Комиссар кое-как проморгался, поднял глаза повыше. Перед ним стояла Маргарет, и у ее ног извилась полуневидимая цепь.
– Пег, – просипел Бреннон; в горле заклокотало, и он закашлялся, сплюнул кровь. По боку расползалась жгучая боль.
– Дядя, лежи смирно. Я еще не очень это контролирую.
Натан попытался приподняться, не смог – только в боку сильнее заныло, – но увидел, что ее голова вдруг поникла. Впереди сплелись в клубок огонь ведьмы и вспышки портала. Деревья вспыхивали, как спички. Маргарет вскинула руку; цепь взметнулась над ней и Натаном и свилась в прозрачный кокон.
Крик, который вдруг испустил брат Бартоломео, доставил комиссару мгновение чистой радости. Затем стало хуже – кровь горлом пошла сильнее, боль вгрызлась в бок так, что не вздохнуть. Голова закружилась, в глазах стало темнеть. Он боролся с темнотой и головокружением изо всех сил, но в подступающем тумане успел различить лишь вспышку, с которой схлопнулся портал, и темные фигуры, вынырнувшие из леса.
– Вы должны благодарить могущество магии, искусство синьора Редферна и Господа нашего за его милосердие, – сухо заявил Саварелли.
– Угу, – тоскливо отозвался Бреннон. Он провалялся без сознания несколько часов – но очнулся практически здоровым, только голодным как волк и с изрядно потоптанным самолюбием.
– Именно в таком порядке, – подчеркнул кардинал. – У вас было сломано четыре ребра, пробиты легкое и плевра в двух местах, тяжелое сотрясение мозга, травма барабанной перепонки, смещение…
– Вы меня уже хороните, что ли?
Кардинал обиженно умолк. Редферн стоял у окна спиной к комиссару. Маргарет сидела в ногах кровати, осуждающе взирала на дядю и грела в миске куриный бульон.
– Как тебе это только в голову пришло, – сказала она. – На что ты рассчитывал – на поединок чести?
– Какого хрена вам вообще втемяшилось, что вы с ним справитесь, а?! – рявкнула Джен и поправила подушку под головой Бреннона. – С чернокнижником, который убил Лонгсдейла, угробил тучу народа, провертел дыру в куполе и… и…
– Ты тоже хороша, – оборвала ее Маргарет. – Если бы не Цепь, мы бы там запеклись, как куры в углях.
– Цепь Гидеона, боже мой, – пробормотал Саварелли. – Как вы могли дать ее этому юному созданию?!
– Мог и дал, – огрызнулся Редферн. – Оставьте больного в покое. Он и так не в состоянии трезво мыслить.
– Я ни в коей мере не упрекаю синьора Бреннона за то, что он по вполне объяснимой причине хотел отомстить брату Бартоломео, но неразумность его поступка…
Натан стиснул зубы, а пироман круто повернулся на каблуках и рявкнул:
– Пошли вон!
Ведьма, племянница и сердито пыхтящий кардинал удалились; комиссар взялся за бульон. Чувствовать такое понимание со стороны пиромана было чертовски неприятно. И осознавать собственный идиотизм тоже, хотя в глубине души Бреннон знал, что поступил бы так снова. Потому что… просто потому что. Не только из-за Фаренцы и ее погибших, не только из-за Валентины и Лонгсдейла.
– Смена физической формы с человеческого тела на купол ничего не значит для таких, как Валентина, – вдруг сказал Редферн. – Вы упорно считаете ее почти человеком, но вивене – бессмертный дух, и убить ее нельзя. Если б вы могли приблизиться к куполу, то даже поговорили бы с ней.
– Господи, – чуть слышно прошептал Бреннон. Только хуже и хуже – значит, она еще и в сознании и все чувствует! – Ей больно?
– Не знаю. Но борьба с провалом на ту сторону истощает ее силы. Ее сородич в прошлый раз продержался шестьдесят лет и впал в глубокую спячку. Нам придется решать проблему с провалом, хотим мы или нет.
«Бесполезный старый кретин», – с отвращением подумал о себе комиссар. Его даже один чернокнижник смог уделать за две секунды практически насмерть. О чем тут еще говорить!
– И вы еще хотите, чтоб я что-то там у вас возглавлял, – горестно буркнул Бреннон, выловив наименее отвратительный кусок курицы из миски. – Да я не смог даже этого недоноска застрелить, хотя он был прямо передо мной! На что я вообще годен…
– На многое. – Энджел подошел к кровати, уставился на комиссара пронизывающим темным взглядом, от которого кусок не лез в горло, и сказал: – Даже если уничтожить провал, все вокруг него отравлено так сильно, что вивене потребуются годы на исправление последствий.
– Годы? Сколько? – глухо спросил комиссар, хотя ему-то какая разница. Учитывая возраст, он встретит ее глубоким стариком.
– Сложно сказать. Десятилетия, а может, пара веков. Я не смогу сделать так, чтобы все исчезло без следа, а она вернулась. Но я смогу сделать так, что вы ее дождетесь.
– До-ждусь? – по слогам повторил Натан. Впервые за эти дни перед ним забрезжило что-то вроде надежды на лучшее. – Это как? В спячку, что ли, впасть, как девица из сказки?
– Нет, зачем вы мне в спячке? Есть способ… гм… сделать вас несколько похожим на меня в этом смысле.
Бреннон задумался надолго. Суп уже покрылся пластинками застывшего жира, когда комиссар наконец сказал:
– Несколько – это насколько?
