Глаз бури
Часть 32 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Маргарет, что с вами?
– Мне холодно, – прошептала мисс Шеридан. Наконец-то тепло! Оно соскальзывало с нее, не согревая, но, может, если прижаться теснее…
– Вы не замерзли, – сказал Редферн, пристально глядя на нее. – Вы не дрожите, и дыхание у вас холодное.
Маргарет удивленно прислушалась к своим ощущениям. Энджел держал ее за руку, и его ладонь казалась обжигающе горячей.
– Мне холодно, – повторила девушка. – Мне нужно согреться.
– Последствия, – тихо сказал наставник. – Всегда есть последствия.
Впервые ее сердце екнуло от страха. Неужели из-за Цепи с ней все-таки что-то происходит? Но что не так? Ее сердце билось все медленнее, дыхание становилось все холоднее. В тепле кабинета оно поднялось облачком пара.
– Энджел! – Маргарет вцепилась в наставника. – Я… я остываю! Пожалуйста, согрейте меня, сделайте что-нибудь, придумайте!
Он на миг задумался, а затем запустил руку в волосы Маргарет, прижался губами к ее губам и вдавил в стену рядом с камином всем своим худым, длинным, горячим телом.
Тепло ударило ей в голову, как наркотик. Она чувствовала тонкий нос, уткнувшийся ей в щеку; горячие губы и жар, исходящий от тела Редферна; его запах, едва уловимый под одеждой – и внезапно усилившийся.
Девушка жадно зарылась руками в его мягкие волнистые волосы, согревая ладони, притягивая его еще ближе. Энджел прижался губами к ее шее. Кожу обожгло жарким дыханием, и жилка на шее наконец забилась почти как прежде. Маргарет слабо застонала. Ей хотелось вырваться из одежды, которая отделяла ее от тепла и задерживала холод. Но едва она потянулась к застежке воротника, как наставник вцепился в ее блузку и рванул. Пуговки брызнули во все стороны и заскакали по полу.
– Мельхина, – выдохнула Маргарет, вдруг вспомнив. Энджел отстранился. – Скорее!
Он пробормотал заклинание и, едва флакон оказался у него в руках, выдернул пробку, сделал два быстрых глотка, сунул его Маргарет.
– Минута, – хрипло шепнул Редферн. Девушка заткнула флакончик, и он тут же куда-то делся – она не заметила куда. Минута! Так долго! Она же снова остынет!
– Скорее, – прошептала она. Энджел выхватил из ножен за спиной трехгранник и распорол шнуровку на ее корсаже. Маргарет залилась краской и наконец ощутила, что ее кожа теплеет. Редферн подхватил девушку на руки, поднял, прижал к стене и прильнул губами и языком к ее груди. Она вспыхнула, когда жар коснулся обнаженной кожи, сжала бедра Энджела ногами, вцепилась в ему плечи, и его жилет и рубашка вдруг с треском разошлись под ее пальцами.
Маргарет жадно вдохнула его запах. Наконец-то! Прижаться к нему, впитывая его жар! Какое опьяняющее тепло – от тела к телу!
Она очнулась, уже лежа на ковре, когда Энджел внезапно укусил ее за косточку ключицы, облизал место укуса и приподнялся, опираясь на одну руку, а другой – комкая складками ее юбку. Маргарет обвила его обеими руками и задела шрам под лопаткой. Горячая ладонь Редферна забралась под ее панталоны и скользнула по ее бедру вверх-вниз. Маргарет зажмурилась. Тепло наконец согрело ее тело, и сердце забилось быстрее.
– Не отпускайте! – прошептала девушка.
– Нет, – отозвался он. Волоски на его груди защекотали ей кожу, рука, ласкающая бедро Маргарет, казалась в разрезе между панталонинами, и девушка чуть не оттолкнула его от смущения. Но прикосновения длинных горячих пальцев были слишком приятны, а внизу живота медленно разливался тягучий жар. Он пополз по ее телу, и холод неохотно отступал перед этой волной. Маргарет затопило блаженное тепло, она наслаждалась им – пока Энджел вдруг не втолкнул в нее два пальца. Девушка пронзительно вскрикнула и очнулась.
– Не бойтесь, – прошептал он, наклоняясь к ней так низко, что задел кончиком носа ее нос, – в первый раз бывает не очень приятно.