– Намного. Кое-что изменится очень сильно.
– Я останусь человеком?
– В нежить я вас не превращу, не бойтесь. Консультантом вам тоже не стать, для этого нужна длительная подготовка. – Редферн с неожиданной мягкостью добавил: – Но обратить эти изменения нельзя. Вы останетесь таким навсегда.
– Ладно, – сказал Натан после короткого молчания. – Делайте.
– Но вы даже не представляете, на что соглашаетесь. Вас это не пугает?
– А вы что, черт возьми, горите желанием объяснять?
– У меня, – медленно, почти по слогам, как дебилу, сказал Редферн, – никто не спрашивал согласия. Потому я спрашиваю у вас: вы осознаете, какими будут необратимые последствия?
– Вы от них не особо-то страдаете.
– Вы можете умереть в процессе. Я… – Тут пироману понадобилось некоторое усилие; он нехотя выдавил: – Я еще ни разу такого не делал… на живом человеке.
– Хорошо, я напишу завещание, – буркнул комиссар. Вновь и вновь он возвращался к одной мысли: шестьдесят тысяч горожан, погибших в Фаренце, – был бы у них шанс уцелеть, если бы с чернокнижником сцепился хорошо подготовленный отряд, усиленный консультантами? Сколько бы людей выжило, если бы не один Уркиола наблюдал за куполом над Лигантой, если бы дюжина человек сразу начала отслеживать подозрительные убийства, если бы нашла брата Бартоломео еще до того, как он убил девятерых девочек в приюте… если бы оставалось время на подготовку таких отрядов!
А теперь Валентина там совершенно одна…
– Что вы будете делать потом, если выживете?
– Подам рапорт об увольнении. Хотя нет, – решил Натан. – Это лучше сделать до. Мне понадобится один день, чтобы уладить дела по работе и с… с семьей. А после этого вашего процесса уж поглядим, с чего начать.
– Начать?
Бреннон окинул мысленным взором непаханое поле работы (от финансового обеспечения до вербовки и обучения персонала) и сурово сказал:
– Да хотя бы с банковских счетов. Вы на что намерены содержать такую махину – на золото лепреконов и нектар феи?
– Ну, – со смешком ответил Энджел, – есть пара счетов в банках тут и там. Накопил кое-что за двести с небольшим лет.
– Я сожгла его портал, – с гордостью сообщила ведьма, – да и его самого припекла неслабо. Так что прыгнуть в свой портал и утечь на другой континент он не сможет.
– Лучше бы выучила парализующее заклятие, – проворчала Маргарет, – потому что брат Бартоломео использовал прыжковый амулет и ускакал в неизвестном направлении.
– Сама бы и парализовала, если такая умная!
– У меня пока не получатся одновременно контролировать Цепь и пользоваться заклятиями.
– Так, – прервал комиссар назревающую ссору, – за те несколько часов, что я валялся без сознания, вам удалось выследить, куда отправился брат Бартоломео? И в каком он состоянии? В смысле, он способен сам передвигаться?
Взгляды консультантов, Маргарет и пиромана обратились на Джен. Ведьма поерзала и неохотно призналась:
– Он прикрылся довольно мощным щитом, так что ожоги сильные, но не смертельные. В принципе, если прыжковый амулет забросил его в какую-нибудь нору, то чернокнижник сможет отлежаться и подлатать себя магией.
– То есть нужно поспешить, – заключил Саварелли.
– Ми исследовали место вашей схватки, – сказала мисс Эттингер. – Из-за взрива портала следы несколько стерти, но все-таки ми смогли определить примерную тошку вихода. Это здесь. – Она воткнула в карту булавку.
– Но радиус погрешности составляет примерно полторы мили. – Дон Монтеро обвел точку кругом. – Брат Бартоломео где-то тут.
– Тогда чего же мы ждем? – осведомился Редферн. – Пора заняться делом, пока эта тварь не уползла черт знает куда.
Бреннон поскреб бородку. К Фаренце прибыли еще двадцать консультантов, которые периодически приезжали в Романту, чтобы лично доложить, как идут дела. Следовательно, оставить на них периметр вокруг города и заботу о беженцах – вполне реально. Однако сам брат Бартоломео так полон сюрпризов, что идти за ним вдвоем или втроем просто бесполезно.
– Кто отправится на облаву? – наконец спросил комиссар. Все консультанты с готовностью подались вперед.
– Я, – сказал пироман; его глаза кровожадно сверкнули. – В конце концов, без моего личного присутствия вы успешно провалили все предыдущие попытки.
Бреннон сердито засопел. Его вполне устраивало присутствие Редферна, но без комментариев стоило обойтись.
– Я, – произнес Саварелли. – Это мой долг, ради города и моих братьев, которые остались там. Впрочем, – грозно добавил он, – я еще не встречал грешника, которого отправил бы на костер с таким удовольствием.
– А у вас какой взгляд на эту проблему? – насмешливо спросил Редферн у комиссара. – Помнится, вы очень негодовали, когда я сжег вашего Душителя.
– Негодовать не буду. Но я отправлюсь с вами.
– Зачем?! – в один голос вскричали ведьма и племянница, а Пег еще и добавила:
– Дядя, есть куда более приятные способы самоубиться.
– Я принесу вам его голову, – тут же предложила Джен. – Хотите?
– Без обсуждений, – холодно возразил Натан. – Мисс Эттингер, синьор Монтеро, вы готовы отправиться с нами? Для поддержки нам еще потребуется семь консультантов.