Его пальцы уперлись во что-то упругое внутри; Маргарет невольно сжалась.
– Расслабьтесь, – приказал Энджел. Его глаза почернели из-за зрачков, затопивших радужку. Маргарет попыталась вслепую нашарить пуговицы на его брюках, но под ее руками ткань просто лопнула. – Осторожней, – прошипел он. Маргарет замерла. Пальцы исчезли; Энджел сжал ее бедра и притянул девушку к себе, одновременно толкнувшись вперед. В нее втиснулось что-то горячее. От боли у Маргарет вырвался низкий рычащий вопль, и она отвесила Редферну пощечину.
Удар сбросил его на ковер. Когда он приподнялся на локте, по его подбородку стекала кровь. Маргарет тяжело дышала: жар наконец согрел ее, она уже не чувствовала себя остывающей, но холод все еще обвивал сердце, и оно не билось в полную силу. Энджел не сводил с нее глаз – жадный горячий взгляд, хищный оскал, сбивчивое дыхание сквозь зубы – крупные и острые, как у тигра…
– Дальше! – хрипло потребовала Маргарет, схватила его за руку и подтащила к себе. Он яростно вскрикнул и вжал ее в ковер всем своим весом. Энджел был такой тяжелый и горячий, его сбивчивое дыхание так обжигало ее кожу, что Маргарет прижалась к нему всем телом.
– Теперь готовы? – хрипло прошептал он, и девушка кивнула, вновь зажмурившись.
На этот раз Редферн сам вскрикнул так пронзительно, словно это в него вонзили раскаленный прут. Маргарет на миг смогла расслабиться и тут же опять сжалась; снова и снова, будто ее тело пыталось вытолкнуть его. Но через несколько секунд боль притупилась, и теперь внутри растекалось щекочущее тепло. Она осторожно шевельнулась, чтобы найти положение, при котором боль станет еще меньше, а тепло – сильнее. Энджел приподнялся на локтях и подался немного назад.
– Расслабьтесь, – пробормотал он и слабо толкнулся вперед. От движения внутри боль снова усилилась, но тепло перетекло в настоящий жар. Холодный обруч вокруг сердца лопнул, и девушка наконец-то вздохнула полной грудью.
Энджел двигался все быстрее, и к его дыханию примешались стоны. У Маргарет закружилась голова – казалось, что пол покачивается в такт толчкам, ощущения спутались, и вдруг боль на миг исчезла за короткой вспышкой острого, мучительного удовольствия. Маргарет пронзительно вскрикнула и обессиленно вытянулась на ковре.
Она наконец почувствовала стекающий по коже пот, давящий валик скомканных юбок, липнущий к телу ворс ковра. Энджел на миг замер вместе с ней, хрипло вскрикнул, и ее изнутри затопило чем-то вязким и горячим.
Наставник соскользнул на ковер рядом, дернув вниз юбки Маргарет. Некоторое время они лежали молча. Грудь Редферна тяжело поднималась и опадала, короткие темные завитки на ней слиплись от пота. Маргарет прикрыла глаза. Теперь она согрелась и ощущала себя по-человечески теплой и уставшей. Цепь затаилась… пока что.
– Простите, – пробормотал Энджел. – Я вел себя как животное.
Он коснулся ее груди, и Маргарет резко сказала:
– И что, хотите продолжить?
Редферн отодвинулся. Маргарет приподнялась на локте и провела пальцем от ямки между его ключицами по груди, по ложбинке меж ребер к животу.
– Простите, – повторил Энджел. – Позвольте я взгляну.
– На что это вы собрались смотреть?! – рявкнула Маргарет и сжала ноги. Внутри стало больней, и она закусила губу.
– Если я повредил…
– Если вы там что-то повредили, я тем более обойдусь без того, чтобы вы туда смотрели! – яростно уверила его мисс Шеридан, заливаясь краской. Она отползла от него, одернула юбки и запахнулась в остатки блузки. Энджел, впрочем, выглядел не лучше – оставшиеся лохмотья одежды прикрывали россыпь синяков, ссадин и царапин. Хотя она же ничего не делала… почти не трогала…
– С вами опасно иметь дело, – заметил наставник. – Особенно когда вы себя не контролируете. Не каждый рискнул бы. – Он выразительно взглянул на юбки Маргарет.
– Вы еще скажите, что отважно совершили истинный подвиг!
– Ну, подвиг или нет, – сказал Энджел, осматривая себя, – нам обоим стоит окунуться в озеро.
Маргарет села и тут же ощутила все последствия. Она не смогла подавить болезненный вздох, и Энджел снова придвинулся к ней.
– Я обещал вам, что так не будет, – сказал он. – Простите, я не хотел…
– Что уж там, – поморщилась мисс Шеридан, – что получилось, то и получилось.
Редферн щелкнул пальцами, и ему в руки упала пара пледов. В один он завернул Маргарет, в другой закутался сам, обернув его на манер древней тоги.
– Позвольте мне, – мягко попросил Энджел. – Пожалуйста.
Маргарет кивнула. Редферн подхватил ее на руки и поднялся. Мисс Шеридан со вздохом склонила голову ему на грудь. Определенно, в этом было и что-то приятное… секунды две.
– Надеюсь, озеро не вернет все совсем как было, – пробормотала Маргарет. – Я не хочу еще раз все по новой.
Энджел хмыкнул:
– Между прочим, последователи пророка в халифате верят, что в раю их ждет по семьдесят гурий и каждая на следующее утро снова будет девственницей.
– Гнусные женоненавистники! – вздрогнула Маргарет. – Надеюсь, вы не разделяете их взглядов?
– Даже без обновляющейся девственности вы ничуть не хуже прекраснейшей из гурий, – уверил ее Энджел и направился из кабинета в спальню, чтобы добраться до озера через свою ванную, пока Маргарет размышляла, сделал ли он ей комплимент или просто ляпнул, не подумав.
– Они закрыли портал на ту сторону? – спросила мисс Шеридан, решив отложить выяснение вопроса насчет гурий на потом.
– Да. И на удивление все уцелели.
– Не все. Мистер Лонгсдейл и его пес выглядели хуже мертвых, когда дядя и кардинал вынесли их из церкви.
– Не беспокойтесь, – беспечно отозвался Энджел. – Это же консультант и его фамилиар. С ними ничего не случится.
Бреннон положил руку на грудь Лонгсдейла и спустя минуту ощутил долгий, протяжный удар сердца, а сразу за ним – слабый неглубокий вздох. Комиссар защелкнул крышечку часов и сухо сказал:
– Он не умер.
Пес неподвижно лежал на кушетке, придвинутой к кровати Лонгсдейла, и не дышал. Но шкура зверя оставалась теплой.
– Однако он и не шив, – произнесла мисс Эттингер. – Понимаете?
– Он жив, – упрямо ответил Натан. Часы больно врезались в ладонь, и он сунул их в карман.
– Но мы не мошем гарантировать, што в результате такого мошного облушения он остался прешним, – мягко заметила консультантка. – Ви понимаете?
– Нет, – буркнул Бреннон. – Не понимаю. Намекайте потоньше, чтоб я и дальше не понимал, к чему вы клоните.
– Это я виновата, – выдавила Джен. – Я должна была позаботиться! Мне следовало помнить, что он почти как человек!
– Герр Бреннон, он спас мне шизнь, и я никогда не стала би так говорить в иной ситуации. Но если он превратится в нешить, тошнее, в то, чего никто из нас никогда не видел – ведь никто не знает, каким сушеством станет консультант после облушения, – то уше мошет бить поздно.
– Он не превратится. Он живой.
Пума обнюхала пса и издала настороженное урчание. Натан коснулся холодного лба и ледяных рук Лонгсдейла. Но он не умер. Он же не может умереть! Консультант не умирают просто так!
– Если бы я успела, – прошептала ведьма. – Я должна была, должна – и не успела!
– Я понимаю, што герр Лонгсдейл вам дорог, однако наш долг и здравый смысл… – снова начала мисс Эттингер, и Бреннон смерил ее тяжелым взглядом:
– Нет, вы не понимаете. Где его душа?
– Што? – растерялась консультантка.
– Вы знаете, где его душа? Если он помер, с концами, то ей положено отлететь. А если она еще здесь, то ни черта он не нежить!
Мисс Эттингер в смятении переглянулась с Джен; глаза ведьмы с надеждой загорелись. Натан помнил, что вопросы о душе среди консультантов неприличны, но ему было плевать. Он наклонился к Лонгсдейлу, вгляделся в его на удивление умиротворенное лицо в поисках еще каких-нибудь признаков жизни и процедил:
– Мне холодно, – прошептала мисс Шеридан. Наконец-то тепло! Оно соскальзывало с нее, не согревая, но, может, если прижаться теснее…
– Вы не замерзли, – сказал Редферн, пристально глядя на нее. – Вы не дрожите, и дыхание у вас холодное.
Маргарет удивленно прислушалась к своим ощущениям. Энджел держал ее за руку, и его ладонь казалась обжигающе горячей.
– Мне холодно, – повторила девушка. – Мне нужно согреться.
– Последствия, – тихо сказал наставник. – Всегда есть последствия.
Впервые ее сердце екнуло от страха. Неужели из-за Цепи с ней все-таки что-то происходит? Но что не так? Ее сердце билось все медленнее, дыхание становилось все холоднее. В тепле кабинета оно поднялось облачком пара.
– Энджел! – Маргарет вцепилась в наставника. – Я… я остываю! Пожалуйста, согрейте меня, сделайте что-нибудь, придумайте!
Он на миг задумался, а затем запустил руку в волосы Маргарет, прижался губами к ее губам и вдавил в стену рядом с камином всем своим худым, длинным, горячим телом.
Тепло ударило ей в голову, как наркотик. Она чувствовала тонкий нос, уткнувшийся ей в щеку; горячие губы и жар, исходящий от тела Редферна; его запах, едва уловимый под одеждой – и внезапно усилившийся.
Девушка жадно зарылась руками в его мягкие волнистые волосы, согревая ладони, притягивая его еще ближе. Энджел прижался губами к ее шее. Кожу обожгло жарким дыханием, и жилка на шее наконец забилась почти как прежде. Маргарет слабо застонала. Ей хотелось вырваться из одежды, которая отделяла ее от тепла и задерживала холод. Но едва она потянулась к застежке воротника, как наставник вцепился в ее блузку и рванул. Пуговки брызнули во все стороны и заскакали по полу.
– Мельхина, – выдохнула Маргарет, вдруг вспомнив. Энджел отстранился. – Скорее!
Он пробормотал заклинание и, едва флакон оказался у него в руках, выдернул пробку, сделал два быстрых глотка, сунул его Маргарет.
– Минута, – хрипло шепнул Редферн. Девушка заткнула флакончик, и он тут же куда-то делся – она не заметила куда. Минута! Так долго! Она же снова остынет!
– Скорее, – прошептала она. Энджел выхватил из ножен за спиной трехгранник и распорол шнуровку на ее корсаже. Маргарет залилась краской и наконец ощутила, что ее кожа теплеет. Редферн подхватил девушку на руки, поднял, прижал к стене и прильнул губами и языком к ее груди. Она вспыхнула, когда жар коснулся обнаженной кожи, сжала бедра Энджела ногами, вцепилась в ему плечи, и его жилет и рубашка вдруг с треском разошлись под ее пальцами.
Маргарет жадно вдохнула его запах. Наконец-то! Прижаться к нему, впитывая его жар! Какое опьяняющее тепло – от тела к телу!
Она очнулась, уже лежа на ковре, когда Энджел внезапно укусил ее за косточку ключицы, облизал место укуса и приподнялся, опираясь на одну руку, а другой – комкая складками ее юбку. Маргарет обвила его обеими руками и задела шрам под лопаткой. Горячая ладонь Редферна забралась под ее панталоны и скользнула по ее бедру вверх-вниз. Маргарет зажмурилась. Тепло наконец согрело ее тело, и сердце забилось быстрее.
– Не отпускайте! – прошептала девушка.
– Нет, – отозвался он. Волоски на его груди защекотали ей кожу, рука, ласкающая бедро Маргарет, казалась в разрезе между панталонинами, и девушка чуть не оттолкнула его от смущения. Но прикосновения длинных горячих пальцев были слишком приятны, а внизу живота медленно разливался тягучий жар. Он пополз по ее телу, и холод неохотно отступал перед этой волной. Маргарет затопило блаженное тепло, она наслаждалась им – пока Энджел вдруг не втолкнул в нее два пальца. Девушка пронзительно вскрикнула и очнулась.
– Не бойтесь, – прошептал он, наклоняясь к ней так низко, что задел кончиком носа ее нос, – в первый раз бывает не очень приятно.
Его пальцы уперлись во что-то упругое внутри; Маргарет невольно сжалась.
– Расслабьтесь, – приказал Энджел. Его глаза почернели из-за зрачков, затопивших радужку. Маргарет попыталась вслепую нашарить пуговицы на его брюках, но под ее руками ткань просто лопнула. – Осторожней, – прошипел он. Маргарет замерла. Пальцы исчезли; Энджел сжал ее бедра и притянул девушку к себе, одновременно толкнувшись вперед. В нее втиснулось что-то горячее. От боли у Маргарет вырвался низкий рычащий вопль, и она отвесила Редферну пощечину.
Удар сбросил его на ковер. Когда он приподнялся на локте, по его подбородку стекала кровь. Маргарет тяжело дышала: жар наконец согрел ее, она уже не чувствовала себя остывающей, но холод все еще обвивал сердце, и оно не билось в полную силу. Энджел не сводил с нее глаз – жадный горячий взгляд, хищный оскал, сбивчивое дыхание сквозь зубы – крупные и острые, как у тигра…
– Дальше! – хрипло потребовала Маргарет, схватила его за руку и подтащила к себе. Он яростно вскрикнул и вжал ее в ковер всем своим весом. Энджел был такой тяжелый и горячий, его сбивчивое дыхание так обжигало ее кожу, что Маргарет прижалась к нему всем телом.
– Теперь готовы? – хрипло прошептал он, и девушка кивнула, вновь зажмурившись.
На этот раз Редферн сам вскрикнул так пронзительно, словно это в него вонзили раскаленный прут. Маргарет на миг смогла расслабиться и тут же опять сжалась; снова и снова, будто ее тело пыталось вытолкнуть его. Но через несколько секунд боль притупилась, и теперь внутри растекалось щекочущее тепло. Она осторожно шевельнулась, чтобы найти положение, при котором боль станет еще меньше, а тепло – сильнее. Энджел приподнялся на локтях и подался немного назад.
– Расслабьтесь, – пробормотал он и слабо толкнулся вперед. От движения внутри боль снова усилилась, но тепло перетекло в настоящий жар. Холодный обруч вокруг сердца лопнул, и девушка наконец-то вздохнула полной грудью.
Энджел двигался все быстрее, и к его дыханию примешались стоны. У Маргарет закружилась голова – казалось, что пол покачивается в такт толчкам, ощущения спутались, и вдруг боль на миг исчезла за короткой вспышкой острого, мучительного удовольствия. Маргарет пронзительно вскрикнула и обессиленно вытянулась на ковре.
Она наконец почувствовала стекающий по коже пот, давящий валик скомканных юбок, липнущий к телу ворс ковра. Энджел на миг замер вместе с ней, хрипло вскрикнул, и ее изнутри затопило чем-то вязким и горячим.
Наставник соскользнул на ковер рядом, дернув вниз юбки Маргарет. Некоторое время они лежали молча. Грудь Редферна тяжело поднималась и опадала, короткие темные завитки на ней слиплись от пота. Маргарет прикрыла глаза. Теперь она согрелась и ощущала себя по-человечески теплой и уставшей. Цепь затаилась… пока что.
– Простите, – пробормотал Энджел. – Я вел себя как животное.
Он коснулся ее груди, и Маргарет резко сказала:
– И что, хотите продолжить?
Редферн отодвинулся. Маргарет приподнялась на локте и провела пальцем от ямки между его ключицами по груди, по ложбинке меж ребер к животу.
– Простите, – повторил Энджел. – Позвольте я взгляну.
– На что это вы собрались смотреть?! – рявкнула Маргарет и сжала ноги. Внутри стало больней, и она закусила губу.
– Если я повредил…
– Если вы там что-то повредили, я тем более обойдусь без того, чтобы вы туда смотрели! – яростно уверила его мисс Шеридан, заливаясь краской. Она отползла от него, одернула юбки и запахнулась в остатки блузки. Энджел, впрочем, выглядел не лучше – оставшиеся лохмотья одежды прикрывали россыпь синяков, ссадин и царапин. Хотя она же ничего не делала… почти не трогала…
– С вами опасно иметь дело, – заметил наставник. – Особенно когда вы себя не контролируете. Не каждый рискнул бы. – Он выразительно взглянул на юбки Маргарет.
– Вы еще скажите, что отважно совершили истинный подвиг!
– Ну, подвиг или нет, – сказал Энджел, осматривая себя, – нам обоим стоит окунуться в озеро.
Маргарет села и тут же ощутила все последствия. Она не смогла подавить болезненный вздох, и Энджел снова придвинулся к ней.
– Я обещал вам, что так не будет, – сказал он. – Простите, я не хотел…
– Что уж там, – поморщилась мисс Шеридан, – что получилось, то и получилось.
Редферн щелкнул пальцами, и ему в руки упала пара пледов. В один он завернул Маргарет, в другой закутался сам, обернув его на манер древней тоги.
– Позвольте мне, – мягко попросил Энджел. – Пожалуйста.
Маргарет кивнула. Редферн подхватил ее на руки и поднялся. Мисс Шеридан со вздохом склонила голову ему на грудь. Определенно, в этом было и что-то приятное… секунды две.
– Надеюсь, озеро не вернет все совсем как было, – пробормотала Маргарет. – Я не хочу еще раз все по новой.
Энджел хмыкнул:
– Между прочим, последователи пророка в халифате верят, что в раю их ждет по семьдесят гурий и каждая на следующее утро снова будет девственницей.
– Гнусные женоненавистники! – вздрогнула Маргарет. – Надеюсь, вы не разделяете их взглядов?
– Даже без обновляющейся девственности вы ничуть не хуже прекраснейшей из гурий, – уверил ее Энджел и направился из кабинета в спальню, чтобы добраться до озера через свою ванную, пока Маргарет размышляла, сделал ли он ей комплимент или просто ляпнул, не подумав.
– Они закрыли портал на ту сторону? – спросила мисс Шеридан, решив отложить выяснение вопроса насчет гурий на потом.
– Да. И на удивление все уцелели.
– Не все. Мистер Лонгсдейл и его пес выглядели хуже мертвых, когда дядя и кардинал вынесли их из церкви.
– Не беспокойтесь, – беспечно отозвался Энджел. – Это же консультант и его фамилиар. С ними ничего не случится.
Бреннон положил руку на грудь Лонгсдейла и спустя минуту ощутил долгий, протяжный удар сердца, а сразу за ним – слабый неглубокий вздох. Комиссар защелкнул крышечку часов и сухо сказал:
– Он не умер.
Пес неподвижно лежал на кушетке, придвинутой к кровати Лонгсдейла, и не дышал. Но шкура зверя оставалась теплой.
– Однако он и не шив, – произнесла мисс Эттингер. – Понимаете?
– Он жив, – упрямо ответил Натан. Часы больно врезались в ладонь, и он сунул их в карман.
– Но мы не мошем гарантировать, што в результате такого мошного облушения он остался прешним, – мягко заметила консультантка. – Ви понимаете?
– Нет, – буркнул Бреннон. – Не понимаю. Намекайте потоньше, чтоб я и дальше не понимал, к чему вы клоните.
– Это я виновата, – выдавила Джен. – Я должна была позаботиться! Мне следовало помнить, что он почти как человек!
– Герр Бреннон, он спас мне шизнь, и я никогда не стала би так говорить в иной ситуации. Но если он превратится в нешить, тошнее, в то, чего никто из нас никогда не видел – ведь никто не знает, каким сушеством станет консультант после облушения, – то уше мошет бить поздно.
– Он не превратится. Он живой.
Пума обнюхала пса и издала настороженное урчание. Натан коснулся холодного лба и ледяных рук Лонгсдейла. Но он не умер. Он же не может умереть! Консультант не умирают просто так!
– Если бы я успела, – прошептала ведьма. – Я должна была, должна – и не успела!
– Я понимаю, што герр Лонгсдейл вам дорог, однако наш долг и здравый смысл… – снова начала мисс Эттингер, и Бреннон смерил ее тяжелым взглядом:
– Нет, вы не понимаете. Где его душа?
– Што? – растерялась консультантка.
– Вы знаете, где его душа? Если он помер, с концами, то ей положено отлететь. А если она еще здесь, то ни черта он не нежить!
Мисс Эттингер в смятении переглянулась с Джен; глаза ведьмы с надеждой загорелись. Натан помнил, что вопросы о душе среди консультантов неприличны, но ему было плевать. Он наклонился к Лонгсдейлу, вгляделся в его на удивление умиротворенное лицо в поисках еще каких-нибудь признаков жизни и процедил: